Сто рассказов из русской истории - Алексеев Сергей Петрович (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .TXT) 📗

— Тут место надежное, — говорил Николай I о Петропавловской крепости. — Пусть посидит. Стены тайны хранить умеют… Ну как? — спрашивал царь у Дурново.

— Гениально! — кричал Дурново. — Гениально!

Упрятал царь Батенькова в Алексеевский равелин и все же мучился, не находил покоя. Все казалось Николаю I, что Батеньков и через стены сумеет разгласить известные тайны.

Думал царь, что бы еще изобрести.

— Его бы — того… — подсказал Дурново.

— Что — того?

— Объявить, ваше величество, что злодей от своих злодейств ума своего лишился.

Посмотрел на советчика царь:

— Умен, Дурново, умен!

Объявил государь Батенькова психически больным. Доволен Николай I: что бы ни сказал теперь Батеньков, кто же ему поверит, раз он не в своем уме.

Батеньков был и остался отважным человеком. Из Петропавловской крепости он писал царю резкие, негодующие письма. Одно из них кончалось словами:

И на мишурных тронах

Царьки картонные сидят…

— Картонные! — возмущался Николай I. — Я ему покажу — картонные. — И тут же: — Сумасшедший. Вот видите, сумасшедший. Что я вам говорил?

Двадцать лет продержал царь Батенькова в одиночной камере. Наконец смилостивился:

— Ладно, пусть едет теперь в Сибирь.

СУХИНОВ

— Шевелись! Шевелись!

— монотонно командовал офицер.

Пятеро смертников рыли себе могилу. Уходят лопаты в промерзший грунт. Все глубже и глубже яма.

Рядом с могилой врыли столбы.

— Ваше превосходительство, все готово, — доложил офицер генералу.

Подвели обреченных к столбам. Генерал поднял руку, скомандовал:

— Пли!

Взвился дымок из солдатских ружей. Рухнули вниз казненные.

..Декабрист поручик Иван Сухинов был схвачен позднее других.

Невзлюбило тюремное начальство Сухинова. Погнало в Сибирь пешком. Семь тысяч верст прошагал в кандалах Сухинов. Шел год, шесть месяцев и одиннадцать дней.

Попал он на ту же нерчинскую каторгу, правда, отдельно от всех других — на Зерентуйский рудник.

Пробыл Сухинов здесь месяц, второй. Присмотрелся. Освоился. Появился у Сухинова план. Решил он взбунтовать

Зерентуйский рудник Встать во главе восстания. Поднять всю округу. Явиться в Читинский острог. Тут, в Читинском остроге, в то время находилось большинство декабристов. Сухи нов мечтал организовать целую армию из заключенных. Он собирался освободить не только друзей — декабрис- тов, но и всех тех, кто томился по разным сибирским каторгам.

Заключенные в Зерентуйске поддержали Сухинова. Стали сообща готовиться.

— Пули нужны, пули, — говорил Сухинов.

Стали заговорщики в лесу тайно лить пули и делать патроны.

— Первым делом берем цейхгауз [15]. — наставлял Сухинов.

Ходили каторжники вокруг цейхгауза, смотрели, с какой стороны лучше на склад напасть.

Восстание назначили на май.

Все выше и выше над лесом солнце. Все ближе и ближе срок восстания.

И вдруг заговор Сухинова был раскрыт. Страшная участь постигла его участников. Шесть человек, в том числе и Сухинов, были приговорены к смертной казни. Остальных нещадно били плетьми и кнутами.

Сухинова перед казнью хотели клеймить — поставить на лице раскаленным железом тюремные знаки. Для офицера такое наказание было страшнее смерти.

Узнал Сухинов:

— Не радоваться палачам!

Когда тюремщики пришли за ним в камеру, Сухинова не было уже в живых. Он сам покончил с жизнью.

ШЕСТНАДЦАТЬ АЛЕКСАНДРОВ

Александр Бестужев, Александр Муравьев, Александр Якубович, Александр Одоевский, Александр Поджио — брат Иосифа Поджио, моряк, Александр Беляев и еще десять Александров. Всего шестнадцать. Вот их сколько среди декабристов.

Каждый год в конце лета тюремное начальство разрешало для всех Александров устраивать общие именины. Торжественно, весело проходил этот день.

Макар Макаров — солдат из новеньких — несет охрану, ходит вдоль тюремной стены. Знает он, что веселятся сейчас заключенные. Сквозь окна несется дружный смех.

Ходит солдат, рассуждает: «Ишь, смеются! Каторжные, а веселятся, ишь!»

Потом кто?то запел. Басом таким, что Макаров вздрогнул. «Не хуже, чем наш Гаврила», — прикинул солдат. Был у них в деревне певец Гаврила. Голос имел такой, что минуту его послушаешь — неделю в ушах звенит.

Затем кто?то читал стихи. Кто?то играл на скрипке. Снова пели. На этот раз хором:

«Ишь, веселятся…» — опять о своем Макаров.

И вдруг сквозь песню солдату послышался звон цепей.

Замер Макаров.

«Никак, кандалы сбивают, — пронеслось у него в голове. Прислушался. — Так и есть — сбивают! Железо стучит».

Представил себе Макаров — вырвутся каторжане сейчас наружу. Их много. А он один. И ружье одно.

Сильнее, сильнее кандальный стук.

Бросился Макаров к унтер — офицеру Кукушкину. Вышел Кукушкин из караульного помещения. Прислушался. Верно. Так и есть — кандалы сбивают.

— За мной! — закричал Кукушкин. Бросился к камере.

Однако за дверь не решился. Приложился вначале к замочной скважине. Глянул, выпрямился. Повернулся затем к Макарову и съездил солдата но шее.

— Дубина, — сказал и ушел.

Постоял в изумлении новичок. А потом и сам приложился к скважине. Глянул, не верит своим глазам: в танце, в мазурке кружатся узники. Мазурка — азартный танец. Нелегко в кандалах танцевать мазурку. Бьют по дощатому полу кандальные цепи. Дребезжат и трясутся рамы.

Глазеет обалдело на декабристов Макар Макаров: «Ишь, придумали! Каторжные, а веселятся. Ишь!»

ИСПРАВИЛ

Отправляя декабристов в Сибирь на каторгу, Николай I гадал, как поступить лучше: то ли расселить их по разным тюрьмам, то ли в общий острог со — гнать. Наконец решил: «Вместе держать их лучше. Когда вместе, за ними следить удобнее».

Рассуждал царь и о другом: «Побудут год они в общей тюрьме, начнут между собою ссориться. Характеры у них разные, привычки разные. По богатству не одинаковы — кто беден, а кто богат. И по чинам — кто генерал, а кто рядовой поручик. И по званиям — кто князь, а кто грязь. Перессорятся!»

Дурново и здесь был у царя в советчиках.

— Гениально! — кричал Дурново. — Гениально!

Приказал Николай I собрать декабристов вместе вначале в Читинском остроге, а потом построил специальную тюрьму на Петровском заводе, без окон.

Привезли декабристов. Выждал царь год.

— Ну как, перессорились?

— Нет, дружно живут, ваше величество.

Прошел еще год.

— Ну как, перессорились?

— Нет, дружно живут, ваше величество. Даже еще дружнее.

И верно. Жили декабристы на редкость дружно. Общая каторга еще больше сблизила, объединила их. Не кичились они ни чинами, ни званиями, ни богатством своим. Всегда приходили на помощь один другому. Сообща им было легче бороться с тюремным начальством. Легче переносить лишения и утраты.

Понял Николай I, что из плана его ничего не вышло.

— Ошиблись мы с тобой, Дурново, ошиблись. Обмишурились. Надо бы их поместить раздельно.

И вот, когда декабристы стали выходить на поселение, царь решил исправить свою ошибку.

— Разгоню их по разным местам. В разные стороны раскидаю!

По всей необъятной Сибири разбросал декабристов царь. Неслись тройки в Тобольск, Селенгинск, Минусинск. В Туринск и Кунгур. В Баргузин и Нарым. В Кяхту, Березов, Иркутск, Пелым и в десятки других селений.

— Гениально! — кричал Дурново. — Гениально! Погибнут они среди местных жителей. Затеряются.

Но не затерялись декабристы в снегах Сибири, не погибли. Благодарная память о них в Сибири и сейчас жива.

Как жили декабристы в изгнании, как встретили их местные жители, почему с благодарностью помнят о них в Сибири, вы и узнаете из последних рассказов этой книги.