Гигиена убийцы. Ртуть (сборник) - Нотомб Амели (лучшие книги читать онлайн бесплатно .TXT) 📗
– Какая я счастливица, что мне оказано гостеприимство в таком райском уголке. Зачем вы пришли? Могли бы прислать кого-нибудь из ваших людей разбудить меня.
– Люблю смотреть на спящих красавиц. Для мужчины преклонных лет нет зрелища прекраснее.
Дверь снова заперли на ключ. Франсуаза позавтракала и опять легла, прихватив «Пармскую обитель». К стыду своему, она убедилась, что ей все так же скучно.
Зевнув, медсестра отложила роман, и ей захотелось проявить легкомыслие. Она открыла шкаф, чтобы посмотреть, какую одежду отобрал для нее Капитан. Там оказались платья, сшитые по моде тридцатилетней давности, – длинные, с затейливой отделкой, почти все белые. «Мужчины просто с ума сходят по женщинам в белом!» – подумалось ей.
Она взяла одно платье, на вид очень красивое. Облачиться в него без посторонней помощи оказалось нелегко, ведь Франсуаза привыкла к своему рабочему халату, надеть который было секундным делом. Управившись с платьем, она захотела посмотреть, как выглядит в этом наряде, – и вспомнила, что в доме нет зеркал.
«Какой толк наряжаться в роскошные туалеты, если нельзя себя в них увидеть?» – подумала Франсуаза. Она разделась и решила помыться. Но в ванной комнате не было ни ванны, ни умывальника. «Ох уж эта мне фобия! От этого дома без отражений я сойду с ума!»
Целый час она простояла под душем, обдумывая всевозможные планы, заведомо невыполнимые. Затем, чистая, как инструменты хирурга, снова легла в постель. «Мне здесь все время хочется спать!» Ей вспомнились азы психологии, освоенные ею во время учебы: у определенной категории людей, по тем или иным причинам не удовлетворенных жизнью, подсознание само находит выход, именуемый бегством в сон. В зависимости от степени недовольства это может проявляться по-разному: от легкой сонливости до летаргии.
«Вот это со мной и происходит», – с досадой поставила она диагноз. Но минуту спустя подумала, что в этом, пожалуй, нет ничего плохого: «К чему бороться? Делать мне все равно нечего. Книга скучная, примерять платья без зеркала нет смысла, и голову незачем ломать попусту. Сон – прекрасное и разумное занятие».
И она отключилась.
Старик стоял у ее изголовья:
– Вы не заболели, мадемуазель?
– Я использую заключение себе во благо: принимаю курс лечения сном.
– Вот ваш обед. Я приду за вами через два часа и провожу к моей питомице. Будьте готовы.
Франсуаза поела в полудреме. Потом опять прилегла на кровать и почувствовала, что Морфей овладевает ею с новой силой. С трудом она дотащилась до ванной комнаты, приняла ледяной душ и наконец проснулась. Она надела старомодное платье, то самое, что уже примеряла. Потом тщательно причесалась, насколько это было возможно без зеркала.
Лонкур, войдя в ее комнату, застыл как вкопанный.
– Какая вы красавица! – воскликнул он, глядя на нее с восхищением.
– Приятно слышать. Будь у меня зеркало, и я бы смогла полюбоваться.
– Я был прав: вы такая же худенькая, как она. Хотя совсем на нее не похожи.
– Действительно, я мало похожа на птицу в когтях у кота.
Он улыбнулся и повел ее в другой конец дома. В комнату Хэзел она вошла одна; та, увидев ее, вскрикнула:
– Франсуаза, вы ли это? Где ваш белый халат?
– Вы жалеете о нем?
– Вы великолепны. Повернитесь-ка. Просто изумительно! Что случилось?
– Я решила, что не обязательно делать вам массаж в медицинском халате. Это платье досталось мне от матери, вот я и подумала: глупо, что я никогда его не надеваю.
– От всей души одобряю ваше решение: вы несравненны.
– У вас, наверное, тоже есть красивые платья?
– Я пыталась их носить, но скоро перестала. Я ведь провожу дни в постели, так что они мне ни к чему.
– Думаю, Капитан был бы счастлив увидеть вас нарядной.
– Не уверена, что мне хотелось бы его осчастливить.
– Почему вы так неблагодарны? – спросила медсестра и порадовалась про себя при мысли, что старик это слышит.
– Я, наверное, злюка, – вздохнула девушка. – Вчера вечером он вывел меня из себя, был какой-то напряженный, еще более странный, чем обычно. Мне все время кажется, будто он что-то от меня скрывает, вернее, будто он скрывает что-то от всего света. А вам?
– Нет.
– Не странно ли: моряк, ненавидящий море, живет на острове, вдали от людей?
– Нет, – повторила медсестра и подумала, что море отвечает ему такой же ненавистью.
– Ну и как же вы это объясните?
– Никак. Это не мое дело.
– Если даже вы меня не понимаете…
Чувствуя, что они ступили на заминированную территорию, Франсуаза поспешила переменить тему:
– Вчера, после нашего разговора, я достала «Пармскую обитель» – я не читала ее раньше.
– Прекрасная мысль! – воскликнула Хэзел с воодушевлением. – Вы уже много прочли?
– Не очень. Честно говоря, мне скучно.
– Не может быть!
– Вся эта война, миланская армия, французские солдаты…
– Вам не нравится?
– Нет.
– А ведь это так интересно. Но не важно: это ненадолго. А потом начнется совсем другая история. Если вам хочется читать про любовь, она там будет.
– Такие вещи не слишком интересуют меня в книгах.
– А про что же вы любите читать?
– Про тюрьму, – ответила медсестра со странной улыбкой.
– Тогда это как раз то, что вам нужно: стендалевские герои часто оказываются за решеткой. В том числе и Фабрицио дель Донго. Я тоже обожаю истории про тюрьму.
– Может быть, оттого, что вы сами чувствуете себя узницей, – предположила старшая подруга, сознавая, что играет с огнем.
– Разве это обязательно? Вот вы так себя не чувствуете, однако и вас увлекают эти рассказы. Дело в том, что тюремное заключение – это интереснейшая загадка: когда человеку не на что и не на кого рассчитывать, кроме себя самого, как он будет жить дальше?
– На мой взгляд, самое интересное в историях про тюрьму – это усилия, которые предпринимает узник, чтобы бежать.
– Но побег не всегда осуществим.
– Нет, всегда!
– Бывает и так, что узнику начинает нравиться его тюрьма. Это и произойдет с героем «Пармской обители»: он не захочет на свободу. Франсуаза, поклянитесь мне, что дочитаете эту книгу.
– Хорошо, дочитаю.
– И еще доставьте мне удовольствие – причешите меня.
– Что, простите?
– Разве так уж необходимо все время меня массировать? Давайте передохнем: причешите меня, я это обожаю.
– Пучок, косу?
– Все равно. Я просто люблю, когда кто-то занимается моими волосами. Их уже столько лет никто не чесал, не укладывал…
– Надо было попросить Капитана.
– Мужчины не способны нежно прикасаться к волосам. Тут нужны женские руки – да и то не всякой женщины. Любящие руки, чуткие, ласковые и умелые – ваши, Франсуаза.
– Сядьте вот на этот стул.
Хэзел послушно села, сияя от счастья. Молодая женщина взяла щетку и провела ею по длинным волосам подруги, которая зажмурилась от удовольствия.
– Как приятно!
Франсуаза нахмурилась:
– Потише, Хэзел, представьте, вдруг кто-то слышит нас, что он может подумать…
Девушка рассмеялась:
– Никто нас не слышит. И потом, что тут плохого, разве нельзя причесать подругу? Продолжайте, ну пожалуйста.
Франсуаза принялась чесать щеткой ореховую шевелюру.
– Какое блаженство. Я всегда это обожала. Когда я была маленькой, девочки в школе запускали руки в мои волосы – я, наверное, и длинными-то носила их из-за этого. Было ужасно приятно, но я скорее бы умерла, чем в этом призналась, и, когда подруги принимались причесывать меня пальцами, делала вид, будто мне не нравится, а им только того и надо было: чем больше я вздыхала и морщилась, тем охотнее девочки играли с моими волосами. Как-то один мальчик тоже решил попробовать, но дернул так сильно, что я завизжала от боли. Мораль: нечего мужчинам лезть в женские дела.
Обе рассмеялись.
– У вас прекрасные волосы, Хэзел. Я в жизни не видела такой красоты.
– Должно же во мне быть хоть что-то красивое. В «Дяде Ване» Чехова обиженная природой героиня сетует: «Некрасивым девушкам всегда говорят, что у них прекрасные волосы и прекрасные глаза». А мне нельзя даже сказать, что у меня прекрасные глаза.
