Приваловские миллионы - Мамин-Сибиряк Дмитрий Наркисович (читать книги онлайн бесплатно полностью TXT) 📗

Наконец наступил срок подачи отчета в дворянскую опеку, которая находилась в губернском городе Мохове, за триста верст от Узла. Веревкин полетел туда и всякими правдами и неправдами добыл себе копию с поданного Половодовым отчета.

– Поздравляю: Половодов влетел! – заявил Веревкин, когда вернулся из Мохова. – Зарвался… Ха-ха! Да вы только прочтите этот отчет – комедия из комедий, и мы достопочтенного Александра Павлыча в три узла завяжем. Представьте себе: Шатровские заводы при Косте Бахареве давали ежегодно чистого дивиденда до четырехсот тысяч, а по отчету Половодова… сколько бы вы думали?.. семьдесят тысяч… Этого мало: из этих семидесяти тысяч нужно исключить сначала двадцать тысяч за продажу металла, оставшегося после Бахарева, а потом еще пятнадцать тысяч земского налога, которых Половодов и не думал вносить. Итого остается не семьдесят тысяч, а всего тридцать пять тысяч… Далее, Половодов в качестве поверенного от конкурса пользуется пятью процентами с чистого дохода: по его расчетам, то есть с семидесяти тысяч, это составит три с половиной тысячи, а он забрал целых десять тысяч…

Привалов не верил своим ушам, но, прочитав копию половодовского отчета, должен был убедиться в печальной истине. Можно было только удивляться безумной смелости, с какой Половодов запустил свою лапу в чужое добро. Теперь Привалов и сам верил, что дни Половодова окончательно сочтены; оставалось только воспользоваться этими обстоятельствами.

– Необходимо вам теперь самим ехать в Мохов, – говорил Веревкин Привалову, – мы их там всех в бараний рог согнем… Вы только представьте себе, из кого состоит эта дворянская опека, – ни дать ни взять какая-нибудь оффенбаховская оперетка! Председатель, отставной чиновник Феонов, – сутяга и приказная строка, каких свет не производил; два члена еще лучше: один – доктор-акушер семидесяти восьми лет, а другой – из проворовавшихся становых приставов, отсидевший в остроге три года… Хороши гуси, нечего сказать! А главное: председатель получает тридцать рублей жалованья, а члены по двадцать восемь рублей. Ну, чего стоило Половодову купить всю эту опеку со всеми потрохами, когда он зацепил больше трехсот тысяч в один год! Признаюсь, бывали у меня дела, видал всякие виды, а подобного еще не случалось лицезреть…

– Мне странным кажется только то, – говорил Привалов, – почему Половодов сразу зарвался, тогда как ему гораздо выгоднее было обобрать заводы в течение нескольких лет на гораздо большую сумму…

– Ну, батенька, у всякого свои расчеты: значит, ему так показалось выгоднее, а может быть, просто не вытерпел и хватил разом. Враг силен, горами качает.

– А где теперь Половодов, вы не знаете?

– Здесь, в Узле. Из самых достоверных источников слышал, даже видел, как он выезжал от Хины.

Привалов хорошо знал, зачем Половодов ездил к Заплатиной, но ему теперь было все равно. С женой он почти не видался и не чувствовал больше к ней ни любви, ни ненависти.

Устроив на скорую руку свои дела в Узле, Привалов уехал с Веревкиным в Мохов и прямо обратился к губернатору, который принял в этом вопиющем деле самое деятельное участие. Веревкин составил докладную записку для губернатора и не пожалел красок для описания подвигов Половодова. Губернатор, старый николаевский служака, круто повернул все дело, и благодаря его усилиям журнальным постановлением дворянской опеки Половодов устранялся от своего звания поверенного от конкурса.

– А кроме этого, мы Александра Павлыча привлечем к уголовной ответственности за мошенничество, – соображал Веревкин, потирая руки. – Захваченные же деньги взыщем гражданским судом. Одним словом, сделаем полнейший шах и мат.

Когда Привалов вернулся в Узел и только хотел отправиться в Гарчики отдохнуть несколько дней, Веревкин узнал, что новым журнальным постановлением дворянской опеки Половодов снова восстановлен в своих полномочиях поверенного от конкурса.

– Опять придется ехать в Мохов… – говорил Веревкин.

Сделать в осеннюю распутицу взад и вперед целых шестьсот верст заставило Привалова задуматься, но дело не ждало, и он решился опять ехать в Мохов. Веревкин так и рвался сразиться еще раз с Половодовым. На этот раз губернатор принял Привалова довольно сухо: какая-то искусная канцелярская рука успела уже «поставить дело» по-своему. Веревкину стоило героических усилий, чтобы убедить губернатора еще раз в необходимости принять самые энергичные меры для ограждения интересов наследников Шатровских заводов. Двухнедельные хлопоты по всевозможным канцелярским мытарствам наконец увенчались полным успехом: опека опять отрешила Половодова от его должности, заменив его каким-то безвестным горным инженером.

– Если еще раз такую баню вкусишь, пожалуй, и оскомину набьешь, – решил Веревкин. – Это черт знает что такое, какая-то сказка про белого бычка.

В Узел Привалов вернулся ночью, в страшную осеннюю слякоть, когда в двух шагах хоть глаз выколи. Не успел он умыться после дороги, как в кабинет вошел доктор, бледный и взволнованный. Привалова удивил и даже испугал этот полуночный визит, но доктор предупредил его вопрос, подавая небольшую записку, торопливо набросанную на розовом почтовом листке.

– Вот прочитайте… – едва мог проговорить доктор.

Привалов сразу узнал руку Зоси, которая писала доктору:

В кабинете несколько мгновений стояло самое напряженное, тяжелое молчание.

– Я не ожидал от Зоси именно этого… – проговорил наконец Привалов.

Ответа не было. Привалов поднял глаза и увидел, как седой, сгорбившийся в одну ночь старик стоял у окна к нему спиной и тихо плакал.

– Борис Григорьич… – тихо окликнул Привалов, подходя к доктору.

– Что? – отозвался старик, закрыв мокрое лицо руками.

– Она уехала… одна?

– Нет, с Половодовым…

Опять тяжелая пауза. Привалову сделалось жаль не себя, а этого хорошего старика, который теперь рыдал как ребенок.

– Доктор, вы очень любили ее?

– Я?.. О да… Зося для меня была дороже жизни. До двенадцати лет я любил ее как девочку, а потом как женщину… Если бы я мог вернуть ее… Она погибнет, погибнет…

«Я никогда не любил жену… – думал Привалов, слушая этот бред. – А вот человек, который действительно отдал ей все, что может отдать человек».

С доктором сделалась истерика, так что Привалову пришлось возиться с ним до самого утра. Старик немного забылся только пред серым осенним рассветом, но и этот тяжелый сон был нарушен страшным гвалтом в передней. Это ворвалась Хиония Алексеевна, которая узнала об исчезновении Зоси, кажется, одной из последних. В кабинет она влетела с искаженным злобой лицом и несколько мгновений вопросительно смотрела то на доктора, то на Привалова.

– Могу я узнать, куда уехала Софья Игнатьевна? – проговорила она наконец с азартом, обращаясь к Привалову.

– Да, можете: она теперь на дороге в Вену…

– Не может быть!.. Вы все меня обманываете… С кем же она уехала?

– Вам это ближе знать, Хиония Алексеевна…

– Что вы хотите этим сказать, Сергей Александрыч? Я, конечно, бедная женщина, и оскорбить меня ничего не стоит… Притом вы отлично изучили мой проклятый характер…