Случилось нечто невиданное (ЛП) - Даскалова Мария (книга бесплатный формат .txt, .fb2) 📗
— Александр Иванович? — изумленно воскликнула Софья Петровна. Только что срезанные цветы выпали из ее рук, и прямо по клумбе она бросилась к нему. — Но что с вами? Уж не больны ли вы?
Длительное утомление сказалось на обличии капитан-лейтенанта. Наполненные тревогами бессонные ночи отразились глубокими тенями на его бледном лице.
Услышав тревожные возгласы Софьи, из дома выскочили Клавдия Ивановна и Карл Христофорович. Дорогого гостя проводили в просторную гостиную, окружили его вниманием и заботой. Узнав о том, что привело его сейчас к ним, они были потрясены плохой вестью.
— Какое несчастье! Ах, какое несчастье…
Клавдия Ивановна растерянно повторяла эти слова. Карл Христофорович почти бегом накинул летний пиджак и, выходя, сказал, что главный врач — его добрый приятель и не откажется немедленно заняться мичманом. Софья Петровна опечалилась, глаза ее наполнились слезами. Успокоившись, что его друг попадет в хорошие руки, Александр Иванович опустился на удобный диван. Все здесь было ему близко и понятно. И нарядные занавески приятных цветов, и стол со скатертью, вышитой самой Клавдией Ивановной, и слоник черного дерева, и кукла-балерина, вся в кружевах. Казалось ему, что он находится в своем родном доме. Устало, как бы в полусне, он приглядывался к Софье Петровне. Ему хотелось сказать вслух те сокровенные слова, которые хранились в глубине его сердца. Хотелось протянуть руку и коснуться ее, вдохнуть свежий аромат длинных русых волос…
На другой день «Соперник» готовился выйти обратно в Варну. Софья Петровна провожала Александра Ивановича до причала. В доме Карла Христофоровича наступило спокойствие, потому что сам главный врач госпиталя, известный хирург, собственноручно занялся Юрием. Он уверил близких мичмана, что шоковое состояние, в котором тот находился, скоро пройдет, а раны его не настолько опасны. Слова врача прояснили атмосферу дома Карла Христофоровича и успокоили Александра Ивановича, которого ждали горячие денечки под Варной.
Двое — барышня и офицер — шли молча по улице, ведущей к порту. Неровное щебеночное покрытие дороги послужило причиной того, что Софья Петровна споткнулась, и Александр Иванович взял ее под руку. Она не возражала, и они продолжили так идти дальше. Смущение, охватившее их, мешало им разговаривать. Первой нарушила молчание Софья:
— Долго ли это будет продолжаться, Александр Иванович?
— Что? — не понял ее вопроса капитан.
— Я говорю о войне.
— Она только началась. Предстоит еще взять крепости Варна, Шумен и Силистра. Потом… надо будет перейти горный хребет. — Александр Иванович усмехнулся. — Затем нас, флотских, ожидают крепости южного берега моря, а армию — Адрианополь. Так что… война еще продолжится.
По этому вопросу они с Карлом Христофоровичем проговорили весь минувший вечер. А о чем же еще можно было говорить сейчас?
Мимо них в сторону порта двигались повозки, нагруженные ящиками с продовольствием и амуницией, шли строем роты матросов. И другие офицеры, сопровождаемые женами и невестами, направлялись в сторону порта. Признаки войны встречались на каждом шагу.
— Софья Петровна, вы будете писать мне? — спросил Александр Иванович. Почувствовав неловкость от своего вопроса, он поторопился уточнить: — Пишите о состоянии Юрия, прошу вас.
Он был другом Юрия, более того, относился к нему как к родному брату. И ему казалось, что своим вопросом он совершает предательство — ведь не он, а несчастный мичман переписывался с Софьей Петровной. Давно уже капитан отдавал себе отчет в том, что чувство, которое он испытывал к Софье, было не чем иным, как любовь.
— Я буду вам писать. Юрий — мой кузен, я буду каждый день навещать его, буду заботиться о нем. Не тревожьтесь.
Софья говорила тихо, в ее голосе слышалась печаль. Перед ними у причала покачивался «Соперник». На бриг поднимались матросы, возвращавшиеся на фронт после излечения от ран и болезней, некоторые из них все еще с перевязанными головами или руками. Они шумели, смеялись, громко разговаривали, покрикивали, но когда заметили Казарского, притихли и стали по стойке смирно. Софья легонько освободила свою руку. Пришло время прощаться.
<a name="TOC_id20250424"></a>
<a name="TOC_id20250426"></a>Глава XIX
При Шумене все по-прежнему
1
Тревога в русском лагере оказалась ложной. Не Хусейн-паша устроил ночную заварушку, а один русский отряд обстрелял другой русский отряд на соседней позиции. Феликс Петрович, с саблей в руке, сквозь суматоху добрался до одного из адъютантов генерала Дибича и от него узнал истину. Вернувшись к Муравьеву, который все еще находился в неведении, он смог просветить приятеля.
— Что случилось? — спросил его Муравьев.
— Ничего серьезного. Одно наше подразделение, перемещаясь с правого на левый фланг, сбилось с пути и наткнулось на наш аванпост. Не разобравшись, они приняли друг друга за турок и начали стрельбу.
— И каков результат? Есть убитые, раненые? — спросил кто-то из слушавших объяснения Феликса.
— Еще толком не известно. Говорят, что нет.
— Что ж, в таком случае пойдем отсюда, — предложил Муравьев.
— Куда? К нам? — Предложение приятеля не понравилось Феликсу. — Там опять придется корпеть над бумагами, а здесь у Саши еще вино недопито.
Вместо того, чтобы вернуться в свою палатку и заняться составлением документа, относящегося к юридической системе Волошского княжества, они направились к палатке Саши Суворова. Тишина и спокойствие вновь воцарились в лагере.
Приятели, собравшиеся у Суворова, решили успокоить нервы партией в вист, и Феликс дал волю своим чувствам:
