Южный Крест - Бонч-Осмоловская Марина Андреевна (читать полную версию книги .txt) 📗
- Что мы там видели, в этой стране "хамов, варваров и воров", как сказал один интеллигентнейший литератор под дворянской кличкой.
Вадим подошел ближе и сказал всем:
- Вы видели то, что вам здесь никакими деньгами не заработать!
Начался гам. Кто-то кричал быстро и неразборчиво, упало несколько вилок, стукнула дверь за Анжелой, в негодовании вышедшей в другую комнату, потом - за Иркой, побежавшей ее успокаивать.
- У вас, Вадим, аура такая агрессивная! - возмущенно воскликнула Оля и пересела на другой стул.
- Да что там такого есть?! - выкрикнул Шустер.
- Ваша среда, - ответил Вадим.
Света закусила губу. Многие отвели глаза.
- Среда?! Это как Говорухин нам изобразил - среда?! - завопил Шустер не сдерживаясь. - Сыты, сыты по горло такой средой! Да не верю я ни на минуту, что вы по этой среде заскучали - вам правда глаза ест!
Вадим разволновался, дергая бороду:
- Господь с ним, с Говорухиным, с его ролью судии. Прежде всего этот фильм - о его собственной душе. Но неужели ничего хорошего не было?! К родному, близкому, к своей стране сострадания нет... доброты. Помните у Достоевского: "В вас нежности нет: одна правда, стало быть несправедливо".
- Нет нежности! Капитализм и... каждый за себя.
- Это хорошо сказано, - устало проговорил Вадим. - Все чужие друг другу. Но мы- то из другого замеса слеплены! Другая психология! Возьмите книги или кино. Сравните, какое кино делали в России...
- С человеческим лицом? - сунулся Шустер куражась.
- С человеческим лицом! - сказал, не моргнув глазом, Вадим.
Анжела, холодно щурясь на Вадима, с очевидной издевкой заговорила:
- Сейчас вы будете говорить, как бездарно здешнее кино. Еще - как умна русская литература и как выхолощена западная. Наверняка вспомните, что русские читали взахлеб, книжки шли нарасхват!
- Здесь тоже читают. Кулинария, скандалы среди богатых и детективы. Постоянно читающий человек - что-то вроде академика.
- Именно этого я от вас и ждала! Не забудьте упомянуть, как русские своей поэтической душой обожают стихи, а ведь на Западе поэзия никому не нужна. И, наконец, - продолжала Анжела, - балет! Шахматисты! Музыканты! Грандиозно, прекрасно, как все в этой стране!
- Что ж, давайте посмеемся над балетом, шахматами и ракетами! - Вадим протянул полный бокал Анжеле и поднес свой, чтобы чокнуться. Зазвенел хрусталь. - Давайте дружно, давайте хором, давайте все вместе издеваться над своей страной!
Света с любопытством смотрела на Вадима.
- "Патриотизм - последнее прибежище негодяев"! - радостно осклабившись, крикнул Шустер.
- Патриотизм - явление культуры, - сказал Вадим. - Помните, как у Розанова: "Для немца - великая Германия, для англичанина - гордая Британия, для француза - милая Франция и только для русского - проклятая Россия". Извините... Лена, я пройдусь, - он вышел за дверь и канул в темноте.
- Вадим что-то стал быстро меняться... - заметил Шустер. - Может ему КГБ платит.
Глава 5
Музыка, гам, чудная красота и сладость ночи развязывали языки и желания. Гости изчезали из-за стола и вскоре небольшими группками кружили по саду и дому, подливая вина, болтая и втягивая более трезвых в круговорот праздника.
Перед Шустером стояла тонкая задача: в нужный момент сцапать Свету и под шумок увезти к себе в спальню для дела, о котором он не мог ни на секунду забыть и крутился по сторонам, ревниво выглядывая, куда же она запропастилась.
Света, основательно захмелев, выбежала в сад и нашла скамеечку в кустах. Голова кружилась, она чувствовала себя восхитительно, и лицо ее горело счастливым светом. Одурманивающее марево и томительность южной ночи обвалакивали тело, тонкими нитями пробегая по коже, неистовым стрекотанием миллионов цикад и неистовым сиянием миллионов звезд очаровывая и оглушая. Она прислушалась, насторожилась, как вдруг ветки раздвинулись, и в проеме появился Илья, держа в одной руке початую бутылку, а в другой два бокала. Он стоял над нею и вдруг произнес: "Я вас нашел, - совершенно без смущения рассматривая ее, - красивый и уверенный в себе. - Вы знаете, что вы красавица?" Света засмеялась, как бы приглашая продолжить: этот парень был вполне в ее вкусе - сексапильный и независимый. Правда, сломить сопротивление таких, как Шустер, было проще, но здесь и победа была несравненно интересней.
От ее интимного дрожащего смеха, от этого приглашения неистовая дрожь пробежала по его телу. Он опустился около нее, стал целовать обнаженные ноги. Легко и нежно провел пальцами по бедрам, прижимаясь, шалея. "Илья..." - зашептала Света, дотрагиваясь до его плеч, как будто с намерением оттолкнуть, но, в действительности, ее руки зарылись пальцами в его волосы и остались там - в точности так, как это делают кинозвезды. Он поднял к ней свое лицо. Сейчас оно горело, окрашенное желанием, и удивительно красивы были его выразительные и сияющие черные глаза. Он тянулся к ней, и видно было: он ни секунды не сомневается в том, что задуманное будет доведено до конца. Она поняла это, запомнила, а затем засмеялась, волнуясь грудью, наклонившись к его пылающему лицу. Илья стиснул ее, смял, не вынеся муки, схватил на руки и впившись губами, поволок в самую темень кустов.
- Вкусная девочка! - причмокнул на соседней скамейке Боб, Иркин муж, прислушиваясь к возне.
- Вкусный мальчик! - откликнулась Анжела и налила шампанского Ирке, Бобу и себе. - Как приятно слушать чужую страсть, у меня мурашки... Но, однако, мы не можем позволить этому зайти слишком далеко. Такой чудный мальчик... Да, кстати, и Шустер может огорчиться, ведь он может случайно что-нибудь узнать! Боб, пойди покашляй, да не совсем пугай! - прикрикнула она, услышав, как он ломит сквозь кусты. Вскоре посланный вернулся, а парочка, выбравшись из укрытия, зашелестела в другую сторону. В темноте, прижав Свету к стволу дерева, Илья гладил ее ноги, перебирая и поднимая тончайшую материю платья.
- Ты будешь моей, - шептал он ей в губы. - Поедем ко мне - прямо сейчас!
- Идет кто-то... я голос Шустера слышала.
- Ты спала с ним? Ты ему что-нибудь обещала?
- Какие странные вопросы, нет, конечно!
- Но ведь ты с ним пришла, и, кажется, он тебя подарками заваливает?
- Ну и что! Хочет и заваливает, - легко отозвалась она, - я не принуждала!
- Конечно, не принуждала, но ты... такая... - Илья прижался к ней всем телом, - ты любого мужика склоняешь, понимаешь ты это? Моя будешь... ах, как я тебя...
- Ну это еще неизвестно... - запела она.
- Как это неизвестно! Очень даже известно!
- Максик - между прочим, мой лучший друг!
- Ах, лучший, говоришь... - Илья совершенно распалился и, потеряв голову, зашептал: - Еще не было такой бабы, чтобы я ее так хотел, а она мне не дала! - сказал он и почему-то мгновенно пожалел о пророненных этих словах.
- Ну теперь пусти... хватит! - зашептала Света погромче, но Илья дрожащей сухой ладонью гладил ее живот, забыв все на свете. Она засмеялась как-то нервно и довольно громко воскликнула: "Да отпустишь ты меня наконец! - сделав попытку протиснуть руки между своими бедрами и его руками. - Пусти же!" Как вдруг перед ними вырос темный силуэт и гневный голос Вадима вскричал: "Ах ты, подлец, она же тебе говорит!" Света мгновенно отпрянула назад, а Вадим, развернувшись, влепил любовнику ослепительную оплеуху. Илья присел и хрюкнул. Внезапно Света повернула к Вадиму свое разгоряченное лицо и, трепеща, звонко ударила его по щеке.
- Кто тебя сюда звал?! - загремела она, наступая на него. - Кто тебя просил вмешиваться?! Защитник нашелся! - вопила она как-то грубо, широко разевая рот.
Оба мужчины уставились на нее, выпучив глаза и ничего не соображая.
В ужасной наступившей тишине стукнула дверь, и внезапно веранда, с прилегающими к ней дорожками, осветилась переливающимися огоньками, там и сям спрятанными в листве. "Эй, ребята, где вы тут, в потемках!" - донесся встревоженный голос Шустера. Послышались шаги, смех, кто-то чиркнул зажигалкой, и лужайка наполнилась народом. Боб притащил коробку пива и всучивал каждому по бутылке.
