Веритофобия - Веллер Михаил (читать книгу онлайн бесплатно без .TXT) 📗
Психологическая и мировоззренческая корпоративная истина – против объективной и нейтральной.
Моральная самооценка – против объективной, ей противоречащей.
И в результате? Человек и народ отвергают очевидную истину – если эта истина снижает его моральную самооценку, разрушает его самоидентификацию и его миропонимание.
Моральная хорошесть человека и народа есть стержень, вокруг которого выстраивается индивидуальное и групповое (народное) мировоззрение и миропонимание.
…Для обычного человека и группы понять – означает оправдать; понять – адекватно моральному приятию, согласию, добрению. Для обычного человека и толпы существует только то объяснение событий, которое служит к его чести – его оправданию, одобрению, моральному согласию, нравственному утверждению. Все действия СССР в связи со 2-й Мировой должны быть морально оправданы – ибо СССР сокрушил фашизм. Народное сознание воспринимает только дихотомию: черное – белое. Гитлер плохой? – значит СССР хороший! Все. Оттенков и полутонов человек толпы не понимает.
…Человеку говорят: твоя мать – шлюха, вот неопровержимые факты. Нормальный человек отвечает: ты мерзавец и лжец, моя мать добрая и честная женщина, заботящаяся обо мне, а тебе я заткну твою подлую глотку.
И если истина противоречит групповой самоидентификации – которая всегда позитивна! – то истина отвергается ради сохранения самоидентификации. (Каковая позитивная самоидентификация необходима социальной системе для существования, функционирования и выполнения объективной задачи.)
Поэтому пророк не должен удивляться ни побиванию камнями, ни костру, ни глумливой рецензии на книгу. Больно, конечно, обидно, досадно. Но логично.
Очевидность и неопровержимость истины отнюдь не гарантируют ни понимания, ни согласия с ней.
Интеллектуальный консерватизм есть отражение инстинкта морального самосохранения. Сохранить свой мир, дабы сохранить свою личность – свое функционирование в этом мире в согласии со своим пониманием и оценкой этого мира.
Любая интеллектуальная новация задевает внутреннее равновесие личностей, кто соприкасаются с этой новой, измененной информацией. А личности стремятся сохранить себя – свое внутреннее равновесие, свой мир и себя в нем!
Светает; страшно перечесть; кому порукой ваша честь?.. Если ты объявил хорошее плохим – и тогда с гениальной ясностью открылась картина мира, прежде запутанная, непонятная и туманная – аплодисментов не будет. Скандал – да, страшенный. А оваций – не дождешься.
Кстати, Дарвина многие мечтали сжечь. Ничего, Ламарк просто умер забытый в нищете.
Человек и толпа ненавидят и отвергают истину, которая ломает их картину мира. А особенно если она рушит их мировоззрение и лишает смысла их убеждения и саму жизнь.
Это не только ко Второй мировой относится. Вообще ко всему. Но сразу трудно принять это.
Гений и толпа
в смысле согласия-несогласия информации
Социум по факту должен иметь единообразные точки зрения по основным предметам. Это единое мнение уже не есть вопрос рационального подхода – но символ веры, знак единства, причастности к социуму.
Мнение, соответствующее принятому – это маркер системы распознавания «свой – чужой». А когда свой вдруг оказывается при выяснении мнений чужим – это явный гад и предатель.
Явление это носит объективный характер. Значимость объединяющего факта может быть абсолютно условна. Наилучший пример – футбольные фанаты. Какая команда в какую игру – не один ли хрен?! Но – отыскать достоинства у своего и недостатки у чужого.
Единство объединяющего мнения – это информационный уровень самоструктуризации социума из аморфной массы в ориентированный коллектив. Это момент самоусложнения социума – а самоусложнение носит характер природный, естественный, вселенский.
Итак. Вот есть некое принятое в стране и народе мнение. Как правило – насчет исторических событий. Как правило – к славе данного народа и в некоторое посрамление народа-врага-партнера.
Завышенная коллективная (групповая) самооценка и косметическая ложь в истории – это нормально. Но сейчас мы о другом. О степени устойчивости устоявшейся оценки.
Самый общий пример – образ матери. Самый родной, первейший, начальный человек, воплощение любви, заботы и самоотверженности. Это воспринимается инстинктивно в первые же дни, недели, месяцы жизни. Далее мать может оказаться плохим человеком – но базовое отношение первично, остается. Если же мать порочат со стороны, уличают другие в дурных поступках – это чужое мнение не только отвергается, но оскорбительно. Плохо отозваться о твоей матери – оскорбить тебя и показать себя в твоих глазах дерьмом и врагом; если это правда – то еще хуже: тем больнее оскорбление, тем непримиримее неприязнь.
Спор футбольных фанатов – тут предмет объективно безразличен, ибо суть – в приверженности корпоративной ценности и более того – корпоративной истине.
Внимание! —
Корпоративная ценность имеет свойство укореняться и принимать качество корпоративной истины. О-па?
Итак.
Когда речь идет об истории народа – ее славе и достижениях – мы имеем дело с корпоративными ценностями. Высокая групповая самооценка поднимает нас в собственных глазах. Дает основания гордиться собой, быть довольным, удовлетворенным, уважать себя. Мы убеждаемся в высокой степени своей групповой самореализации.
Кроме того.
Есть набор качеств, которые всегда ценятся и которые каждый (если судьба позволяет) народ хотел бы иметь:
Сила. Благородство. Ум. Стойкость. Честность. Верность. Выносливость. Трудолюбие. Храбрость. Мужество. Бесстрашие. Великодушие. Бескорыстие. Щедрость. Талантливость. Изобретательность. Красота, кстати. Доброта.
А есть качества вроде бы мешающие народу, но простительные, проистекающие из продолжения его благородных достоинств:
Наивность. Доверчивость. Простота. Терпение. Верность договору даже вопреки собственным интересам.
А есть недостатки, которые народы склонны себе прощать:
Лень. Безалаберность. Мотовство. Легкомыслие.
Теперь – немного о прошлом: II Мировая война и СССР.
Удивительно, казалось бы:
Уже смирились с тем узнанным, что был Красный Террор, что уничтожили интеллигенцию, дворянство и духовенство. Что раскулачили и выморили всех трудолюбивых и умелых крестьян в коллективизацию. Что уничтожили перед войной всю армейскую верхушку. Что расстреляли в 1937–1938 гг. 800 000 человек, уничтожили всю старую партию Ленина, сгноили несколько (сколько?..) миллионов людей в лагерях. Что был страшный Голодомор. Но!!! Признать, что расстреляли 20 000 польских офицеров – трудно! Не может быть! Вот уж это – клевета! Разум отказывается верить.
Почему?.. А потому что информация новая – это раз. И потому что со зверствами внутренней политики народ смирился – «репрессии были неизбежны при индустриализации». А вот зверства во внешней политике – мы не приемлем! Ибо в целом мы – наследники СССР – хорошие! Честные! Благородные! Гуманные! Не смейте клеветать.
Что мы делали сами с собой – это наше внутреннее дело. И мы признали ошибки и преступления. А вот обвинения со стороны, от других, от чужих, что мы над ними преступления совершали – это совсем другое дело. Это как бы возлагают на нас на всех коллективную ответственность: русские против поляков или русские против финнов. Это вызывает у нас моральное отторжение. Это нам очень неприятно от вас слышать, что-то очень поганое есть в ваших обвинениях, марающее нашу национальную честь и гордость.
Обвинение извне наносит ущерб нашей групповой – и через то индивидуальной – идентичности. Типа: хоть лично ты и хороший парень – но вообще вы, русские, сволочи.
Вроде как у Пушкина: ругаю свое отечество, но от иностранца слышать такое досадно. А потому что Пушкин сам был часть отечества. И когда он ругает – он себя от дряней отделяет. А когда иностранец ругает – он говорит: «Вы. У вас. У русских». И Пушкин причастен. А он не дрянь! И вот эта семантическая разница употребления личных местоимений первого и второго лица «мы – вы» – она болезненно задевает: ты с ближними тоже попадаешь под раздачу.
