Сердце просит счастья - Алюшина Татьяна (прочитать книгу .txt) 📗

– Понятно, – выдохнула Мира.

Охренеть!

Сегодня в театре случилось происшествие, наделавшее шуму и суеты, – какой-то женщине стало плохо, она потеряла сознание, вызвали «Скорую помощь», и ее увезли в больницу. Про происшествие Мира слышала, да что она, весь театр непродолжительно погудел об этом, охали, ахали, мимолетно посочувствовали и забыли. Но отчего-то никто не вспомнил о ребенке и не предположил, что женщина была не одна, а с каким-то малышом. А ведь это совершенно очевидно.

Почему? А что, неужели старушка пришла в театр кукол одна – посмотреть утренний спектакль? Так, что ли? Ну есть несколько таких бабулек, которые приходят на определенные спектакли по льготным дням без билетов, но их все сотрудники знают в лицо и их всего-то три или четыре, да и ходят они всегда одной компанией и на вечерние или дневные спектакли.

И что, получается, никто не обратил внимания на то, что стоит у стенки маленький ребенок? Как это может быть? А их контролерши? Они же проверяют зал и холл и все помещения после спектакля и закрытия дверей?

Как так-то?

– И ты там все это время стоял? – спросила она недоверчиво у парня.

– Нет, – задрожал у него вдруг подбородочек. – Постоял немножко и сел. – И он посмотрел на нее несчастными глазами, в которых стремительно наливались слезы. – Бабушка меня, наверное, потому и не нашла, что я сел. И еще, наверное, заснул, – повинился он.

– Ну, что ты, что ты, малыш, – заторопилась успокаивать его Мира и вытерла с щечки покатившуюся из глаза слезинку. – Ты ни в чем не виноват, маленький, – и, не выдержав, подхватила его на руки.

И прижала к себе, и почувствовала нечто удивительное, ошеломляющее – такое теплое поразительное чувство невероятной нежности, счастья и полноты бытия.

Она стояла, прижимала к себе ребенка, успокаивая, тихонько гладила его по спинке, ощущала его горячее сопение на своей шее и переживала настоящее душевное потрясение.

Да что такое-то с ней сегодня происходит?

Что случилось-то, в самом деле? Что, молчавший до сих пор материнский инстинкт пробудился? Это что вообще такое, я вас спрашиваю?

Ладно, разберемся, не до этого сейчас, решила Мира.

– Ты есть хочешь, малыш? – чуть отклонившись, чтобы видеть его личико, спросила она.

– Хочу, – вздохнул он и пожаловался: – Даже урчит в животике.

– Это мы сейчас исправим, – бодро пообещала Мира ему. – Только сначала в гардероб все-таки сходим. Помнишь, какие вещи вы там оставили?

– Да, – оживился мальчуган, перестал ее обнимать и выпрямился. – Моя курточка и рюкзачок. И бабушкин плащ.

Ну, правильно – на дворе май и еще пока прохладно, да и дождливо несколько дней подряд. Курточка и плащ самое то, что надо по такой погоде.

– Вот и отлично! – похвалила его Мира. – Пойдем выручать ваши вещи.

– Пойдем выручать, – согласился парень и снова, как водится, активно кивнул и вдруг спросил: – А бабушка когда за мной придет?

– Давай так, – предложила план действий Мира, поставив его на пол, и присела на корточки перед ним. – Заберем вещи, пойдем в буфет поедим и тогда все разузнаем про твою бабушку. Договорились?

Как и следовало ожидать, он старательно кивнул, соглашаясь с ее предложением, и взял ее за руку.

– Здравствуйте, Галина Николаевна! – поздоровалась Мира с гардеробщицей и, подхватив Петю под мышки, посадила его на деревянную стойку гардероба.

Всех работников театра, вплоть до вечно меняющихся уборщиц и перманентно пьяного слесаря механического цеха Михеича, Мира знала по именам, фамилиям, а также была в курсе их жизненных перипетий. Ну, уж так вот как-то получалось.

– Значит, история у нас такая, – принялась разъяснять она гардеробщице. – Вы же знаете про женщину, которой стало плохо и ее увезла «Скорая».

– А как же! – радостно подхватила разговор на яркую злободневную тему гардеробщица и поделилась информацией: – Говорят, у нее что-то с почками случилось. Приступ.

– Угу, – продолжила Мира. – А вот этот замечательный мальчик, – указала она на Петеньку, – ее внук, которого почему-то никто не заметил.

– Да ты что-о-о! – ошеломленно всплеснула ладонями Галина Николаевна, выпучив глаза, и сразу же возмутилась, зачастив вопросами: – Да как же так? Как его могли девочки не заметить-то? Не может такого быть! Никак не может быть! И он что, даже не плакал? Не подошел ни к кому?

– А вот такой у нас смелый мальчик, – похвалила Мира ребенка и погладила по голове. – Не заплакал и не испугался. Стоял там, где велела ему бабушка, пока в туалет не захотел. Вот такой молодец.

– Да, молодец, – покивала, соглашаясь, женщина и поулыбалась малышу. – И что теперь? Надо Виктор Палычу сообщить, это ж какой непорядок. И как это его не заметили?

– Вот вы Виктор Палычу и сигнализируйте, – согласилась с инициативой Мира. – А у нас с Петенькой другие дела есть. Галин Николавна, у вас невостребованные вещи должны иметься в наличии: детский рюкзак, курточка и плащ женский.

– Есть. Есть, а как же! – засуетилась та, доставая из-под гардеробной стойки сложенные стопочкой вещи. – Только надо же получение официально оформить, чтоб претензий никаких потом не возникло. Составить акт передачи под роспись.

– Да не будем мы ничего оформлять, – отмахнулась Мира и кивком указала на ребенка: – Вон у нас один из хозяев. Петенька, посмотри: это ваши с бабушкой вещи?

– Да, – подтвердил Петенька, кивнув, и потянул к себе за лямку зеленый маленький рюкзачок. – Это мой.

– Ладно, – решила Мира. – Галина Николаевна, вы тут известите начальство, а мы в буфет. Надеюсь, девочки найдут что-нибудь, чем можно накормить нашего героя.

«Герой» уплетал за обе щеки жареный кабачок с рыбной котлеткой из личных запасов сердобольных буфетчиц, поохавших над потерянным малышом, закусывал теплым хачапури, запивал все это дело вкуснейшим смородиновым морсом и, позабыв обо всех своих напастях, в данный момент был абсолютно доволен жизнью.

Не в пример разволновавшемуся директору театра Виктору Павловичу Наумову, который таки понервничал, узнав о происшествии, и прибежал в буфет. Повздыхал печально, в задумчивости погладив ребенка по голове, задал непродуктивные вопросы из разряда: «Как же так получилось-то?», дал невнятное указание: «Ну, вы тут, Мирочка, позанимайтесь…» – покрутил рукой, видимо, придумывая, чем именно ей надлежит заняться с ребенком, и, так и не определившись окончательно с вариантами, махнул рукой и убежал в свой кабинет обзванивать станции «Скорой помощи» и больницы, чтобы выяснить, куда доставили бабушку мальчика Петеньки.

Мира же решила пойти иным путем и, потягивая такой же, как у мальчика, смородиновый морс из высокого стакана, начала выяснять:

– Петенька, а с кем ты живешь?

Петенька оторвал взгляд от зажатого в ладошке хачапури, которым рассматривал на предмет, где бы поудобней и побольше укусить, посмотрел на Миру, прожевал, проглотил то, что уже было во рту, и только тогда ответил.

– Я живу с бабушкой Лаисой, – проигнорировал он грассирующую «р». – И еще с Костатиной. – Петя положил пирог на тарелку, взял двумя ручками стакан, сделал большой глоток, вернул его на стол, вытер рот тыльной стороной ладошки и, вздохнув, продолжил: – И еще с папой, но он по выходным приезжает, – на этом слове таки довольно четко произнес «р».

Молодец. Настырный и упертый пацан, но заметно устал.

– А мама? – продолжала расспрашивать Мира.

– Мама с нами не живет. Она в другом месте. Папа возил меня к ней на самолете и на машине. Или она приезжает. Но не сейчас.

Да, совершенно точно устал мальчишка! А тут поел, перестал бояться, расслабился совсем и спать хочет – вон уже сонно моргает.

– Понятно, – поддержала его Мира и заторопилась с вопросами: – А скажи, Петенька, в твоем рюкзачке телефон есть?

– Есть, – кивнул он и, очевидно повторяя за кем-то из взрослых, произнес особым наставительным тоном: – Детям вредно пользоваться такими телефонами и играть в гажиты (это сложное слово он не мог верно выговорить). – И телевизор тоже вредно. Я смотрю мультики после дневного сна. – Подумал и честно признался: – Ну, иногда и утром.