Зияющие высоты - Зиновьев Александр Александрович (читать книги .TXT) 📗
Что? Удачи такой не слыхать?
Значит, низший, выходит, мы сорт!
Значит, нам перегары вдыхать!
А им южного моря курорт!
Срок на пенсию выйти приспел.
Он сквозь челюсть вставную скрипел.
Я на кладбище главном хочу.
Мысль такая скребется в висок.
Пятый год как-никак хлопочу
Хоть какой-нибудь тут закуток.
Как? До этого мне не дожить?
Для чего ж я здоровье продул!
Значит, нам где попало смердить!
А они даже тут на виду!
Бог мой, неужели это все обдумано, говорит Хмырь. А почему бы нет, говорит Лапоть. Они же не слепые. От них ничего не скроешь, если они захотят видеть. Вот кончит она школу. А дальше что? Я мог бы воспользоваться своим положением и связями. Теперь все так делают. Она заявила, что если я это сделаю, она уйдет из семьи. И уйдет, я ее знаю. А дочь интеллигента поступить в институт без протекции!... Но пусть поступит. Что это изменит? Она хочет стать искусствоведом. Что это такое у нас, ты знаешь. И, представь себе, она тоже это знает. Тут все предопределено. Читай дальше! Это - по поводу рождения сына.
Появился? И думаешь - повезло?
Выпало, думаешь, приятное приключение?
Ошибаешься! Здесь безнаказанно зло.
А добро награждается как исключение.
И к тому же ничтожна жизни пора.
Едва ты успел на свет появиться,
Как скоро заметишь - уже пора
Обратно в Ничто, в Никуда возвратиться.
Хоть бога и нет, но имеется суд.
Убедишься в конце из ненужного опыта.
И тебя от тебя самого не спасут
Никакие прожитые блага и хлопоты.
Смириться не сможешь, что смерть - не беда.
И поймешь ни к чему и с большим опозданием:
Если худо в конце - будет худо всегда.
Вечность станет твоим бесконечным страданием.
Неплохо, сказал Учитель. То, что для нас - продукт размышлений, для детей - банальный исходный пункт. Жаль, сказал Хмырь, потомки не оценят нашей премудрости. Не беда, сказал Учитель. Зато наши предки нас оценят вполне.
ОЧЕРЕДЬ
Накануне объявления псизма на углу проспектов Хозяина и Победителей построили Продуктовый Ларек. За неимением продуктов Ларек заколотили нестрогаными досками, и он вскоре превратился в неофициальный нужник для местных пьяниц и хулиганов, которые настолько распустились, что не вводить псизм уже стало практически невозможно. Так что глубоко неправы были критиканы, считавшие объявление псизма необоснованным и преждевременным. Впрочем, после того, как главного критикана раздели в районе Ларька и набили ему его критиканскую морду, он в корне изменил свою позицию. Пусть эта мразь получит свой псизм, сказал он, выйдя из милиции, а потом - из больницы. Так им и надо! То-то, сказал на это Участковый. Давно бы так. А то возомнили о себе... Из-за распространяемого Ларьком зловония ибанцы, еще не успевшие избавиться от пережитков низшей ступени изма (низма), обходили его по соседней улице.
Никто не знает, откуда прошел слух, будто в Ларьке будут давать ширли-мырли. И у Ларька с вечера начала выстраиваться
ОЧЕРЕДЬ
К утру очередь достигла пятисот человек. А к полудню, когда слухи почти что подтвердились, она перевалила за тысячу. Составили списки. Через каждый час стали делать перекличку. На лбу очередников стали писать их номера. Но это привело к тому, что появилось множество самозванцев с поддельными номерами. Тогда номера стали писать на левой ягодице. Это сыграло огромную просветительски-культурную роль, так как многие граждане вынуждены были наконец-то поменять нижнее белье. Балда встал в очередь под номером три тысячи девятьсот пятьдесят семь. Тут-то он и увидел Хмыря и Учителя, которые сидели на пустых ящиках и делали на пару малыша, - пили из горлышка четвертинку.
ЖОП
Самым совершенным научно-исследовательским учреждением Ибанска был вне всякого сомнения, ЖОП. Он был построен не по последнему слову науки и техники, а по такому их слову, которое они еще только собираются сказать через много веков. Его создавали футурологи-ибанисты.
Десять стоэтажных корпусов из тетрациклина и хлорофоса, образующих как бы единое неразрывное целое. Сто миллионов сотрудников. Среди них десять тысяч Академиков, двадцать тысяч Членов-Корреспондентов, пятьдесят тысяч Членов-Соискателей, сто тысяч Членов-Заискателей, пятьсот тысяч Мудрецов Первого Ранга (Муперангов) и т.д. Сначала, правда, была небольшая толкучка у проходной, где проверяли пропуска и обыскивали карманы (тянут все, сволочи!). Но за дело взялись математики. Стали проталкивать сразу по два, а то и по три сотрудника, и толкучка исчезла. И главное - полная автоматизация всего комплекса исследований и действий сотрудников. С каждого сотрудника сняли характеристику их индивидуальных биотоков и загрузили в Электронно-Счетную Машину (ЭСМ), которая занимала девять корпусов из десяти. Повсюду были установлены биоэлементы, которые точно фиксировали наличие или отсутствие сотрудника в здании ЖОП, его положение и передвижение внутри здания. Сотруднику достаточно было утром в положенное время встать на конвейер, который со скоростью, близкой к скорости света, мчал его внутрь здания. А там система лифтов доставляла его на его рабочее место. На столе уже лежали специальные листы бумаги, которые через определенное время перемещались в особые читающие и анализирующие устройства. Те превращали их в колонки цифр и отправляли в ЭСМ. Машина проверяла качество работы и давала ей оценку. Итоги шли в Машину-Сумматор и затем в Оценочный Расплатчик. И так - изо дня в день. Раз в две недели сотрудники шли в Расплатный Отдел, где им (опять-таки автоматически) выдавалось то, что они заработали (это еще до псизма; после установления псизма были внесены некоторые изменения, о коих ниже): зарплату, премии, ордена, степени, звания, наказания. Интересно, что сознательность достигла уже тогда такого уровня, а наука так глубоко проникла в тайны материи, что строго соблюдался принцип: чем выше должность, тем выше вознаграждение, и чем ниже должность, тем выше наказание.
Все шло прекрасно. Младший научный сотрудник без степени (МНСБС) Балда, как и положено, получал гроши, не награждался никакими премиями, но с лихвой компенсировал это многочисленными взысканиями. И вдруг однажды машина объявила, что Балда заработал больше самого директора ЖОП. Институт буквально окаменел от изумления. Известие об этом событии молниеносно распространилось по Ибанску. Неужели в Ибанске появился гений без степени, звания, чина и должности, шептались ибанцы. Этого не может быть! Чтобы гений, а не директор? И даже не муперанг? Не может быть! Впрочем, были же, говорят, когда-то времена, когда такое случалось довольно часто... Вот, например, Мазила. Он же не был начальником! Что вы, говорили другие, более осведомленные ибанцы! Мазила был Начальником Главного Управления По Лепке Из Г...а!
