Гений - Драйзер Теодор (е книги .txt) 📗
- Витла, Витла? - отозвался тот со свойственной ему немецкой сдержанностью, потирая подбородок. - Что-то я не встречал его картин.
- Конечно, не встречали, - так же настойчиво продолжала Норма. - Я вам и говорю, что это новое явление. Он только недавно приехал. Просмотрите номера журнала "Труф" за последний месяц и в одном из них - не помню, в каком именно, - разыщите этюд "Грили-сквер". Тогда вы поймете, что я хочу сказать.
- Витла, Витла? - повторил Занг, стараясь запомнить имя. - Пришлите его ко мне. Я не прочь посмотреть что-нибудь из его вещей.
- Пришлю, - обрадованно ответила Норма.
Ей очень хотелось направить к нему Юджина, но тот не склонен был выставлять свои вещи, пока их не наберется побольше. Он считал, что может рискнуть вынести на суд публики только значительное количество работ. Между тем его серия нью-йоркских видов еще не была закончена. К тому же он надеялся выставить свои картины в еще более крупном художественном салоне.
Отношения между Юджином и Нормой приняли к тому времени такой характер, что их можно было бы назвать отношениями между братом и сестрой, вернее, между двумя приятелями. Бывая у нее, он иногда обнимал ее за талию, без всякого стеснения брал ее руки в свои и ласково похлопывал ее по плечу. С его стороны это было не более, как изъявление дружеской привязанности, в ней же легко могли вспыхнуть чувства совершенно другого порядка, если бы его добродушное, чисто братское поведение не расхолаживало ее. Он никогда не рассказывал ей о других своих приятельницах. И сейчас, направляясь на Запад, Юджин спрашивал себя, как отнесутся к его браку Норма и Мириэм Финч, если предположить, что он действительно женится на Анджеле. Что касается Кристины Чэннинг, то он не хотел, вернее, боялся слишком много о ней думать. От романа с нею у него осталось какое-то ощущение утраченной красоты, чувство, причинявшее боль.
Чикаго в июне показался ему малоприятным и по царившей в городе сутолоке и по воспоминаниям, которые невольно нахлынули на него здесь. Институт искусств, здание газеты, где он когда-то работал, улица и дом, где жила Руби. Он задумался о ней, как и в прошлый раз, едва поезд стал приближаться к городу. У него было сильное желание разыскать Руби и повидаться с нею. Он побывал в редакции "Глоб", но Мэтьюза там уже не было. Благодушный веселый Джерри незадолго до этого уехал в Филадельфию по приглашению журнала "Норс-Америкен"; остался один Хау, такой же мелочный и ничтожный, как раньше. Голдфарба, конечно, тоже не было, и Юджин почувствовал себя в этом городе совсем чужим. Он был рад, когда пришло время сесть в поезд, отправлявшийся в Блэквуд, и покинул Чикаго с щемящим сердцем, скорбя о бесследно канувших годах своей юности и размышляя о бессмысленности, загадочности и тщете жизни.
"Как грустно, что мы стареем, - думал он. - Все то, что было для меня самой сутью жизни, теперь живет только в моем воспоминании".
Дни, предшествовавшие приезду Юджина в Блэквуд, были полны для Анджелы самых бурных переживаний. Теперь ей предстояло узнать, любит ли он ее, как любил когда-то. Она вновь изведает радость его близости, его обаяния и убедится, удастся ли ей удержать его подле себя. Мариетта, узнав, что он приезжает, очень возгордилась ролью, которую сыграло в этом ее письмо, но ее беспокоило, что сестра не сумеет должным образом воспользоваться возможностями, которые открывает ей этот приезд. Ей хотелось, чтоб Анджела выглядела как можно лучше, и она давала ей советы, что надеть, в какие игры играть (со времени последнего приезда Юджина в число развлечений семьи вошли теннис и крокет) и какие совершать с ним прогулки. Она боялась, что у Анджелы не хватит хитрости, чтобы с должным искусством пустить в ход все свои чары: Юджину не миновать ее сетей, пусть только она оденется как следует и покажет себя в наиболее выгодном свете. Сама же Мариетта решила пореже попадаться Юджину на глаза, да и вообще по мере сил стушевываться перед сестрой. Дело в том, что она превратилась в настоящую красавицу и помимо своей воли разбивала сердца мужчин.
- Ты помнишь, Ангелочек, мою нитку кораллов, - сказала она Анджеле однажды утром, дней за десять до приезда Юджина, - надень ее с моим суровым полотняным платьем и твоими коричневыми туфельками. Ты будешь прелесть как хороша и понравишься Юджину. Почему бы тебе не взять новую двуколку и не встретить его в Блэквуде? Ты непременно должна встретить его.
- Нет, знаешь, Бэбиетт, мне, право, не хочется, - ответила Анджела, боясь первого впечатления, которое она произведет на Юджина. Пусть не думает, что она гоняется за ним.
"Бэбиетт" было прозвище, данное Мариетте в детстве и так и сохранившееся за ней.
- Какие глупости, Ангелочек, не будь такой отсталой. Я в жизни не видела более застенчивой девушки. Ведь это же сущие предрассудки. Поверь мне, он тебя еще крепче полюбит, если ты проявишь больше смелости. Ну, как, поедешь его встречать?
- Нет, нет, - ответила Анджела. - Это не для меня. Пусть сперва приедет, и тогда я как-нибудь вечерком покатаюсь с ним.
- Ах, какая ты, Ангелочек! Ну, надень хотя бы к его приезду розовое платье в цветочках, а в волосы вплети зеленые листья.
- Полно, Бэбиетт. Ничего подобного я не стану делать.
- Нет, станешь! - заявила сестра. - Ну хоть раз меня послушайся. Розовое тебе удивительно к лицу, а с зелеными листьями будет просто чудно.
- Я не про платье говорю. Я знаю, что оно очень миленькое. Я говорю про листья.
Это новое проявление неуместной скромности окончательно рассердило Мариетту.
- Не будь ты дурочкой, Анджела! - воскликнула она. - Ты старше меня, но я знаю мужчин куда лучше, чем ты когда-либо будешь знать. Разве ты не хочешь понравиться ему? Надо быть более решительной. Бог ты мой! Сколько на свете девушек, которые не то еще сделали бы на твоем месте!
Она обняла сестру за талию и посмотрела ей в глаза.
- Ты сделаешь так, как я говорю, - заявила она, и Анджела поняла, чего Мариетта от нее требует: она должна всеми средствами завлечь Юджина, заставить его окончательно объясниться и назначить точный день свадьбы или же взять ее с собой в Нью-Йорк.
