Все новые сказки (сборник) - Паланик Чак (полная версия книги TXT) 📗
– Я просто думаю, – продолжал Дил, – что нам нужно время – наше собственное время, которое мы должны проводить семьей, без никого. Пока. А потом уже можно и Тома. Ты понимаешь, о чем я?
– Наверно.
– Я даже не чувствую себя хозяином в доме. Я еще не был в городе, и никто не знает, что я вернулся.
– Ты скучал по кому-нибудь в городе?
Дил довольно долго обдумывал ответ:
– Нет. Но я скучал по тебе и Уинстону. И я должен восстановить нормальный ход вещей. Мне нужно возобновить связи, возможно, я смогу получить кредит в лавке, что-нибудь купить из того, что понадобится в следующем году. Но самое главное – я хочу быть здесь, с тобой. Я хочу говорить с тобой. Вы с Томом прекрасно общаетесь. Мне жаль, что мы с тобой не можем говорить так же легко. Нам нужно научиться разговаривать друг с другом.
– Да просто Том болтун. Настоящее трепло. Он может говорить о чем угодно часами – и при этом не сказать ничего дельного. Ты никогда не был говоруном, Дил… Почему вдруг теперь?
– Я хочу, чтобы ты слышала меня и чтобы я слышал тебя, чтобы мы говорили не только о каталогах семян, или «передай мне бобы», или «в лесу пожар», или «прекрати храпеть». В этом есть что-то неправильное. Я больше так не хочу. И не хочу, чтобы Том бывал здесь сейчас. Я хочу, чтобы у нас было время только для нас троих – тебя, меня и Уинстона. Вот и все.
Дил почувствовал на ее стороне кровати какое-то движение. Он повернулся к ней и увидел, что она задрала ночную рубашку выше груди. Грудь у нее была полная и круглая, она выглядела очень привлекательно, а волосы на лобке в темноте казались очень густыми.
– Возможно, – сказала она, – как раз сегодня мы можем начать узнавать друг друга поближе.
Во рту у него пересохло. Он с трудом смог выдавить из себя:
– Хорошо.
Руки дрожали, когда он расстегивал пижамные штаны, а она широко развела ноги, и он вошел в нее сверху. Всего минута – и он кончил.
– О Боже, – простонал он и почти потерял сознание, пытаясь удержать на локтях вес своего тела.
– Как это было? – спросила она. – Я все еще на что-то гожусь?
– Ты прекрасна. Но я… у меня все получилось слишком быстро. О, детка, просто… просто я так долго… прости меня.
– Ничего, – она легонько похлопала его по спине, а потом крутанулась под ним, показывая, что хочет, чтобы он вышел из нее.
– Я способен на большее, – сказал Дил.
– Завтра ночью.
– Завтра ночью мы с Томом идем на охоту. Он приведет собаку, и мы пойдем на опоссума.
– А, точно. Ну, значит, следующей ночью.
– Да, следующей, – сказал Дил. – Послезавтра.
Он откинулся назад на кровати, застегнулся и попытался понять, что чувствует, стало ему лучше или хуже. Он почувствовал облегчение. Но с ее стороны он не почувствовал ни малейшего желания. Она была все равно что дырка в матрасе.
Том привел собаку, принес винтовку 22-го калибра и мешок. Дил вынул двустволку из тайника в туалете и нашел, что она в прекрасном состоянии. Он взял к ней целый мешок патронов. Патроны были старые, но у Дила не было ни малейшего повода сомневаться в их пригодности: они хранились вместе с оружием, а оно было в полном порядке.
Небо было чистым, и хотя звезды отсутствовали, а луна была похожа на тонкий серп, вырезанный из свежего куска мыла, было так светло – что видно землю под ногами. Мальчик уже спал, а Дил, Том и Мэри Лу стояли перед домом и вглядывались в ночь.
– Присматривай за ним, Том, – сказала Мэри Лу Тому.
– Присмотрю, – обещал Том.
– Позаботься о нем как следует.
– Конечно, обязательно.
Дил и Том только начали свой путь в направлении леса, как их внимание было привлечено какой-то тенью: они увидели, как сова, то и дело ныряя к самой земле, схватила жирную мышь и понесла ее в клюве. Собака бежала за совиной тенью, которая бесшумно скользила по земле.
Они смотрели, как сова поднимается со своей добычей все выше и выше в небо, и Том произнес:
– Нет ничего бесспорного в мире, правда?
– Особенно, если ты мышь, – добавил Дил.
– Жизнь может быть очень жестокой, – сказал Том. Дил возразил:
– Никакой жестокости со стороны совы тут нет. Сова просто хотела есть. Это борьба за жизнь – ничего больше. У людей все по-другому. У людей вообще все не так, как у всех, за исключением, может, муравьев.
– Муравьев?
– Только люди и муравьи убивают и воюют просто потому, что они это могут. Люди придумывают тысячу благородных причин, произносят пламенные речи и приводят кучу поводов, но в основе всего – то, что мы этого хотим и мы это можем.
– Тут есть о чем поговорить, – сказал Том.
– Человек не может быть счастлив, если он не убивает и не разрушает все на своем пути. Когда видит что-то красивое, что ему не принадлежит, он хочет добыть это, поймать, испортить и в конечном итоге уничтожить. Красота привлекает его – и он ее убивает.
– Дил, у тебя странные мысли, – сказал Том.
– О да, это точно.
– Мы собираемся убивать. Но мы собираемся сделать это, чтобы поесть. Мы не совы и не едим мышей. Мы хотим убить большого опоссума и съесть его со сладким бататом, – закончил Том.
Они смотрели, как собака вбегает в темный лес, маячивший впереди.
Когда они добрались до края леса, тени деревьев исчезли. В лесу было совершенно темно, глаз выколи, только кое-где, где ветки были особенно тонкими, – чуть светлее. Они направились к этим светлым местам, нашли след и пошли по нему. Они шли и шли, и становилось все темнее. Дил поглядел наверх: так и есть, на небе появилось черное облако.
Том сказал:
– Черт, похоже, быть дождю. И откуда оно взялось?
– Будет ливень, – сказал Дил. – Проливной дождь, под которым моментально становишься мокрым, прежде чем сообразишь, где можно найти сухое местечко.
– Ты так думаешь?
– Я знаю. Я видел много дождей. И каждый раз начинается все именно так. Говорю тебе, это облако выплачет все глаза и пойдет дальше. Но грозы не будет, даже молний не будет.
Словно в подтверждение его слов из тучи начал хлестать ливень. Не было ни грома, ни молнии, но дождь лил очень сильный и холодный, и ветер буквально сбивал с ног.
– Я знаю хорошее место неподалеку, – сказал Том. – Там можно спрятаться под деревом, и там есть бревна, чтобы сидеть. Я даже убил там парочку опоссумов.
Они спрятались под деревом и, сидя на поваленном бревне, пережидали дождь. Это был дуб, старый, огромный, с толстыми ветками и широкими листьями, которые закрывали собой небо, – под ними дождь почти не чувствовался.
– Собака убежала далеко в лес, – сказал Дил. Он положил ружье рядом с собой и уронил руки на колени.
– Он ищет опоссума. Мы услышим его голос, его невозможно не услышать.
Том поправил на коленях винтовку 22-го калибра и взглянул на Дила, который был погружен в свои мысли.
– Иногда, – сказал Дил, – когда мы сидели в окопах и ждали, сами не зная чего, шел дождь, окопы заливало водой, вокруг плавали большие крысы, и мы ловили и ели их. Мы были очень голодны.
– Крыс?
– Да. Они на вкус почти такие же, как белки. Не то чтобы очень вкусные, но и не такие уж противные. А что белки? Белки, в сущности, те же древесные крысы.
– Вот как?
Том пошевелился, и Дил повернулся к нему.
Винтовка 22-го калибра все еще лежала у Тома на коленях, но теперь Дил увидел, что ее ствол смотрит прямо на него. Дил начал было говорить что-то вроде: «Эй, дружище, что ты делаешь?» – но в этот момент он понял то, что должен был, но не хотел понимать раньше.
Том собирался его убить.
Он с самого начала собирался его убить. С той самой минуты, когда Мэри Лу шла по полю рядом с его лошадью, они хотели его убить. Вот почему они не пускали его в город: его ведь считают погибшим, никто бы его не хватился, и не было бы никакого расследования.
– Я знал, – сказал Дил. – И я не знал.
– Я должен, Дил. Ничего личного – я прекрасно к тебе отношусь, и ты много сделал для меня. Но я должен. Она не оставила мне выбора. Двадцать второй калибр – негусто, но вполне хватит.
