Мой мир - Маяков Александр Викторович "Alex Shostatsky" (читаем книги онлайн бесплатно txt) 📗
Я ехал в роддом как только мог. Полчаса назад мне сообщили, что Ира родила мальчика. Сын. Как сказал кто-то из мудрых: мужчина, у которого есть сын – бессмертен. Бессмертие, не к этому ли стремятся все? И я этого достиг.
Роддом был старенький. Как и большинство зданий нашего города. Точнее, этой части города. На другом его конце вовсю щеголяли новостройки. Урбанизация нашего века процветала.
- Добрый день, - говорю я медсестре на регистратуре, - у меня жена родила. Мне бы проведать.
Молоденькая медсестричка (ей в пору быть клиенткой данного учреждения, а не сотрудницей) скептически глянула на меня.
- Фамилия роженицы? - Странным голосом спросила она. Странным потому, что я никогда не понимал, чем вызвана такая интонация. Что б вы поняли, о чем речь, вспомните, пожалуйста, продавщицу бакалейного отдела гастронома. Да, да, ту самую, в засаленном, грязном фартуке и с черт знает, чем на голове. И её коронная фраза сказанная тоном, содержащим в себе и возмущение, и недовольство всем на свете, и наигранную усталость: «Да кто вас там обвесил?! Да у меня самые честные весы». Вот именно такие интонации я и имел в виду.
- Потапова, - сказал я медсестре.
- Имя? – томно вздохнув, поинтересовалась она.
- Ира… Ирина, - поправил я.
- у вас мальчик, вес три девятьсот, роды прошли без осложнений. Роженица и ребенок в норме. Вам надо пройти к врачу. – Все тем же тоном, прочитала она с журнала.
- А зачем мне к врачу? – Удивился я.
- Мужчина, - не поменяв интонацию, возмутилась медсестра, - таких как вы, у меня по сто пятьдесят на дню! И каждому все разъяснять – никаких сил не хватит.
- Хорошо, хорошо, - пасанул я, - скажите хоть куда идти?
Второй этаж, третий кабинет на лево от входа.
Оставив медсестру, я поднялся на второй этаж. Вот тут меня и ждал небольшой сюрприз. Налево от входа было всего две двери. Одна была без опознавательных знаков. На другой же виднелась табличка с надписью «ЗАВ РОД ОТД». Да, да, именно так, с полным отсутствием знаков препинания и каких-либо объяснений. Скорее всего, данная надпись расшифровывалась как «заведующий родильным отделением». Что ж, постучим, узнаем.
Настроение у меня было прекрасное. Даже медсестра в регистратуре не смогла его испортить. Так что мне было абсолютно все равно, что меня ждет за дверью.
- Войдите, - раздался из-за двери мужской голос, после того как я вежливо в неё постучал.
Странное ощущение. Никогда не замечали, что кабинет руководителя (если это, конечно, хороший руководитель) отличается от кабинетов подчиненных. Нет, я не имею ввиду обстановку, я говорю об атмосфере. Взять, к примеру, ту же больницу. По коридорам и кабинетам витает запах лекарств, печали, болезни, боли. Кабинет главврача, как бы, из другого мира. Там скрыты шумы коридора, нет запаха лекарств и прочего. Почему так, не знаю.
В кабинете находился мужчина лет сорока в белом халате. Он сидел за столом и заполнял какой-то журнал.
- Чем обязан? – Вежливо поинтересовался он.
- Добрый день, улыбаясь, поздоровался я.
- Добрый, - кивнул собеседник. В его интонациях не было и малейшего сходства с медсестрой. Приятный, доброжелательный человек.
- Мне на регистратуре сказали зайти к врачу. У меня жена родила, - сказал я.
- Как роженицу зовут? – Беря другой журнал, поинтересовался доктор.
- Ирина Потапова, - ответил я.
Доктор изменился в лице. Так меняется мина, когда человек должен сообщить вам о чем-то малоприятном, точнее совсем не приятном. Причем, то, что сообщить должен именно он, ему самому неприятно.
- Что я могу сказать, печально начал он. – У вас мальчик, поздравляю, - натянуто улыбнулся доктор. Я просто сказал «спасибо». Уж очень мне не нравилась интонация доктора. В разговоре была какая-то натянутость. Если все хорошо, то к чему ведется разговор?
- Как вам сказать, отвернувшись к окну, продолжил доктор. Было видно, что он хочет сказать. Точнее не хочет, а надо, но ему тяжело.
- В моей практике такое впервые, - продолжил он. – Нет, были подобные случаи, но не при таких обстоятельствах.
- Что случилось, доктор? – Стараясь сохранить спокойствие, сердце взволновано колотилось, спросил я.
- Какие у вас отношения с женой? – Внезапно спросил собеседник.
- В смысле? – Недоуменно переспросил я.
- В прямом, - проговорил он. – Ваша жена, сразу после родов, написала отказную от ребенка.
Шок. Я испытывал шок. Тот мирок, мир нашей семьи начал рушиться. В порыве отчаянья, я пытался его удержать, спасти. Твердил врачу, что это ошибка, что мы с Ирой любим друг друга, что с нетерпением ждали рождение ребенка. Доктор, молча, показал документ.
Мир рухнул. Вокруг была лишь пустошь. Выжженная пустошь. Черная земля, дымящиеся силуэты деревьев. Серые, черные тучи владели небом. Не проблеска солнца, не уголка синевы. Теперь так выглядел мой мир.
На листе А4 были выведены ровные линии слов. Это был Ирин почерк, её подпись, её приговор.
* * *
Депрессия. Психологи это называют так. Ира даже не захотела со мной разговаривать. Она просто сидела и все. Молча сидела и смотрела в окно. Игра в молчанку закончилась ничем. Из роддома она уехала к своим родителям, за вещами прислав младшего брата. Я помог этому шестнадцатилетнему парнишке собрать её шмотки. Мы сухо поговорили. Не он, не родители не понимали Иркиного поведения. Все попытки завести разговор обо мне или ребенке заканчивались скандалом.
Особого желания вернуть её у меня не было. Любовь? А была ли она? Как женщина, давшая жизнь ребенку, отказывается от него? Да, бывают обстоятельства, залетела по малолетству, нежелательная беременность… Когда женщина одна, зажата в тисках жизни, ей это простительно, её можно понять. Но тут…
Ребенок, сын, Влад, оставался в роддоме. Пока я оформлял все документы на себя, врачи переводили его на искусственное питание. Никогда не думал, что у нас такая бюрократия. Я сбился со счета, сколько справок и куда я переносил. Подтверждение отцовства, оформление декрета. Хвала небесам, нашим законодательством предусмотрена возможность взятия декретного отпуска мужчиной. И еще я благодарен своему шефу. Мировой мужик. Именно он предложил мне продолжить работу на дому. И мне сохраняется оклад, и нового человека не надо вводить в курс дела. Пособия и все возможные выплат по рождению ребенка, это, конечно, хорошо, но уровень цен на детские товары оставляет желать лучшего. За один поход по магазинам, приобретя коляску, кроватку и так, по мелочи, оставил внушительную сумму денег. Изучение просторов интернета и специализированных изданий тоже не прибавили оптимизма. Оказывается, маленькие дети, в особенности младенцы, очень часто болеют. Малейший сквозняк, чей-то чих, кашель, нарушение режима сна, питания и так далее, может привести к заболеваниям, название которых, не то чтобы запомнить, произнести целая наука. Помимо пресечения всякого рода заболеваний, уход за новорожденным не то, что целая наука, настоящий комплекс! Да, с Ирой было бы проще, у женщин все это выработано на генном уровне. Они инстинктивно все это знают. Я же, как мужчина, дуб дубом в этом.
Что произошло с Ирой, врачи называли постродовым синдромом. В этом состоянии женщина может навредить и себе, и ребенку, и мужу. То, что произошло у нас, как говорится, легкая форма. Если честно, меня чуть не вырвало, когда доктор приводил примеры последствий воздействий данного синдрома на женщину.
* * *
Двоякое чувство. Я забирал Влада с роддома. Медсестра искренне улыбалась, поздравляла. А я держал своего сына на руках. Я был счастлив. Вот оно, мое бессмертие, мой наследник. Я воспитаю тебя, сын, ты станешь на ноги. С другой стороны, мы с ним одиноки. Мои родители далеко. Да, они приедут, помогут. Друзья тоже будут близки. Но мы одиноки. Мой сын сирота при живой матери. Она открестилась от тебя, от нас. Но мы и сами справимся, не так ли? В ответ он лишь пустил пузырьки изо рта и заулыбался. Вылитый я. Как будто ожила старая фотография из семейного альбома. Отец всегда сам фотографировал нас. Тогда еще не было цифровиков. Все снимали на старую, добрую пленку. Потом, при свете красной лампы, проявка в реактивах. Он сам всегда снимал и проявлял фотографии. Ставил емкости с реактивами на ванну, размещал лампу и делал фотографии. Для меня маленького это было настоящим чудом. Папа закрывал дверь, сквозь щель просвечивался красный свет, а потом он выходил и показывал готовые фотографии. Когда я подрос, папа разрешил мне присутствовать при проявке. Тогда я еще больше утвердился во мнении, что вижу чудо. Только представьте себе: абсолютно чистый лист кладут в емкость с водой и на нем проявляется изображение. Ну не чудо ли?
