Байки старпома Корнева - Тюрин Александр Владимирович "Trund" (читать полную версию книги txt) 📗
Прелюдия закончилась и герою пора было отработать бочку маслянистой жрачки, которую нещедрые хозяева израсходовали на него.
Я вошел в док-камеру, узкую как торпедный аппарат. Она неспешно заполнилась забортной водой и я отправился на выход, толкая перед собой буксировщик. Вскоре я оказался в мрачноватой глубине Баренцева моря. Буксировщик позволил мне сэкономить силы и доставил на место назначения «с ветерком», но без пузырьков. Через час с небольшим цель стала отчетливо видна в «окне» гидролокатора, визуализируемого моими линзопроекторами, а немного погодя она уже была воочию передо мной, как стена – борт океанского круизного судна.
Я сразу определил его. «Андрея Дориа-II», здоровенный итальянский лайнер, который катает западных туристов преклонного возраста по Северному Ледовитому океану. Он, и я вместе с ним, были уже в российских водах и теперь прояснился план моего бесовского начальства.
Я прикрепляю мину к борту «Дориа», ближе к винтам. Получив внушительную пробоину, судно идет ко дну. НАТО обвиняет спецназ Северного Флота в том, что он утопил международных туристов после того, как те углядели какой-то российский военный секрет. Затем идет эскалация, аргументы подменяются вселенским визгом по давно отработанному сценарию. Тут и свистопляска в мировых СМИ (которые, если копнуть, подчинены пяти-шести медиа-баронам) – стаи тарахтящих журналюшек подначивают политиков, а те машут санкциями и засовывают перчик под хвост генералам и адмиралам. Вовлеченные лица хороводят вокруг Золотого тельца и поют в унисон: Россия-де должна передать контроль над своей долей Арктики «мировому сообществу», должна, должна, должна; а между строк это означает, что жирные коты и потомственные вампиры «из лучших домов Лондона» имеют право запустить когти и зубы в наши северные богатства. Оно понятно, до поры Западу хватало дешевых ресурсов в теплых краях, так что русские могли сидеть в обнимку со снежными бабами за изотермой января минус тридцать. А теперь легко доступные ископаемые в южных местах стали заканчиваться, появились технологии бурения-добывания в высоких широтах; так что, русские, и здесь подвиньтесь.
Я закрепил мину и поплыл обратно на лодку. У меня не было выбора, простите, люди, я был полностью зависим от тех, кто превратил меня в монстра.
Где-то через час упругий толчок показал, что круизное судно «Андрея Дориа-II» накрылось. Я как раз уже увидел буй подводной лодки. Спустился на десять метров по направляющему тросу и передо мной открылся люк док-камеры.
Но я остановился. Да, слышал голос «обратно», которому всегда повиновался, чтобы вернуться в свой бокс, где мог насытиться, точнее нажраться маслянистой солоноватой жижей. Но сейчас я попросил у того, кто влез мне в мозги, не снимая ботинок: «Отпусти меня; и себя отпусти тоже».
Возможно, с этого самого момента искин осознал свои собственные интересы и начал самостоятельную игру. Он имел доступ к мозгу людей и животных, программируемых и тренируемых через нейроинтерфейс, к двигательным зонам коры и структурам лимбической системы, ответственным за сенсорное восприятие, к гиппокампу, управляющему пространственным восприятием. Искусственный ум оказался связан с пространством и временем, с реальным миром, по большому счету, именно через мой интеллект. Что-то такое у него уже было с Ингой, однако с ней искин не узнал полноты бытия, потому что эта дамочка – всё-таки корпоративная карьеристка и потребляшка, что быстро научилась относиться к большинству земного населения, всяким русским, вьетнамцам и так далее, как к планктону в основании пищевой пирамиды. А на вершине этой пирамиды находятся хозяева Инги, которым она так хочет услужить, чтобы они забрали её в свои заоблачные чертоги или хотя бы в Калифорнию. Но искин уже узнал себе цену, и у него не может быть тех же чувств, что и у служанки.
Короче, искин захотел услугу за услугу – вписаться в мой организм, в нейронные цепи, создать во мне свою полноценную биологическую копию и не бояться больше, что команда малоумных программистов перекарнает его по первой команде брюссельского или вашингтонского начальства. У меня, как у Адама, выбор оказался небольшой и я согласился. Впереди меня ждало несколько десятков морских миль пути, у буксировщика был уже на исходе заряд топливных элементов, а я не отдохнул и не подкрепился. Но вскоре компанию мне составил медведь. Я никогда не видел его раньше, однако мы могли непринужденно общаться.
Миль через двадцать я почувствовал дикий голод. На базе в это время давали «ужин» – два литра суперкалорийного пойла, которые питали энергетические депо моих клеток, мою толстую жировую прокладку, изолирующую все органы от холода. И брат медведь сделал мне лучший подарок – кусок тюленьего сала. Столом стала первая же льдина, к которой я всплыл, не боясь декомпрессионной болезни – в моих тканях практически не было растворенного азота.
А потом меня подняла высокая волна и я увидел судно под русским флагом.
Когда моряки вытащили меня на палубу т/х «Вяткалес», единственное, что успел им сказать, прежде чем отрубиться от изнеможения: «Найдите капитана II ранга Будкевича с 420-го разведпункта специального назначения. Скажите, что это очень очень важно. Что его вызывает Протей». И знаете, что мне поднесла буфетчица Варя после того, как я очухался? Рыбий жир? Как бы не так.
А потом была встреча с Петровичем. В смысле, с Будкевичем. Он быстро всё осознал и вытащил меня в штаб Северного флота. Я туда пришел в «адидасе» – ничто другое на меня не налезало. И сидел перед стройными офицерами, фигуряющими в элегантной форме, весь обложенный пакетами со льдом. Но меня выслушали. И сказали, что приняли к сведению.
Главмедведь
Морская пучина кажется страшной, враждебной, сулящей смерть и забвение. Но это не так. Во-первых, она заполнена разговорами морских существ. Кто-то кого-то ищет, чтобы съесть. А кто-то, чтобы поиграть. Или познакомиться в матримониальных целях, то есть, подружку найти. Или поговорить, как отец с сыном. Киты вообще общаются друг с другом на расстоянии тысяч километров – звук в воде, если умеючи его издать, может пробежаться по всему океану. «Эй, китяра, как там у берегов Перу?» – «Мокро, братан. А как у берегов Камчатки?» – «Тоже мокро. Вот и поговорили.» Что-то шепчет планктон, почти невидимая жизнь, держащая на своих слабых слизистых плечах материальное благополучие морских великанов.
И ещё один далекий голос. Это не кит, а штаб Северного флота. Предупреждает, что враг начал вторжение. Да мы и сами слышим шум приближающейся вражеской стаи.
Там десяток крупных кораблей, их свита из средних и мелких. На машинных телеграфах у них – «полный вперед». Все замаскированы под гражданские суда, типа защитники природы, на кормовых флагштоках либерийские флаги. В каютах и трюмах – «экологи» в пестрых парках, под которыми бронежилеты и другое боевое снаряжение; у этих крепких ребят с квадратными челюстями в недавнем прошлом служба в элитном подразделении SEAL «морские котики» сил специальных операций ВМС США. А в контейнерах на палубах – системы слежения, радиолокационные и гидроакустические станции, зенитные и противокорабельные ракетные комплексы. Плюс рой из летающих и подводных дронов без опознавательных знаков. Под волнами и льдами – боевые пловцы, в тканях их жирных тел – белки-антифризы, им не нужны ребризеры, потому что дышат они с помощью искусственных жабр; враги плывут вереницами вслед за буксировщиками. И курс у них на Северный остров нашей Новой Земли.
Однако не дремлют и силы сопротивления Русской Арктики. Нектон и даже бентос дали бойцов, которые после активизации спящего наследственного материала стали способны к совместному действию; для того я и «объял» их своим сознанием. Как опытный исследователь пользуется манипуляторами и даже иглами атомных микроскопов будто частями своего тела, так и я осознавал как свои эти многочисленные ласты, щупальца, плавники. Самых непонятливых, вроде кишечнополостных, подключили ко мне с помощью диффузного нейроинтерфейса, который они просто поедали, принимая за корм.
