Бриг «Ужас» (Избранные сочинения. Том II) - Оссендовский Антоний (прочитать книгу .TXT) 📗
Матросы Силина наглухо заперли все люки и выходы на палубу и оставили несчастное судно.
Последним ушел с него сам командир брига.
Он подошел к Сванборгу и сказал ему:
— Я заразил судно пласмодием и велел поставить паруса так, что судно уйдет обратно на восток. Когда оно выкинется где-нибудь на мель или его перехватит случайный пароход, забавное зрелище найдут там люди. Бурая гниющая масса из трупов людей и рыбы, из тлеющего и мокнущего дерева будет заключена в разрушающемся корпусе парусника. Пойдут догадки и предположения, создадутся теории о новой болезни или другие бредни в этом же роде… Ха-ха-ха!
Силин долго и злобно смеялся, а потом сказал:
— Профессор! Через несколько часов бриг будет в виду Иоланги. Предупредите ваших спутников, что вместе с вами они будут доставлены на Колгуев. А затем прощайте, мы больше не увидимся. Я же уверен, что Ларс Сванборг — честный человек и исполнит мою просьбу!
Под вечер, чуть только вдали показались верхушки гор над Иолангой и далекий огонь маяка, бриг спустил паруса и лег в дрейф. Восьмивесельный бог с тремя пассажирами и пятью глухонемыми матросами с брига быстро шел к видневшемуся на севере берегу.
На мостике и на всей палубе брига было пустынно, и только на корме развевался белый флаг, окаймленный широкой черной лентой.
Сванборгу показалось, что какой-то бесконечно-грустный, без тени надежды привет был в прощальных колебаниях этого печального флага. Он поделился своими впечатлениями с Тумановым.
Старый академик опустил голову на грудь и тихо шепнул:
— Великое несчастье… Гениальный безумец поднял руку на человечество!
Отчаяние и тревога Туманова сообщились и Сванборгу. Он молчал и с благоговейным страхом и жгучей тоской смотрел на скрывающиеся за отраженными поверхностью моря лучами заката очертания брига «Ужас».
VIII
Последний бой
Через несколько дней гребной баркас смотрителя маяка с шестью рыбаками на веслах плыл от Иоланги к большому пароходу, стоявшему в трех верстах от берега.
В баркасе находились Туманов с Сванборгом и профессор Самойлов. Все молчали и с тяжелым чувством смотрели на молодую женщину с увядшим лицом и неподвижным, мертвым взглядом печальных и испуганных глаз.
По временам женщина тревожно озиралась и, заметив вдали белый гребень волны, вздрагивала и хватала за руку Самойлова.
— Парус… там парус? Это он… — шептала она бледными губами.
Стоявший на руле старый боцман с погибшего «Грифа» старался успокоить ее.
— Не парус это, барыня! — объяснял он. — Волна там барашком идет. Ночью ведь шквал пролетел знатный. Поди, на море много нынче беды понаделал.
В это время они подходили к далеко выдвинувшемуся в море скалистому мысу.
— Там пучина начнется, — сказал один из рыбаков, — а только вы в море дальше рулите, не то запрокинет нас здесь… Вишь, какие буруны бьются!
Действительно, у самого мыса вскидывались и лизали изъеденную водой скалу пенистые, бешено ревущие волны.
Боцман направил баркас в море, прямо на юг от мыса.
Когда они сравнялись со скалой и пароход был уже близко, женщина, схватившись обеими руками за голову, поднялась во весь рост и с криком упала на дно баркаса.
— Что с тобой?!.. — бросился к дочери Туманов.
Но слова замерли на губах старика.
Из-за мыса, распустив два больших паруса, прямо на них неслась яхта. На белом полотне парусов чернелись слова: «Бриг „Ужас“» и широкая траурная кайма.
— Гребите! гребите! — крикнул Самойлов рыбакам и вынул из кармана револьвер.
— Наддай! — повторил его приказание боцман, и рыбаки, мерно сгибаясь и разгибаясь, начали быстрее вскидывать весла.
Баркас рванулся вперед.
Парусная яхта, маневрируя по ветру, старалась пересечь путь убегающим, но до парохода было уже недалеко.
Всем стало ясно, что баркас спасен и что яхте не настигнуть их.
Внезапно налетел ветер. Его порывы сделались сильнее и чаще. Пользуясь этим, на яхте подняли новые паруса. Их было так много, что скрылись мачты и снасти. Казалось, что какое-то неведомое морское существо, белое от пены волн, встало и несется над водою.
Яхта не плыла — она летела. Свежий ветер, встретив сопротивление парусов, подхватил судно и понес его. Все чаще и чаще видны были острый киль яхты и далеко выдвинутый руль.
Судно уходило в сторону от баркаса, и только тогда, когда до парохода оставалось не более полуверсты, оно непостижимым маневром сразу перекинулось на другой курс и стало рядом с беглецами.
— Не тревожьтесь! — раздался угрюмый голос Силина, и он вышел на нос яхты. — Я не причиню вам никакого вреда. Я только хочу взглянуть на Нину в последний раз и передать, что я вызываю на бой того, кто оклеветал меня… Самойлова. Я буду ждать.
Новым маневром Силин отбросил свою яхту от баркаса на несколько саженей и, остановившись, убрал паруса и отдался волнам, которые бросали судно, как легкую, беспомощную щепку.
На баркасе воцарилось глухое молчание. Даже рыбаки перестали грести и тревожно поглядывали на господ.
Самойлов был бледен. Он провел рукой по высокому лбу, и глаза его загорелись. Он опустился на колени на дно баркаса и нагнулся над Тумановой.
Она лежала, бледная и безжизненная, в глубоком обмороке, и на ресницах ее блестели слезы.
Тоска и ужас были на ее лице, измученном и исстрадавшемся.
Самойлов молча взял ее руку и прижал к губам.
Потом он поднялся, обвел всех каким-то вопрошающим и словно недоуменным взглядом. Неожиданно, быстрым прыжком вскочив на скамейку, он бросился в воду и поплыл к яхте.
И тотчас же другой человек кинулся ему навстречу.
Это был Силин.
Он далеко закидывал руки и, рванувшись, бросками поплыл к Самойлову.
Встреча их была коротка, как вспышка молнии, и так же бесследно пропали в морской глубине эти схватившиеся друг с другом враги, как исчезает на темном небе прорезавшая его огненная стрела…
Лишь воронки заплясали и закружились на поверхности океана, да всплыло и сразу же исчезло большое багровое пятно…
Недавно случайно попавшие на остров Долгий промышленники нашли занесенные песком и истлевшими водорослями обломки разрушенного корабля.
На почерневшей и расколотой доске они прочли надпись: «Бриг „Ужас“»…
ЖЕНЩИНЫ, ВОССТАВШИЕ И ПОБЕЖДЕННЫЕ
Фантастическая повесть
I
ДЕНЬ ОТЧАЯНИЯ
Кроваво-красное, трепетное небо нависло над землей, откуда рвалось кверху с шипением, свистом и оглушительным гулом пламя. Оно охватывало великолепные дворцы знати и хранилища искусств, перекидывалось на церкви, общественные здания, вокзалы и кварталы бедняков, вызывало взрывы и новые разрушения, неся ужас и безграничное смятение.
В один день и в один час во всех больших городах мира вспыхнули пожары и залили потоками огня улицы и площади и зловещим заревом, какого никогда еще не видела земля, озарили небо.
Крики и стоны стояли в городах, глухо, в безумном ужасе завывала бегущая из городов толпа людей, лаяли собаки, с тревожными криками и громким лопотом крыльев носились и падали в пламя обезумевшие птицы, с зловещим смехом перебегали из дома в дом шайки грабителей и озлобленной черни.
Иногда весь этот хаос звуков покрывался грохотом обрушившегося здания или гулом взрыва, и тогда видно было, как неслись по воздуху и кружились в дыму и длинных языках пламени люди, камни и глыбы вскинутой под облака земли и горящего асфальта и железа.
С жалобным звоном лопались стекла в домах и храмах, с сухим треском срывались с пьедестала статуи и падали, давя своей тяжестью десятки обезумевших от огня и ужаса людей.
Пока местные власти выработали план борьбы с огнем, большая часть населения городов погибла или убежала в поля и в окрестные парки.
