Из-за девчонки (сборник) - Туинов Евгений (читаем книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
– Не наденешь?! – пригрозил ей Колюня. – Тогда весь день т-травить буду…
Они пришли на берег лесного озера. У всех так и пооткрывались рты при виде его красоты. Круглая чаша воды, чистой, темной, до весны погруженной в сон. Ни души, ни ветерка, ни всплеска. По краям чаши толпились мощные дубы и березы с пооблетевшей листвой, сквозь них нелюдимо проглядывали черные, готического стиля ели…
– М-меняю квартиру в Москве вон на тот шалаш!.. – первым нарушил тишину Рублёв. И начал щелкать затвором фотоаппарата.
Но любоваться красотами природы стоя уже ни у кого не было сил. Свалили рюкзаки на землю и все тут же безгласными трупами попадали на них. Правда, скоро кто-то простонал:
– А есть-то как хо-очется!
– Ага! – живо согласились остальные.
– Мальчики собирают дрова, разводят костер, чистят картошку, – распорядилась классная. – А я и девочки немного поспим.
За что она и нравилась классу – не по летам была наивна.
Мальчики ничего не слышали. Встали одна за другой девочки. Мальчики, чтоб ничего не видеть, закрыли глаза. Совесть заговорила только в одном… в Рублёве! Колюня самому себе не поверил: встал, разделся до пояса и, делая разминку, замахал костлявыми руками, да так быстро, что чуть не взлетел над озером.
Он вытаскивал из лесу коряги, и весом и размером намного превосходившие его.
– Подожди! – испугалась за его жизнь Оля Самохвалова, когда он ухватился за комель здоровенной, поваленной ветром березы. – Давай вместе понесем!
– Отойди, Олька, а то зашибу! – как добрый молодец, закричал он и поволок березу один.
На мальчиков трудовые подвиги Колюни действовали раздражающе.
– Внимание, внимание! – лежа изображали репортеров известные лентяи и завистники Мишулин и Боровский. – Говорит и показывает телестудия восьмого «А»! Небывалый производственный подъем охватил дохлятину Рублёва! Товарищи решили не отставать от него…
Товарищи, не вставая, с гримасами крайнего напряжения сил передавали по цепочке тоненький прутик лозы – их общий вклад в костер. Кто-то неосторожно передал его в руки классной. Та встала и с выразительным свистом рассекла им воздух. Мальчики повскакивали.
Вскоре дров собралось достаточно. Но Колюня не мог остановиться.
– Чего встал на д-дороге?! – двинул он корягой в спину Коробкина, который, смеясь и размахивая руками, о чем-то рассказывал Малышевой.
Удар в спину Валерию не понравился.
– Врачу давно показывался? – рванулся он к Колюне, но был остановлен Малышевой.
В завершение своих подвигов Колюня с распростертыми руками упал вниз лицом на густой ковер усыхающих пахучих трав. Он даже вцепился в них, чтобы не умереть от усталости и не улететь в Царствие Небесное. Мимо него и даже через него ходили, кто-то проверял его пульс. Он ни на что не обращал внимания, глупо улыбался в траву и слушал ее нашептывания…
Перед раздачей пищи классная восславила Рублёва и потребовала, чтобы ему было выдано по две порции как первого, так и второго блюда, а в зеленом чае – вообще не ограничивать. Исполняя ее волю, Самохвалова несколько даже перестаралась. И опять Колюня всех удивил. Сам еще не наелся, а уже пошел по кругу с миской каши и кормил всех алчных и ненасытных. И, верный себе, кое-кого оставил с напрасно разинутым ртом.
Когда все физические потребности были удовлетворены и настала очередь духовных, классная объявила:
– Поём по кругу! Я и Света Зарецкая – жюри. Кто ничего нам не споет, пойдет мыть посуду.
Валерий Коробкин, оказалось, ни одной песни, кроме «Жил-был у бабушки серенький козлик…», не знал. Да и то не все куплеты помнил. Света, нарушая все правила, помогла ему допеть до конца.
«Братья Карамазовы», естественно, спели дуэтом.
Эмма Гречкосей без борьбы пошла мыть посуду.
– Рублёв, твоя очередь…
– А за репертуар не б-будете ругать? – потупив глаза, спросил Колюня.
– Смотря какой… – ёрзнула на рюкзаке классная.
– Песня п-про любовь. Но не бойтесь: она на английском.
– Испугал! – показала она на него пальцем. – У меня про это уже Олежка поет.
Колюня хлебнул холодного зеленого чая, сделав связки влажными и певучими, провел пальцами сначала по своему сердцу, потом – по струнам гитары…
Конечно, он сам понимал: куда ему до Руссоса. Но если петь не в полный голос, гитаре давать звучать самую малость, получается ничего. В походах он пел и прежде, но всегда пародийно, лицом и голосом изображал роковые страсти и за свое исполнение получал только ругань и насмешки. А тут распелся…
– Кто бы мог подумать?! – первой оценила его исполнение классная, когда Колюня умолк. – Да ты же у нас соловей, Рублёв!
Колюня в ответ сорвал с головы фуражечку и положил ее у своих ног. Каждый бросал в нее, какую мог, мзду: еловую шишечку, конфетку, копейку… Катина рука, он заметил, бросила похожую на крест латунную штуковину, которая неведомыми путями попала сюда, на берег озера.
Пришлось Колюне петь на бис. На этот раз он спел ту же самую песню в собственном переводе:
Все время, пока пел, Колюня чувствовал, что Малышева смотрит на него. Она и в самом деле смотрела – сквозь кисть огненно-красной рябины. И еще ему чудилось, что взгляд ее горек и нежен, как эта лесная ягода в октябре…
В то самое время, когда Колюня своим голосом услаждал слух и сердца одноклассников, в мире резко потемнело. Никто, кроме Эммы Гречкосей, усердно драившей песком миски и ложки, не заметил, как темная туча, похожая на грандиозную, в полнеба, амебу, тихо подползла к солнцу, сначала как бы принюхалась к нему, а затем обволокла и проглотила. В ее влажной утробе тотчас загромыхало, розовый свет молний еле пробивался сквозь густеющую черноту.
– Мама родная, что сейчас будет! – ужаснувшись, вскочила классная. – Все взяли плащи?… Нет?… Почему? Растяпы! Я же вам говорила: возьмите, обещали дождь…
Но восьмиклассники будто только и ждали дождя, чтобы в открытую заявить о своих симпатиях. «Братья Карамазовы» растянули над собой плащ-палатку и пригласили под нее Наташу Спринсян и Эмму Гречкосей. Пошла одна Наташа. Валерий Коробкин распростер свою куртку, как крыло, над Малышевой.
Колюня не взял с собой плаща. Но у него был «стреляющий» зонт марки «Три слона». Нажмешь на кнопку – и над тобой вспухает черный купол, словно рассчитанный на то, чтобы под ним укрылись двое. По нему даже капли дождя били с почтением – до того он был классным. Пока дождь только расходился, Колюня стоял под ним один. Но когда на лес и озеро обрушился косой шрапнельный ливень, он подошел к Малышевой и, потеснив Коробкина, отдал ей ползонта.
Дождь угрожал затопить весь мир. Казалось, он и земля разошлись во мнениях по какому-то вопросу и двинулись в разные стороны. Деревья, белый пар от костра, фигурки мальчишек и девчонок, съежившихся под плащами, озеро, взрытое черной оспой ливня, – все плыло и колебалось… Душа Колюни ликовала: «Сыпь, дождь, лей, хоть еще сутки, хоть еще двое! Пусть будут перекрыты дороги, размыты мосты! А мы будем стоять под „Тремя слонами“ и молча слушать музыку дождя!..»
