Зацветали яблони - Дорошенко Валентина Алексеевна (книги онлайн бесплатно серия txt) 📗
Зима была на исходе. Они возвращались с задания: он, болгарин Асен, и двое русских: Алексей и Константин. Они поднимались по узкой тропке, известной лишь им, партизанам. Настроение у всех было хорошее, задание выполнено: им удалось взорвать мост и заминировать дорогу, по которой гитлеровцы должны были перебрасывать боеприпасы. И тут Константин запел:
Алексей подхватил:
Душан слышал песню впервые. «Надо же, песня про нашу Катушку!» — удивился он и стал подпевать. Вскоре он выучил песню наизусть. Пел ее с утра до вечера. Только слова «выходила на берег» он упорно за-менял другими: «Выходила на гору Катушка»…
…Душан тяжело опустился на старый пень. Его палка упала в низкие кусты черники — он даже не пытался ее поднять. Кате нравилось, как звучит «черника» по-словацки: «Чу-чо-ретки, чу-чо-ретки», — повторяла она. — Какое музыкальное слово!
В горах еще лежал снег, а внизу, в долине, разлилась весна, белым буйством расцветающих яблонь захлестнула маленькую словацкую деревеньку, заполнила оглушительным птичьим звоном. И как ни в чем не бывало, ошалело заливались по ночам соловьи.
Катя по заданию командования шла в соседнюю партизанскую бригаду. Душан ее сопровождал. На ночь они остановились в этой деревеньке. Партизаны часто здесь ночевали: немцев в деревне не было. Хозяйка тетка Мария позвала их вечерять, поставила на стол брынзу, хлеб, молоко, консервированную паприку — все, что было в доме.
— Придите к нам в неделю, буде у нас свадьба. Мирек са буде женить с Ластой, — пригласила она Катю и Душана.
— Спасибо, — ответила Катя, — но в это время мы будем далеко отсюда.
Потом тетка Мария ушла, и Душан с Катей остались вдвоем…
А на рассвете, когда они покидали деревню, Катя сняла с плеч свой цветастый платочек и повязала им расцветающую грушу — там, где ствол расходился надвое.
— Повесила Катушка шатечек на крыж, — тихо сказал Душан.
— Я е счастна, — говорит она Душану по-словацки.
— И я счастлив, — отвечает он ей по-русски.
— Никто еще на всем белом свете не любил так, как я, — а у самой в глазах солнце сияет. — Как будет по-словацки «люблю»?
— Ако по-русски, — отвечает ей Душан. Он обнимает Катю за плечи и бережно целует ее в губы:
— Катушка, Катка, ако цукор сладка.
Им радостно. Радостно оттого, что они знают: войне конец. Скоро, совсем скоро. Победа уже близко, уже рядом. Там, за горами, слышатся залпы.
— Наши! Это же наши! Ты слышишь?
— Ано, чую, Катушка, чую! — отвечает Душан. — Это — «катюша». Добре фашиста ты бьешь, Катушка! Так их, так! Молодчина! — Он подхватывал Катю на руки и кружил, кружил. А Катя смеялась счастливым, благодарным смехом.
— В нашем доме будут большие светлые окна, — говорил он ей. — И нашу дочь мы наречем ако тебя — Катушка.
— А сына — Душан! — отвечала Катя и целовала его в плечо. Она доставала ему как раз до плеча.
Им было радостно. Все у них впереди. Порою даже казалось, что войны нет, что победа уже наступила.
Но война шла. Когда через неделю они возвращались в свой партизанский отряд, той деревни уже не было. Ее сожгли фашисты: за связь с партизанами. Позже они узнали, что это случилось во время свадьбы. Сожгли дотла, «на погребу».
Отсюда, сверху, деревня зияла черным провалом. А вокруг, словно пена по краям страшно черного озера, цвели яблони и груши…
Душан поднял свою палку, встал, набрал в легкие побольше воздуха. Путь был тяжелым. Он знал, что это — последнее его восхождение. Но он дойдет. Должен дойти…
Он до сих пор не понимал, как это случилось. Бой уже кончился. Катя помогала санитарке перевязывать раненых.
— Катушка, ходь сюда, — позвал Душан, когда она освободилась.
Он взял ее за руку. Вместе они сбежали вниз, к небольшой поляне у ручья. Душан разгреб траву — в ней алели два красных цветка.
— Позри — квети. Это — тебе, Катушка, — сказал он и хотел сорвать для нее цветы. Но Катя запротестовала:
— Не надо, пусть растут.
Она наклонилась к цветку, притронулась к нему губами. Рядом села бабочка.
— Позри — бабочка! — воскликнула Катя.
— Ано, мотыль, — подтвердил он.
— У нас тоже есть такое слово — «мотылек».
Душан стоял над ней, выпрямившись во весь рост, любовался ее искрящимися на солнце, рассыпанными по плечам волосами. Вдруг Катя поднялась с земли, повернула к нему лицо, хотела что-то сказать, и тут… Душан не слышал выстрела. С ее губ сорвался легкий звук — не то вздох, не то еле слышный крик… Руки упали ему на плечи — будто обнять на прощанье хотела…
В глазах удивление: «Что это?… Не может быть!..»
Он прижал Катю к себе.
— Катушка, Катушка! Что с тобою?
Катя медленно опускалась на землю.
— Катушка, Катюша, — не верил Душан. — Катя, Катушка!
Война считала последние дни…
Дорога круче взяла вверх. Последние метры. Душан уже не передвигался, а лишь подтягивал к палке ноги. Смеркалось, когда он дошел до небольшой поляны у ручья. Там, у вечно журчащего ручья, стоял серого гранита обелиск. Над ним отцветала яблоня, посаженная Душаном в том же, сорок пятом. Он сел на большой камень под деревом — рядом с Катей, прикрыл глаза.
«Теперь наконец отдохну…»
В некотором царстве…
…Вы слушаете? Так вот. В этом самом царстве, в этом государстве жила-была принцесса. Красивая-прекрасивая. И умная-преумная. Только ей никак не удавалось поступить в институт…
Сережа, вынь палец из носа…
Ну вот. И она была исключительно доброй. Очень-преочень. Только никто этого не ценил. И даже когда она стала воспитательницей сада… вот как я у вас…
Сережа, оставь в покое Ирочкино ухо…
Особенно невзлюбила ее эта ведьма Зоя Тихоновна. Она считает, что принцесса работает здесь ради стажа. Ну, черт с ней. Так вот. В этом самом царстве, в этом государстве…
Сережа, перестань отвинчивать хвост у обезьяны…
И вот настал тот день, когда эта принцесса полюбила прекрасного принца. Об этом, конечно, никто не догадывался, кроме самой принцессы. Ну и принца, конечно.
Но принц оказался порядочным подонком. Он искал себе невесту с приданым. Ну, понимаете, чтобы все сразу. В готовой упаковке. И квартира, и «Жигули», и зарплата родителей…
Сережа, стань в угол. Ладно, не становись. Последний раз предупреждаю…
Так вот. Принц этот, подонок то есть, был, несмотря ни на что, очень красив. И принцесса, несмотря ни на что, его очень любила. Очень-преочень. А он только изображал. Непонятно? А ну-ка, Сережа, изобрази что-нибудь. Например, собачку. Ну разве это собачка? Это же ласточка. Нет? А при чем тут дерево? Ах, это собачка возле дерева? Что? Возле каждого дерева собачка изображает ласточку? Понятно…
Так вот. Жили они, были. Ну-ка, кто? Старик со своею старухой. У самого синего моря. Какого моря? Синего…
Вон опять Зоя Тихоновна идет. Опять наша группа последней на мертвый час явится. Да нет, умирать никто не будет. Просто поиграем в уставшие игрушки. Ирочка будет Дюймовочкой, Игорь — Буратино, Сережа… Ты кем хочешь быть, Сережа? Оловянным солдатиком? Прекрасно! Только выбрось этот булыжник. Что значит не булыжник? А что? Пистолет? Но у оловянного солдатика было ружье. Зачем тебе пистолет? Ах, убивать врагов… Каких? У нас нет врагов. Сплошные друзья. Исключительно хорошие люди. Нет, Зоя Тихоновна не враг. Просто у нее случайно линейка из рук вырвалась и стукнула тебя по голове.
Так вот. И принц этот в довершение всего еще играл на ударнике. Ну просто обалденно играл… Да нет, Зоя Тихоновна ударник труда, а это такой музыкальный инструмент…
