Некрологи - Кинг Стивен (читать книги онлайн регистрации TXT) 📗
Не мы, но я. Она сказала, что не хочет задергивать шторы; я же думал, она хотела.
— Ты ничего не понимаешь. Я не думаю, что я смогу это делать, даже если захочу. Это не будет смешно, по крайней мере. Это будет… — я подумал, и вспомнил выражение из моего детства. — Черт его знает что.
Кэти нахмурилась.
— Может быть, Пенни могла бы делать это.
Пенни Лэнгстон была одним из тех внештатных корреспондентов из непроходимых трущоб, нанятых Джеромой по протекции Кэти. У меня было подозрение, что эти две женщины знали друг друга в колледже. Даже если и так, то они совершенно не были похожи друг на друга. Пенни заходила редко, и когда она это делала, на ней всегда была надета старая бейсболка, никогда не покидавшая ее голову, а с ее лица редко сходила жуткая улыбка. Фрэнк Джессап, спортивный парень с Ирокезом, любил повторять, что Пенни всегда выглядела, словно двух-очковый бросок, пришедший по почте.
— Но она никогда не будет делать их так смешно, как ты, — продолжила Кэти. — Если ты не хочешь писать некрологи, то что бы ты хотел делать, если ты все-таки останешься в «Цирке», как мне того хочется?
— Рецензии, может быть. Я думаю смог бы делать их смешными.
— Атака на автора? — звучало, по крайней мере, обнадеживающе.
— Ну… да. Наверное. Может быть. — В конце концов, я был хорош в придирках, и я думаю, я мог бы опередить Джо Куиннана по очкам, возможно даже победить нокаутом. По крайней мере, я буду сталкиваться с живыми людьми, которые могут дать сдачу. Она положила руки мне на плечи, встала на цыпочки, и нежно поцеловала меня в уголок рта. Даже сегодня, когда я закрываю глаза, я чувствую этот поцелуй. Она смотрела на меня своими большими серыми глазами, похожими на море в пасмурное утро. Я уверен, что профессор Хиггинс подкатил бы глаза на это, но третьеразрядных парней вроде меня редко целуют первоклассные девчонки, такие, как она.
— Ты все-таки подумай о некрологах. — Ее руки все также лежали на моих плечах. А легкий аромат духов проникал в ноздри. Её грудь находилась в дюйме от моей груди, и когда она сделала глубокий вдох, они соприкоснулись. Я все еще чувствую это, даже сегодня.
— Это касается не только тебя или меня. Ближайшие шесть недель будут критическими для сайта и персонала. Так что подумай, ладно? Даже еще один месяц написания некрологов будет полезен. Это даст возможность Пенни — или кому-то другому — поднатаскаться в этой работе под твоим руководством. И да, может быть, никому не пристанет за это время умереть.
Но они всегда умирали. И мы оба знали это.
Я, вероятно, сказал ей, что подумаю. Я не могу вспомнить. О чем я на самом деле думал, так это о ее губах, прикоснувшихся ко мне прямо там, в офисе Джеромы, и о людях в том чертовом обезьяннике, которые могли это видеть. Я еще раз пообещал подумать и, скорее всего, срезу же ушел, потому что довольно скоро обнаружил себя на улице. Я чувствовал себя разбитым.
Одно точно помню: когда я подошел к урне для мусора, стоявшей на углу Третьей и Пятидесятой, я разорвал шуточный некролог, который больше не казался мне шуточным, на мелкие клочья и выбросил в неё.
В тот вечер я съел достаточно приятный ужин с моими родителями, потом пошел в свою комнату — ту самую, куда уходил дуться в те дни, когда моя команда, участвующая в Младшей Лиге проигрывала — и сел за стол. Самый простой способ унять мое беспокойство, как мне казалось, должен был состоять в том, чтобы написать еще один некролог на живого человека. Разве нам не говорили, что надо запрыгнуть на коня сразу же, как были им сброшены? Или моментально подняться и нырнуть с вышки после того, как при первой попытке вы плюхнулись животом об воду? Мне всего лишь и нужно-то было убедить себя в том, что я уже и так знал: мы живем в рациональном мире. Втыкание иголок в куклы вуду не убивает людей. Написание имени вашего врага на клочке бумаги и, сжигание его, в тот момент, как вы читаете «Отче наш» задом наперед не убивает людей. Шуточные некрологи также не должны были убивать людей.
Тем не менее, я был достаточно осторожен, и составил список претендентов, состоящий исключительно из проверенных плохишей, таких как Фахим Дарзи, который утверждал, что это он организовал взрыв в автобусе в Майами, и Кеннет Вандерлей, электрик, признанный виновным по четырем эпизодам изнасилований с убийством в Оклахоме. Вандерлей казался лучшим кандидатом из моего короткого списка, состоящего из семи имен, и я хотел было что-то начать ваять, когда вспомнил о Питере Стефано, самом никчемном хере, из когда-либо существовавших.
Стефано был музыкальным продюсером, который задушил свою подругу за отказ исполнить песню, которую он написал. Он сейчас отбывал наказание в колонии усиленного режима, хотя должен был сидеть в секретной тюрьме в Саудовской Аравии, жрать тараканов, пить собственную мочу, и слушать «Антракс», играющий на максимальной громкости с трех часов утра. (Это было мое мнение, конечно.) Женщина, которую он убил, была Энди Маккой, и она была одной из моих самых любимых певиц. Если бы я писал шуточные некрологи на момент ее смерти, я никогда не написал бы про нее; мысль, что ее парящий голос, похожий на голос юной Джоан Баэз, замолчал из-за этого властного идиота, бесила меня даже пять лет спустя. Бог дает такие золотые голосовые связки лишь немногим Избранным, а Стефано запросто убил Маккой, находясь в наркотическом пике.
Я открыл свой ноутбук, создал файл, озаглавил его ПИТЕР СТЕФАНО. НЕКРОЛОГ, и открыл пустой документ. В очередной раз слова лились без паузы, словно вода из пробитой трубы.
Господа рабовладельцы, бесталанный музыкальный продюсер Питер Стефано был обнаружен мертвым в своей тюремной камере в исправительном учреждении города Гованда вчера утром, и мы все кричим «ура». Хоть официальной причины смерти объявлено не было, тюремный источник сказал: «Кажется, у него был разрыв пукательной вены, таким образом, анальный яд распространился по его телу. С точки зрения непрофессионала, у него была аллергическая реакция на свое же собственное мерзкое дерьмо».
Стефано сидел на шее великого множество групп и сольных исполнителей, он особенно отметился в разрушении карьеры «Гренадеров», «Игривых Млекопитающих», Джо Дина (который покончил жизнь самоубийством после того, как Стефано отказался пересмотреть условия его контракта), и, конечно же, Энди Маккой. Не довольствуясь разрушением ее карьеры, Стефано задушил ее электропроводом от светильника под воздействием большой дозы метамфетамина. У него остались трое благодарных бывших жен, пять экс-партнеров, и две звукозаписывающих компании, которые он не успел обанкротить.
И еще сотня слов в таком же духе, и при этом я даже не прикладывал усилий (явно). Мне было плевать на это, потому что это было правильным. И не только потому, что Питер Стефано был плохим человеком. Я чувствовал себя как писатель, хотя текст был, скажем прямо, не очень, и часть меня знала, что это написано плохо. Это может показаться отходом от главной линии, но я думаю (на самом деле я знаю) что нахожусь в самом сердце этой истории. Писать тяжело, не так ли? По крайней мере, для меня. И да, я знаю, что большинство работяг жалуются на то, как трудна их работа, и не имеет значения, мясники ли они, пекаря, производители подсвечников, или писатели некрологов. Только иногда работа не так уж и трудна. Иногда, даже очень легка. Когда это происходит, вы чувствуете себя, словно в боулинге, наблюдаете за шаром, как он катится, немного отклоняясь вправо, но вы знаете, что все равно будет страйк.
Убийство Стефано в моем компьютере и было похоже на такой удар.
Я спал как ребенок той ночью. Возможно, кое-кто скажет, что такое выражение моих чувств, происходящее из желания излить собственный гнев и возмущение по поводу убийства бедной девушки — глупое расточительство таланта. Но я также выражал свои чувства, когда писал некролог Джеромы Уитфилд, и все, что она сделала, так это отказалась повысить мою зарплату. Мои чувства выражались в самом процессе писания. В тот момент я чувствовал себя сильным, и это чувство было прекрасным.
