На все цвета радуги (сборник) (с илл.) - Пермяк Евгений Андреевич (лучшие книги без регистрации txt) 📗
Продавец исполнил это и, попрощавшись со Стёпой за руку, сказал:
– Если что, Стёпа, будет опять – отоварим по твоему усмотрению.
– Бывайте здоровы! – помахал рукой Стёпа, взваливая мешок с ситцем за плечи.
Когда мы пришли в Карасинскую, Стёпа деловито положил мешок перед матерью и сказал:
– Ситчишко, маманя, тебе на платье и свекровке на юбку.
– Спасибо тебе, родимец, – целовала его старуха, – за то, что ты свекровку-колотовку не забываешь!
Когда сели ужинать, Степан попросил «испить с устатку» жбан браги. Мать поставила брагу. Он отхлебнул глоток и сделал замечание:
– Беда, какая ядрёная! Для меня пожиже надо варить да сахару класть.
– О чём разговор! – согласилась бабушка. – Сказано – сделано.
Об охоте Стёпа не начинал разговора первым. Это могло выглядеть несолидно. И лишь когда вернувшийся с заимки отец спросил его: «Как зверовали, мужики?» – Стёпа скупо рассказал об охоте, не роняя моего достоинства, а даже похвалил меня:
– Из Фёдора будет толк. Может…
Взрослые переглянулись, не обронив, однако, ни единой усмешки.
Перед сном мать мыла Стёпу в корыте на кухне. Стёпа капризничал, скандалил. Жаловался на мыло, которое ему ест глаза. Потом ему велели выпить кружку парного молока и уложили спать.
Толковый мальчик
Из всех дедушкиных былей-небылей Миша больше всего любил рассказ про хмельную вишню. Рассказ про то, как жадная мельничиха, чтобы не выбрасывать вишню, на которой настаивала настойку, решила скормить ягоды уткам. И как утки съели эти хмельные ягоды и повалились вверх лапками.
Очень смеялся Миша, когда жадная мельничиха хмельных уток приняла за дохлых и ощипала их до перышка, чтобы добро не пропадало.
Ещё громче хохотал Миша над концом рассказа, когда голые, ощипанные утки в себя пришли. Ожили. На ноги поднялись, и мельничиха на всю улицу выла: уток жалела.
И дед хохотал, рассказывая внуку эту смешную байку.
А внук вдруг задумался и сказал:
– А что, дедушка, если лесную птицу хмельными ягодами накормить… Бери тогда большущих тетеревов без ружья.
Дед вначале посмеялся над внуковой выдумкой, а потом задумался. И было над чем.
В тайге зимой тетерева держатся стайками. Голодные птицы падки на всякую пищу. И если насыпать тетеревам хмельных можжевеловых ягод, брусники, черники и всего того, чем они кормятся, может быть, и в самом деле без ружья можно будет птицу добывать.
Поразмыслил дед над внуковой подсказкой и принялся настаивать хмельные ягоды. Хоть и не верил дед в эту хитрость, а отчего не попробовать, внука не потешить.
Настоял дед множество ягод. Чуть не целое лукошко их наморозил. Отправился с внуком в тайгу на тетеревиное место. Поставил кормушечку в виде столика, насыпал на стол хмельное угощение и был таков.
– Вечером, внук, придём. Посмотрим, что будет.
Пришёл Миша с дедом под вечерок. Крадутся к полянке. Видят: по кормушке большущий тетерев ходит. Пошатывается.
– Не спугнуть бы, – предупреждает дед.
Какое там! Тетерев себя не помнит – никого не видит. Бормочет, как пьяный дурак. Бери и клади его в мешок.
Так и сделали.
– А корм где? – спрашивает дед. – Неужто всё лукошко ягод один съел?
Сказал так и видит: неподалёку от кормушки другой пьяненький тетерев валяется. А потом и третий…
Стали ходить вокруг хмельной привады и столько хмельных тетеревов набрали, что и мешок тесен оказался.
Чуть не в пляс пустился дед. И не столько добыче рад, сколько тому, что внук его, Миша, сообразительным, толковым мальчиком растёт. А это всего дороже.
Дорого было и то, что не для погибели внук заполучил столько тетеревов, а для пользы оскудевших дикой царь-птицей лесов. На другой день приехали из птичьей переселенской конторы и спрашивают:
– Ну как, Мишенька, протрезвели твои крылатые забулдыги?
– В полной исправности, – отвечает вместо Миши дед. – Только я им для опохмелки ещё винной брусники подсыпал, сонными-то им легче будет в клетках дальнюю дорогу перенести. И не почуют, как за тысячи вёрст окажутся и дальний лес за свой родной примут. Примут и птенцов высидят. А птенцы-то, – шутит дед, – подрастут и постоянную прописку получат: тульскую, брянскую, московскую, питерскую… Одним словом, ту, куда умчат их на «Ту»…
Счастливый Миша получил за бескровную охоту что положено и хороший сон увидел. Тетерев к нему прилетел и пробормотал, на спинке стула сидючи:
– Спасибо тебе, Михаил Семёнович, за то, что ты меня без моего испуга взял, страху не нагнал в меня и в богатый кормом лес переселил… За это жалую тебе почётный значок на школьную курточку…
Удивительного в том нет, что тетерев во сне Мишу значком за охрану природы наградил. Во сне всякое случается. Но то, что проснувшийся Миша на своей школьной курточке приколотый тетеревиной лапой значок за охрану природы увидел, это уж ни в какие ворота не лезет, если не считать, что у внука дед был, который умел всякие и разные сны показывать и своего Мишеньку похожим на себя растить… Добрым, умным, толковым мальчиком…
Разные цветы
Ромаше Ваганову до всего было дело. Он всё принимал близко к сердцу. Всюду старался приложить свои руки.
На его глазах вырос посёлок Никитово. Он помнит, как в ковыльной степи закладывали первый дом. А теперь красуются три улицы да ещё намечаются две. Никитово будет маленьким совхозным городком. Так его можно назвать и теперь. В посёлке есть и школа и почта, два магазина, детский сад, но нет цветов. Почти нет. Нельзя же считать цветами долговязые мальвы да крошечные маргаритки, которые растут в двух-трёх палисадниках. Цветы – это розы, пионы, тюльпаны, георгины, нарциссы, флоксы и другие, которые так нарядно «цветут» на страницах книг о цветах и цветоводстве. Таких книг, надо сказать, в магазине посёлка было достаточно, а цветочных семян – ни пакетика. Наверно, магазину не до семян, потому что самые главные товары едва успевают завозить. Заведующий магазином прямо сказал:
– Не разорваться же мне…
Прав он, конечно. У него забот без цветочных семян достаточно, а всё-таки он своего милого племянника Стасика не забыл. Подарил ему семена. Разные. Стасик сам говорил об этом в школе. Стасик хоть и не плохой мальчишка, а любит похвастаться.
Конечно, Ромаша мог бы у Стасика Поливанова попросить семян, да как-то язык не повернулся. Не любит Стасик с другими делиться. Он не то чтобы жадненький, а какой-то чересчур бережливый. Мяч футбольный и тот жалеет, хотя одному никак нельзя даже в самый простой футбол играть. Хоть двоих, да надо: один мяч в ворота загоняет, а другой ворота защищает. Поэтому ребята в классе старались у Стасика ничего не просить. Махнул Ромаша рукой на Стасика и пошёл к дедушке. Дедушку тоже Романом звали. Сидят два Романа в натопленной кухне и совещаются о цветах. Совещались они, совещались, придумали разные ходы-выходы, а потом дед и говорит:
– Ромка, свет-то ведь не клином сошёлся. И неужели всё дело в Стаськины семена упёрлось? Мир-то ведь велик. Разве мало у нас народа живёт, которым некуда деть цветочные семена!
– Это верно, дедушка, – сказал Ромаша, – но ведь как узнаешь, у кого лишние семена есть.
– Да ведь ты грамотный человек, – говорит дед, – кликни клич, что, мол, так и так, в хорошем посёлке Никитово всё есть, а с цветами конфуз получается.
– А как я клич кликну, – спрашивает внук, – по радио?
– Можно и по радио, но через газету вернее. Все прочитают. И хоть один человек, да откликнется.
Долго сочинял Ромаша письмо. Дед в двое очков читал написанное. Исправлял. Советовал. Подсказывал. И наконец получилась короткая хорошая заметка. Ничего в ней ни у кого не просил Ромаша, а рассказывал то, что есть. Про новую школу, про электрическое освещение, про широкие улицы, про хорошие дома… Ничего не выдумал. Всему точное слово вместе с дедом нашёл, а потом перешёл на цветы. Не жаловался, а просто сказал: «Так уж случилось, что не до цветов пока было нам в молодом целинном посёлке Никитово. С другими делами еле справлялись». А потом в самом конце приписал:
