Генрих IV (Часть 2) - Шекспир Уильям (версия книг txt) 📗
Фальстаф, Шеллоу и Сайленс уходят.
Бычок
Добрейший господин капитан Бардольф, замолвите за меня словечко, и вот вам за это четыре монеты по десяти шиллингов французскими кронами. Честное слово, сэр, для меня идти на войну - все равно что на виселицу. О себе самом, сэр, я и хлопотать бы не стал, но потому как мне больно неохота, и уж очень мне желательно с друзьями остаться; не будь этого, сэр, я бы нипочем не стал о самом себе хлопотать.
Бардольф
Ладно, отойди в сторонку.
Плесень
Добрейший господин капрал-капитан, ради моей старухи замолвите за меня словечко. Ежели я уйду, то некому будет по хозяйству работать, а она у меня старенькая и сама не может управиться. Я дам вам сорок шиллингов, сэр.
Бардольф
Ладно, отойди в сторонку.
Мозгляк
Ей-богу, мне все нипочем: смерти не миновать. Ни и жизнь не стану труса праздновать. Суждено умереть - ладно, не суждено - еще лучше. Всякий должен служить своему государю, и, что бы там ни было, а уж тот, кто помрет в этом году, застрахован от смерти на будущий.
Бардольф
Хорошо сказано. Ты молодец.
Мозгляк
Ей-богу, не стану я труса праздновать.
Входят Фальстаф, Шеллоу и Сайленс.
Фальстаф
Ну, сэр, кого же из них мне забирать?
Шеллоу
Четверых, по вашему усмотрению.
Бардольф
(тихо, Фальстафу)
Сэр, на два слова. Я получил три фунта, с тем чтобы освободить Плесень и Бычка.
Фальстаф
Ладно, пусть будет так.
Шеллоу
Ну, сэр Джон, кого же вы выберете?
Фальстаф
Выбирайте вы за меня.
Шеллоу
Хорошо. Возьмите Плесень, Бычка, Мозгляка и Тень.
Фальстаф
Плесень и Бычка? Ты, Плесень, оставайся дома, пока не придешь в полную негодность. А что до тебя, Бычок, то тебе еще надо подрасти для службы. Вы оба мне не нужны.
Шеллоу
Сэр Джон, сэр Джон, вы действуете в ущерб себе. Эти двое - самые лучшие, а мне хотелось, чтобы у вас были под началом отборные солдаты.
Фальстаф
Уж не собираетесь ли вы, мистер Шеллоу, учить меня, как выбирать солдат? Велика важность - сложение, сила, статность, рост, осанка! Мне важен дух солдата, мистер Шеллоу! Возьмите Бородавку. С виду - совсем жалкий оборванец. Но поверьте, он будет заряжать и разряжать ружье быстрей, чем кузнец бьет молотом; он будет напирать и ломить вперед с быстротой малого, что катит бочку с пивом. А этот тощий парень Тень - вот каких солдат мне нужно. Неприятелю никак в него не попасть: это все равно что целиться в лезвие перочинного ножа. А в случае отступления - как шибко побежит этот Мозгляк, женский портной! О, подавайте мне неприглядных рекрутов - и я не взгляну на рослых! - Бардольф, дай-ка Бородавке мушкет.
Бардольф
Держи, Бородавка. Шагом марш! Так, так, так,
Фальстаф
Посмотрим, как ты управляешься с мушкетом. Так, очень хорошо... Продолжай... Очень хорошо... Отлично... О, подавайте мне плюгавых, тощих, старых, сморщенных, лысых стрелков! Здорово, Бородавка, ей-богу! Ты славный прыщ. Вот тебе шесть пенсов.
Шеллоу
А все-таки он не мастер своего дела; еще не навострился. Помню, когда я был еще в Климентовом колледже и изображал на Артуровых играх в Майленд-Грине сэра Дагонета, там был один маленький ловкий человечек, - вот уж здорово палил из мушкета! Повернет его и так и этак, и туда и сюда, а потом прицелится - пиф-паф, трах-тарарах! - и отскочит назад, а потом опять - и туда и сюда... Этакого ловкача мне больше никогда не увидать.
Фальстаф
Эти молодцы мне подходят, мистер Шеллоу.- Да хранит вас бог, мистер Сайленс; не буду тратить с вами лишних слов. - Прощайте, господа. Благодарю вас. Мне еще до ночи надо сделать добрых двадцать миль. - Бардольф, выдай новобранцам мундиры.
Шеллоу
Да благословит вас господь, сэр Джон! Да поможет он вам во всех делах ваших! Да пошлет нам бог мирные времена! На обратном пути заезжайте ко мне. Возобновим старое знакомство. Может статься, я отправлюсь с вами ко двору.
Фальстаф
Видит бог, я бы очень хотел этого, мистер Шеллоу.
Шеллоу
Ладно. Уж как сказано, так и будет сделано. Да хранит вас бог.
Фальстаф
Прощайте, благородные джентльмены.
Сайленс и Шеллоу уходят.
Бардольф, уведи солдат.
Бардольф и рекруты уходят.
Фальстаф
На обратном пути уж я постригу этих судей! Насквозь нижу этого Шеллоу. Боже ты мой, до чего мы, старые люди, подвержены пороку лжи! Этот дохлый судья только и делал, что хвастал передо мной своей разгульной молодостью и своими подвигами на Торнбульской улице, и каждое третье слово было ложью, которую он подносил слушателю аккуратнее, чем платят дань турку. Я его помню в Климентовом колледже; он похож был на человечка, вырезанного в конце ужина из корки сыра. Голый он был точь-в-точь как раздвоенная редька с вырезанной наверху смешной рожей. Он был так тощ, что близорукому его нипочем бы не разглядеть. Это был настоящий призрак голода; и притом похотлив, как мартышка, так что женщины звали его мандрагорой. Вечно он плелся в хвосте у моды и распевал обтрепанным потаскушкам песни, которые подслушивал у извозчиков, да еще при этом клялся, что сам сочинил эти романсы и серенады. И теперь эта шутовская рапира стала эсквайром и развязно говорит о Джоне Ганте, как если бы тот был ему названым братом. А я готов поклясться, что он видел его всего раз в жизни в Тильт-Ярде, когда Гант проломил ему голову за то, что он затесался в свиту лорд-маршала, Я присутствовал при этом и сказал Джону Ганту, что он отколотил свое собственное прозвище. Ведь его со всей его одежей можно было запрятать в шкурку угря; в футляре от гобоя ему было бы просторно, как в каком-нибудь дворце. А теперь у него и поместье и рогатый скот... Непременно заведу с ним дружбу, когда вернусь, и будь я не я, если не сделаю себе из него два философских камня. Если старая щука глотает молодую плотву, то, по закону природы, у меня все основания проглотить судью. Дайте срок, и все будет в порядке. (Уходит.)
АКТ IV
СЦЕНА 1
Йоркшир. Лес Голтри.
Входят архиепископ Йоркский, Маубрей, Хестингс
и другие.
Архиепископ
Как этот лес зовется?
Хестингс
Голтрийский лес, коль вам угодно знать.
Архиепископ
Здесь остановимся и разошлем
