Француз (СИ) - Решетнев Виктор Сергеевич "РВС" (бесплатные книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Я улыбаюсь, глядя на него, а солнце уже палит нещадно. На своём уловистом месте Ирван сидит к нему спиной. Плечи он себе намазал мазью от загара, а вот остальную часть спины не достал. Ему бы попросить, кого… Теперь плечи у него белые, а всё спина красная, как у рака. Я, конечно, намажу её, но сделаю это слишком поздно.
Николай на моей резиновой лодке носится посредине реки. Он устанавливает на дне какие-то свои специфические снасти, надеюсь, что не браконьерские. Он ныряет с маской и высматривает крупную добычу. Но пока он тоже ничего не поймал.
«Нет тут рыбы, Сергеич, - кричит он мне, - я всё дно проверил».
«Не бери в голову, - кричу ему я, - отдыхай и купайся. Наша рыба от нас никуда не денется. Мы ведь не только за ней приехали».
Я ещё раз намазываю Ирвану спину и потом предлагаю позвонить жене:
«Сейчас у вас там раннее утро, - говорю я, - она наверняка дома. Расскажешь ей, где ты и чем занимаешься, и какая у нас тут погода».
Ирван сразу же забывает про рыбалку. Он отдаёт удочку мне, уступает уловистое место и начинает звонить. Вчера он звонил поздно, сегодня рано, но я чувствую, результат будет одним и тем же.
Набрав номер всего лишь раз, и наткнувшись на автоответчик, он отдаёт мне трубку обратно.
«Сэ ля ви, - говорю ему я, - не расстраивайся».
Но в это время до нас дозванивается мой почепский дядька, Аркадий Сергеевич. Вчера у него был день рождения, 77-мь ему стукнуло, и теперь он приглашает нас отметить это событие. Вчера, поздравляя его с двумя семёрками, я «нечаянно» проговорился, что у меня гостит француз.
«Заканчивайте ловить, - радостно кричит он в трубку, и я понимаю, что на вчерашние дрожжи он накинул сегодняшнюю рюмку, - тащи ко мне своего француза, у нас уже и стол накрыт».
«Клёв в самом разгаре», - вру ему я.
«Да какой клёв в жару, - не верит он, - искупайтесь на посошок и срочно выезжайте…».
Часть IV. Глава III.
«Да, пора бы окунуться, - предлагаю я Ирвану, - а то ты всю рыбу переловишь».
«Шутишь»? – смеётся он.
«Думай, как знаешь, - отвечаю я, - но уже скоро наступит время подкрепиться, а, искупавшись, это будет сделать не так жарко».
«Я тут у вас поправлюсь, - отвечает он, - я правильно произношу это слово, поправлюсь? Я тут только и делаю, что ем».
«Это хорошо, - говорю я, - и поправлюсь – верное слово. Но, чтобы проверить это, тебе надо было взвеситься в первый день, а потом в день отъезда повторить процедуру…но ты не бери в голову».
В это время Коля причаливает к берегу и вытаскивает за собой лодку. Он вываливает из неё на траву снасти, маску, ещё какую-то ерунду, но рыбы я не вижу. Не смотря на жару, подбородок у него посинел от холода.
«Не за рыбой приехали, - успокаиваю его я, - согревайся пока, а мы с французом сходим на мелководье искупаемся. Вернёмся, что-нибудь перекусим и айда к дядьке».
Ирван вытаскивает из рюкзачка планшет, и мы направляемся через заливной луг к месту купания. Здесь река делает крутой поворот, и с нашей стороны начинается большая песчаная отмель.
Мы раздеваемся и лезем в воду. Вода на мели, не смотря на август, хорошо прогрелась. Там, где течение слабое, растут кувшинки, а у самого берега я вижу несколько белых лилий. Когда-то они росли везде, и в черте города тоже. Теперь же эти дивные цветы занесены в красную книгу. Ирван держит планшетник над головой. Будет что-то снимать на память. А снимать есть что.
Вокруг настоящая первозданная красота!
Чистая речка Судость, зелёный косогор, с ещё не выжженной травой, огромный заливной луг. Стрижи щебечут, вылетая из прибрежных норок. Оставленные в норках стриженята, щебечут ещё громче.
Всё это моя Родина…и малая и большая одновременно. Здесь я родился, здесь и умру. Это уже сделали мой отец, мой дед и моя баба Фёкла, на которую я был похож в детстве, а теперь стал похож ещё больше…
Я плескаю воду себе на голову, на кувшинки, на белые лилии, подбрасываю целые пригоршни её в небо. Вода переливается, сверкая на солнце драгоценными каплями, и падает обратно в своё речное лоно.
Ирван смотрит на меня и снимает всё на планшетник. Потом подходит к берегу к белой лилии, и берёт её крупным планом. Он снимает её вместе с замершей на ней синей стрекозой. Стрекоза не улетает, она знает, на сегодня она фотомодель…Я ныряю под воду и плыву к середине реки.
Назад мы возвращаемся молча, полные впечатлений. Я уже не прошу француза, чтобы он рассказал «там у себя, каково оно тут у нас». Всё и так понятно без слов. Николай уже расстелил на траве моё походное одеяло и раскладывает на нём немудрёный наш обед.
Я смотрю на Ирвана, спина его стала совсем красной, приходится раскрыть над ним зонтик. Хорошо, что в последний момент его всучила мне моя жена. Я такие вещи на рыбалку не беру. Баловство одно…
«Это не для тебя, - скажет она мне, вручая старенький пляжный зонт, который всегда таскает с собой, - это для Ирвана. Ты и так обойдёшься».
Она оказалась права, зонт пригодился.
Ирван моим ножом, полюбившимся ему, на разделочной доске поверх одеяла режет помидоры, малосольные огурцы, колбасу и сало с прослойкой. Коля своим ножом нарезает сало без прослойки. Этим продуктом я всё же угощу француза, но чеснок он откажется есть наотрез, даже пробовать не станет. Сошлётся на изжогу. У нас с Колей изжоги не бывает: ни от сала, ни, тем более, от чеснока, если всё это заедается малосольными огурчиками.
Пьёт француз и наш квас. Николай предусмотрительно обложил его бутылками со льдом, поэтому он достаточно холодный, и на жаре здорово утоляет жажду. Только вот Коля побаивается, не появились ли в нём дополнительные градусы…
Во время обеда снова звонит мой телефон. Это опять Аркадий Сергеевич.
«Где вы? – ещё радостнее кричит он, - выезжайте скорее».
«Уже выехали, - продолжаю я врать, - через полчаса будем».
«А и правда, - говорит Николай, - может, нам пора ехать? Это мы с тобой, Сергеич, тут отдыхаем, а для француза это, может, настоящий экстрим. Как бы он тут дуба не дал на такой жаре».
«Цел будет, - говорю я, - он и не в таких переделках бывал. Хотя то, что русскому хорошо, то немцу не очень»…
Мы с Колей смеёмся, а Ирван недоумённо смотрит на нас.
«Ну, а если серьёзно, - прибавляю я, - поедем, пока никто из нас не обуглился. Да и дядька уже заждался»…
