Проснись в Никогда - Пессл Мариша (читать книги бесплатно полностью .txt) 📗
– Да, кстати, если кто не в курсе, это Би, – сказал Сонный Сэм. – Вообще-то она не немая, честное слово.
Я не стала никому рассказывать о сообщении от Уитли, хотя мысль о нем занозой сидела у меня в голове.
Это чересчур экстравагантное платье я купила, но так ни разу и не надела, даже не вытащила из пакета. Я засунула его в недра шкафа прямо в упаковке, вместе с чеком и ярлыками, намереваясь при случае вернуть покупку в магазин.
И все же оставался микроскопический шанс на то, что я найду в себе мужество надеть его.
Дату ее дня рождения я знала так же хорошо, как дату своего собственного: тридцатое августа.
Это была пятница. В тот день на Мейн-стрит произошло большое событие: появился бродячий пес. Он был без ошейника и, судя по затравленному виду, много чего пережил на своем веку. Серый и кудлатый, он шарахался от всех, кто пытался его погладить, а услышав автомобильный гудок, в панике забился за помойные бачки на заднем дворе «Капитанской рубки».
– Видите желтую солончаковую глину на задних лапах? Она с западного берега ручья Никибогг-крик, – объявил офицер полиции Локке, радуясь первому за год загадочному происшествию.
В тот день все только и говорили о псе: что с ним делать, где он побывал. Лишь намного позже я вдруг задумалась о том, что он появился из ниоткуда, и задалась вопросом: не было ли это знаком, предостережением о приходе чего-то ужасного, о том, что мне следует выбрать не возвышенную и загадочную Неизведанную Тропу, а проторенную дорогу, проложенную задолго до меня и ярко освещенную, – дорогу, которую я хорошо знала.
Впрочем, тогда было уже слишком поздно. Солнце зашло. Сонный Сэм отправился домой. Я перевернула стулья в кафе ножками вверх и поставила их на столики. Вынесла мусор. И вообще, такова уж человеческая природа. Кто и когда обращает внимание на предостережения?
Мои родители пребывали в полной уверенности, что я, как обычно, поеду вместе с ними в Уэстерли, в кинотеатр «Седьмое небо», где по пятницам показывали классические комедии.
– Вообще-то, у меня на сегодняшний вечер другие планы, – заявила я.
Папа пришел в восторг:
– В самом деле, Бамбл? Это просто здорово.
– Я еду в Уинкрофт.
Родители умолкли. Мама, которая только что повесила на дверь табличку «Закрыто», обернулась ко мне, кутаясь в кардиган и дрожа, хотя на улице было двадцать четыре градуса.
– И давно ты это решила? – спросила она.
– Не очень. Я буду осторожна. И вернусь до полуночи. У Уитли сегодня день рождения. Они все там будут. Думаю, мне стоит с ними повидаться.
– Уже темно, а путь неблизкий, – осторожно заметил папа.
У мамы был такой вид, будто ей только что сообщили, что жить мне осталось от силы полтора месяца. Иногда, расстроившись, она принималась жевать воображаемую жевательную резинку. Как, например, в тот момент.
– Невозможно пройти через горе, избегая встречи со своим прошлым.
– Дело не в этом. Я…
– Все в порядке, Виктория, – положил руку ей на плечо папа.
– Но доктор Квентин сказал, что ты должна избегать стрессовых ситуаций, в которых…
– Мы же уже пришли к выводу, что доктор Квентин – идиот, – отрезала я.
– И в самом деле, идиот, – сочувственно кивнул папа. – Именем нормального человека государственную тюрьму не назовут! [3] Могли бы сразу догадаться.
– Вечно вы заодно! Вы же знаете: я терпеть этого не могу, – возмутилась мама.
В этот момент кто-то – краснолицый отдыхающий в полотняных шортах, который явно перебрал пива в «О’Маллиганс», – дернул за ручку, пытаясь открыть дверь.
– Закрыто! – рявкнула мама.
Вот так я оказалась за рулем старенького папиного «доджа», страдающего одышкой, на дороге, тянущейся вдоль береговой линии Род-Айленда, в пятидесяти милях от дома.
Уинкрофт…
Само это название вызывало ассоциации с готическим романом о призраках и безумцах. Огромный особняк из красного кирпича со множеством башенок, садиков и горгулий был построен в девятьсот тридцатых годах неким белым охотником, важной персоной: по слухам, он водил дружбу с Хемингуэем и Лоуренсом Аравийским. Он странствовал по свету, убивая прекрасных существ, и за шестьдесят лет провел в Уинкрофте, на взморье, всего несколько недель. Когда бывший второй отчим Уитли, слегка прибабахнутый Берт, которого все для краткости называли БВО Берт, в восьмидесятых купил его с торгов, он отделал интерьеры в том злосчастном стиле, о котором Уитли сказала так: «Точно Мадонна с ног до головы облевала Синди Лопер».
И все же на чердаке дома можно было открыть ящик комода или пыльный чемодан и обнаружить фотографии незнакомцев в лисьих шкурах, с ружьями в руках или чучело экзотического зверька – хорька, красной лягушки или неизвестного науке грызуна. Это придавало каждому посещению Уинкрофта загадочное сходство с археологической экспедицией, будто повсюду – внутри полов, стен и потолков – ждала своего открывателя затерянная цивилизация.
– Мы – это наш собственный хлам, – сказал как-то раз Джим, извлекая из обувной коробки чучело ящерицы.
Я съехала с шоссе, и дорога тут же начала головокружительно петлять, точно пыталась растрясти меня. Побережье Род-Айленда – не печально известная своей чопорностью ньюпортская часть с неприступными утесами и величественными особняками, самодовольно взирающими на крохотные лодчонки, что болтаются на волнах в местной гавани, а все остальное – выглядело запущенным, неухоженным, неряшливым, выгоревшим. Оно напоминало старого бездомного бродягу в заношенной футболке, который не может вспомнить, где провел ночь. Трава выглядела сухой и чахлой, на растрескавшемся дорожном полотне проступала соль, дорожные знаки на обочинах давным-давно выцвели, а светофоры не работали. На другой стороне дороги из болота торчали мосты, которые, судя по их виду, держались на честном слове и были готовы обрушиться в любой момент.
В моем телефоне по-прежнему хранились номера бывших друзей, но звонить я не хотела. Может, их там вообще нет. За несколько месяцев их планы вполне могли измениться. Кто знает, может, я постучу в дверь – и мне откроет вовсе не Уитли, а ее бывший второй отчим Берт, БВО Берт с гривой курчавых седых волос, Берт, миллион лет назад написавший номинированную на «Оскара» трагическую песню о любви, которую исполнял Райан О’Нил. А может, все они будут там. Может, мне просто хотелось увидеть, какими сделаются их лица при виде меня, застать их врасплох и не дать подготовиться.
И потом, если они не будут знать, что я еду, в любой момент можно повернуть обратно. Я еще успею посмотреть вместе с родителями «Его девушку Пятницу» в «Седьмом небе», потом заехать в «Шейкдаун», поесть крабовых котлеток и устриц, поболтать с хозяином, Арти, делая вид, что я не замечаю, как он шепчет отцу, стоит мне отлучиться в уборную: «А Би уже совсем оклемалась». Словно я – раненая скаковая лошадь, которую они решили не добивать. Хотя, конечно, не надо винить в этом Арти. Так реагировали все, узнав о том, что произошло: мой бойфренд, Джим, погиб в выпускном классе школы.
Внезапная смерть любви всей твоей жизни – это не то, что обычно случается с людьми в подростковом возрасте. Но если такое все же случается, неплохо, чтобы за этим стояла одна из трех самых понятных и распространенных причин смерти в юном возрасте: а) автомобильная авария, б) рак, в) самоубийство. Ты выбираешь подходящий пункт в списке, и ближайший взрослый быстренько рекомендует тебе подборку фильмов (главного героя обычно играет Тимоти Хаттон) и популярных психологических книжек, призванных помочь тебе Справиться.
Но что, если причина гибели твоего парня неведома и ты остаешься одна, вглядываясь в черную дыру вины и неизвестности?
Здесь не поможет ни один фильм, ни одна книга.
Разве что «Изгоняющий дьявола».
Если я не появлюсь сегодня, мои старые друзья соберутся в Уинкрофте и разъедутся по домам и на этом все закончится. Не явившись, я окончательно и бесповоротно отправлю в плавание игрушечную лодочку из моего детства, дам ей толчок, который направит ее к центру озера, подальше от берега, туда, где она навеки окажется вне досягаемости.
