Записки диверсанта (Книга 1) - Старинов Илья Григорьевич (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
За ужином Ковпак спросил, доволен ли я минерами. Ответил, что доволен.
-- Слышал, Тимофей Амвросиевич? -- поднял палец Ковпак. -- Ваш заместитель доволен, а вы нам ни мин, ни толу не даете.
-- Как не даем? Дали же, Сидор Артемьевич!
-- Мало.
-- Распределяли справедливо.
-- А кто казав, что не справедливо? -- сощурился Ковпак. -- Ни! Я казав, что мало!
Лишь поздним вечером удалось нам с Рудневым остаться наедине.
Сидели в ночном лесу на стволе поваленного дерева, вспоминали довоенный Киев, общих знакомых, говорили о том, как готовились когда-то к партизанской войне. Руднев рассказал, что воюет вместе с сыном, которого зовут Радием. Мальчик смелый, даже чересчур, может, потому, что не хочет и не смеет уронить авторитет отца. Голос Семена Васильевича звучал хрипловато; минувшей осенью вражеский осколок царапнул горло, задел голосовые связки. Я поинтересовался группой Воронько. Руднев сказал, что и сам Платон Воронько, и Варейкин, и Лира Никольская, и Саша Кузнецов, и остальные ребята группы пришлись ко двору, обучили минеров, подготовили более ста человек, а сейчас ушли на задание: не терпится пустить под откос вражеский эшелон.
-- Меня тревожит, что в рейде не хватит мин и> взрывчатки, -- признался Руднев. -- Ведь окажемся вне досягаемости авиации.
-- Только в том случае, если фронт на запад не двинется, Семен Васильевич. А он двинется!
Меня окликнул Строкач:
-- Илья Григорьевич, прошу ко мне! Есть дело.
-- Да, да. иду.
Мы с Рудневым пожелали друг другу спокойной ночи, расстались. Позже, укладываясь на ворохе пахучего сена в палатке из парашютного шелка, я неожиданно и с горечью подумал, что имен некоторых прежних знакомых, репрессированных в середине тридцатых годов, мы с Рудневым так и не произнесли. Эта мысль долго мешала уснуть, и слышно было, как тягуче шумит лес, как ходят часовые и шуршит кто-то близ самого полога, то ли мышь, то ли ночной жук.
У Федорова
Ранним утром Коротченко, Строкач, их адъютанты и офицеры связи поехали в соединение Алексея Федоровича Федорова: дорога предстояла неблизкая, километров семнадцать, они хотели попасть к Федорову до наступления жары. Я поехать вместе со всеми не мог: среди доставленной последним самолетом партии химических взрывателей были обнаружены неисправные, следовало разобраться, что случилось. Только в одиннадцатом часу удалось справиться с этим делом, и в красивое, широко раскинувшееся над Убортью село Боровое, в штаб партизанского соединения Алексея Федоровича Федорова, я попал лишь к часу дня. Накормив и позволив отдохнуть с дороги, Алексей Федорович предложил поехать в лес, на партизанский полигон. Я внутренне усмехнулся. Ближайшая железнодорожная линия проходила в тридцати пяти километрах от Борового, какой же тут "полигон"? Но я знал, что командир соединения любит разыгрывать людей, досадуя, если розыгрыш не удается, и подыграл ему:
-- Конечно, на полигон. Прежде всего -- на полигон! Шли недолго. На очередной лесной поляне открылась моим глазам... Немыслимо! Железнодорожная насыпь! Со шпалами. С рельсами. С балластом.
Насыпь никуда не вела, она начиналась и оканчивалась на поляне, протяженность ее была невелика --метров двадцать пять -- тридцать, но она существовала! А над поблескивающими рельсами, над черными от мазута шпалами копошились минеры-партизаны и виднелась высокая, тонкая, хорошо знакомая фигура моего бывшего начфина, теперь капитана, заместителя Федорова по диверсиям Алексея Семеновича Егорова!
Я был ошеломлен. Ведь понадобилось добыть и доставить сюда песок, возить за десятки километров рельсы и шпалы и успеть в короткие сроки...
Федоровский голос за спиной прозвучал со знакомыми лукавыми интонациями:
-- Конечно, не подмосковное кольцо, мы понимаем, но хоть что-то...
И я вынужден был признаться:
-- Опять ваша взяла, Алексей Федорович! Я подумал, что разыгрываете... Спасибо.
Мелькнула мысль что полигон можно использовать для обучения минеров из других соединений.
-- Не возражаю, -- сказал Федоров. -- Тем более что мы через двое суток уходим.
Оставались на полигоне часа три. "Я расспросил Егорова о подробностях сооружения насыпи, убедился, что все без исключения минеры отлично усвоили тактико-технические данные новых мин, а потом своими глазами увидел, как работают ученики капитана. Работали они быстро, сноровисто, обнаружить установленные мины было нельзя. Особенно запомнился бывший московский студент Володя Павлов.
-- Сколько человек подготовлено? -- спросил я.
-- Триста двенадцать, -- спокойно, как о чем-то обыденном, ответил Егоров.
Возвратясь в Боровое, я сразу заговорил со Стро-качем о необходимости собрать на федоровском полигоне минеров из других соединений.
-- Да, тут у них настоящая партизанская академия! -- Согласился Тимофей Амвросиевич. -- Поработали на славу, есть чему поучиться. Только -- поздно.
И сообщил, что поступили сведения о сосредоточении немецко-фашистским командованием значительных сил регулярных войск и карателей в районах Мозыря, Ельска, Овруча, Олевска и Петрикова.
-- Численность вражеских частей близка к шестидесяти тысячам, -- сказал Строкач. -- Судя по всему, задумана крупная карательная операция против собравшихся здесь соединений. Нужно поскорее отправить их в рейды, Илья Григорьевич. Нельзя позволить противнику втянуть партизан в оборонительные бои.
Сообщение в корне меняло дело. Оставалось лишь пожалеть, что уникальный полигон, созданный федо-ровцами в тылу врага, не использован на полную мощность.
Через сутки соединения Федорова и Ковпака отправились в рейд. Провожать федоровцев высыпало все Боровое. Меня разволновало прощание с Рудневым.
-- Не удалось поговорить, как хотел, -- с сожалени--ем сказал Семен Васильевич, -- Столько передумал, столько наболело. Да что уж теперь? Видно, после войны поговорим.
И протянул руки:
-- Обнимемся, Илья Григорьевич!
Мы обнялись.
Спустя час ковпаковцы двинулись в дорогу.
Больше я Руднева не встречал...
У Бегмы
Переночевав в покинутом ковпаковцами лагере, наша оперативная группа поехала в соединение ро-венских партизан, которым командовал В. А. Бегма. Тридцать километров лесных дорог одолели только к вечеру. Партизаны отужинали. По всему лагерю звучала музыка: там аккордеон, там скрипка, там гармоники.
