Таинственные истории, случившиеся с обычными людьми - Хаецкая Елена Владимировна (читаем книги онлайн txt) 📗
Никакой я не пуп. Обидно.
– Года на полтора Лазарев куда-то подевался, – продолжал Гемпель. – А тут мы опять встретились. С этого все и началось…
Рассказ Андрея Гемпеля (в кафе).
Столкнулись мы с Лазарем неожиданно, в кинотеатре. После фильма он пригласил меня к себе. У него была огромная комната в коммуналке. Утверждает, что четверть бального зала, но наверняка врет. Дом собирались расселять. Впрочем, сколько я помню, этот дом вечно собирались расселять. Там половина квартир стояла необитаемая, и в них заползали бомжи, а потом они устраивали пожар, и их выгоняли или они сами сгорали. Раза четыре на моей памяти было.
Чем еще примечательна та квартира, так это тараканами. Но к ним уже все привыкли, даже брезгливости никакой не было. Когда мы еще были в школе, то частенько заходили к Лазарю поиграть в «Дум» или поводиться на всю ночь. У него родители часто уезжали и оставляли его «на хозяйстве», как он выражался, ну и Лазарь этим пользовался. А теперь он вообще живет один. Ждет, когда ему дадут отдельную квартиру. Родители его отбыли жить в деревню, в Псковскую область. У них там родовое гнездо. Вроде как они решили возрождать вековые традиции, для чего отец занялся росписью наличников в фольклорном стиле, с птицами и солнцами, но потянул спину и угодил в областную больницу.
Лазарь сказал, что у него по пятницам собирается компания. Половина ребят знакомых, из кружка авиамоделирования, ну и еще двое или трое, кого я не знаю. Нормальные ребята. Мне понравятся.
У меня, как ты знаешь, слабость к традициям. В отличие от тебя, я хожу на встречи выпускников, например… В общем, я принял приглашение и твердо собрался прийти.
Намечалась трэш-пати, как раз в связи с фильмом, на котором мы с Лазаревым и встретились. Про вампиров-коммунистов, которые замышляют захватить мировое господство. В фильме их побеждают храбрый американский летчик и дочь советских диссидентов, которую играет какая-то американская актриска с фигурой модели и глупым личиком. Она все время пытается сделать все по-своему, а когда ее хватают вампиры, громко визжит. Этих двоих, как сказал Лазарь, мы отыгрывать не будем. Вампиры only.
Я пришел в дедушкином пиджаке с засаленными плечами. Ребята тоже вырядились в костюмы советской эпохи, кроме одного извращенца, который щеголял в белой шелковой рубашке. Словом, это были типичные советские вампиры эпохи семидесятых, когда русские воспринимались могущественной империей зла.
Компания действительно оказалась приятная. Восемь человек, включая Лазаря, и я девятый. Мы заседали за длинным столом, который собрали из табуреток и досок, у нас был графин с водой, нарзан в стеклянных бутылках, а один принес папиросы «Казбек», чудом сохранившиеся у него на антресолях.
Начали мы с хорового пения «Интернационала». Все встали и старательно вопили, кое-кто даже мелодию не врал. Лазарь загодя скачал слова из интернета и раздал всем распечатки. Не знаю, что подумали соседи и бомжи, клубившиеся в доме. Наверное, испугались. А может, уже привыкли. Лазарь всегда чудил и частенько собирал у себя большие компании.
Упырь с внешностью секретаря парткома называл всех «товарищи» и периодически призывал к спокойствию, хотя никто особенно не буянил. Лазарев время от времени принимался деловито строчить в блокнотике. Он был журналистом из «Правды» (о существовании в Советском Союзе других газет авторы фильма не догадывались).
На заседании рассматривали поданное мной заявление в партию (которое одновременно с тем было и прошением о принятии меня в клан вампиров). Это был основной сюжет предложенной Лазарем игры. Я стоял во главе стола, напротив председательствующего. Его звали Филипп Милованов. Лазарев всегда немного краснел, когда встречался с ним глазами. Это можно было отнести на счет свойственной Лазарю впечатлительности, однако другие участники тоже немного нервничали, если он на них смотрел. Я познакомился с Миловановым только что и мог сказать о нем лишь то, что он был немного старше остальных и действительно обладал тяжелым взглядом.
– Товарищ Гемпель зарекомендовал себя как активный борец, – говорил Костя Рудаков. Этого парня я знал давно, еще по кружку. Он напялил синюю тужурку невероятной заношенности, – надо думать, его дед служил где-то сторожем. – Я рекомендую обратить внимание на послужной список товарища Гемпеля. Взрыв боинга! – Он явно намекал на одну мою неудачную модель, которая бесславно плюхнулась на брюхо прямо в разгар соревнований. – Систематические подрывы основ порядка! Раскуривание папирос в мужском туалете! И наконец, волосы. Прошу обратить внимание на его волосы.
Именно на этой фразе лицо Милованова вдруг приобрело заинтересованное выражение, а все остальные странно оживились и задвигались. Они разглядывали меня так, словно Милованов предложил им остричь овцу и теперь следовало прикинуть – много ли шерсти даст означенное животное и хороша ли окажется прибыль.
В первую секунду меня это возмутило, потом позабавило, я начал горячо поддерживать докладчика, приводить все новые и новые факты, доказывающие, что если не телом, то душой я совершеннейший упырь…
Но затем случилось нечто, чему ты, возможно, не поверишь, тем более что никаких внешних событий не происходило. Все вокруг меня вдруг начало изменяться. Происходило это постепенно, но довольно скоро у меня сложилось ничем не подкрепленное ощущение, что здесь происходит нечто неестественное. В общем-то, конечно, ничего естественного и не происходило. Чего уж там! Начало двадцать первого века, собрались на дружескую пирушку студенты, оделись в потасканные дедовские пиджаки и разыгрывают на полном серьезе партийное заседание упырей.
С другой стороны посмотреть – обычная тематическая вечеринка. Сейчас таких много устраивают. Играют в гангстеров, в американских безработных (подчеркиваю: американских! – в наших играть неинтересно, потому что у многих это игра пожизненная), да в кого угодно, хоть в гавайских куроводов… У меня приятель один есть, у него начальница устроила на Восьмое марта офисную «пати» в форме полета на боинге. Эх, меня, то есть «товарища Гемпеля», рядом не оказалось, чтобы все это взорвать!
В общем, я к тому, что, с одной стороны, «советские упыри» были вечеринка как вечеринка, в порядке вещей, а с другой – очень уж все выглядело серьезно.
А главное, у меня вдруг возникла отчетливая мысль: «Живым ты отсюда не выйдешь».
Но вот Милованов смерил меня последним взглядом, выпил из стакана нарзан и молвил:
– Полагаю, товарищи, характеристика, данная товарищу Гемпелю товарищем Рудаковым, а также рекомендация такого испытанного товарища, как товарищ Лазарев, могут считаться достаточным основанием для принятия товарища Гемпеля в наши ряды с установлением обычного испытательного срока.
Все зааплодировали, а я криво улыбнулся, чувствуя себя на удивление счастливым: ну еще бы, мне оказали такое доверие! И одновременно с тем я сам себе казался дураком. Как-то это происходило все сразу.
Лазарев вскочил и завопил:
– Ура товарищу Милованову!
А другой, я его не знал, встал и очень серьезно предложил:
– Товарищи, я предлагаю отметить это важное событие пением «Интернационала».
Все опять стоя исполнили «Интернационал», после чего я сел вместе с остальными за стол, а Лазарев притащил водку и закуски. Все делалось в строгом соответствии с «первоисточником»: селедку подавали на газете (к сожалению, это была не «Правда», а «Метро» и «Мой район»), водку – в граненых стаканчиках, купленных в «Икее».
После второго тоста – «Ленин и теперь живее всех живых!» – все окончательно расслабились. Только Милованов сидел выпрямившись во главе стола, молчаливый и, по всей видимости, трезвый, и наблюдал за происходящим холодными глазами.
Лазарев совсем раскис. Он и раньше-то пить не умел, а теперь на него сильно влияло большое сборище, общее возбуждение, болтовня. Говоря коротко, Лазаря развезло. Он улегся грудью на стол и объявил:
