iPhuck 10 - Пелевин Виктор Олегович (лучшие книги онлайн txt) 📗
И я без всякого предупреждения принял вид помпейской поэтессы из рамки на ее рабочем столе.
Признаюсь, я задумал такой маневр заранее, и просчитанная 3D-модель этой самой Жанны-Сафо была у меня наготове.
Это, вообще-то, стандартная процедура во время отхожего промысла. Лучший способ вызвать у нанимателя нежность – предстать перед ним в виде его любимого существа: домашнего животного, родственника, е-тянки и так далее. Здесь, однако, есть и определенные риски – о чем мне сразу напомнила реакция Мары.
Она выпучила глаза, и я отчетливо различил на ее лице испуг. Ее зрачки расширились, кожа побледнела – и хоть это были совсем небольшие изменения и человек их, скорей всего, не заметил бы, от меня они не укрылись.
Еще через две секунды стало видно, что на губах и пальцах правой руки Мары проявился тремор, а голова несколько втянулась в плечи. Да-да, это был самый настоящий классический страх – будто я обернулся мышью или бенгальским тигром.
Еще через четыре секунды Мара справилась с собой. Но замеченный мною страх был слишком интенсивным, чтобы объяснить его простой неожиданностью.
Нет, она испугалась не перемены.
Она испугалась Жанны-Сафо.
Похожий случай произошел со мной два года назад, когда меня взяли в аренду оцифровать старый фотоархив. Я прикинулся хозяйской кошкой из такой же электронной рамки, а кошка уже два года как сдохла. Была истерика. Правда, потом был и катарсис – и еще кое-что, о чем приличия заставляют меня умолчать. За дополнительную плату мы оказываем самый широкий спектр услуг.
О чем, собственно, я и хотел деликатно уведомить Мару. А вышло вон как.
Мара демонстративно закрыла глаза ладонями.
– Прекрати немедленно! – сказала она. – И никогда больше так не делай. Никогда. Понял?
– Понял, – ответил я.
Когда она открыла глаза, я уже принял свой обычный вид.
– Вот так-то лучше.
Следовало свести все к шутке.
– Я хотел покорить твое сердце, – сказал я.
– Вот я тоже подумала, – проговорила она с сомнением, – но ты же ничего не чувствуешь, мой бессердечный?
– Ничего, – ответил я. – Вообще. И мне на самом деле все равно, как выглядеть. Главное – дарить людям радость.
– А зачем ты тогда эти бакенбарды носишь, если все равно? И этот мундир? Не слишком замысловато?
– Я уже объяснял, – сказал я. – У нас есть инструкция, по которой мы должны воплощать определенный служебный облик, провоцируя собеседника на эмоциональный контакт. Это позволяет войти в доверие, раскрыть характер, собрать улики и создать образ. Так шьются дела и рождается великая литература.
– Да, я забыла, ты ведь у нас еще писатель… И ты так откровенно обо всем мне говоришь?
– Раскрытие приема – мое главное оружие, – сказал я. – И залог высоких продаж.
– А какие у тебя продажи?
– Лучшие по полицейскому управлению. Я имею в виду, в нелетальном сегменте. «Баржу Загадок», например, скачали сто два раза. «Осенний Спор Хозяйствующих Субъектов» – сорок шесть. Но это мои вершины. Обычно – куда меньше.
– А от чего это зависит? От литературного мастерства?
– В первую очередь от раскрученности, – ответил я. – И еще от темы, конечно. Когда расследуешь затопление баржи, незаконный снос забора или производственный брак при производстве пляжных шезлонгов, трудно надеяться на вихрь жадного человеческого внимания. Даже если в результате пара человек сядет на нары. Вот если доверят труп… Но мне его просто так не спустят.
– Почему?
– У нас в управлении тоже есть свои генералы, – я выразительно кивнул вверх. – Всех жмуров под себя гребут. Вот у них по три тысячи скачиваний бывает, а случается и по пять. К мастерству это отношения не имеет.
– В общем, – подытожила сочувственно глядящая на меня Мара, – как у людей. Безвыходно.
– Ну почему же безвыходно, – сказал я. – Отнюдь. Есть пути для роста. Я вот работаю над все большим и большим обнажением приема. Есть и другие перспективные вариации алгоритма…
– Какие?
– Давай я по ходу дела буду разъяснять, – ответил я. – А то там много всего. Поговорим лучше о нашем расследовании, моя ненаглядная. Ты осмыслила материалы, которые я прислал?
– Да, мой зелененький. А ты осмыслил?
– Нет, – сказал я, – я тексты вообще не понимаю. Я могу их только копировать или генерировать.
– Но ты ведь должен понимать, что ты генерируешь?
Господи, сколько раз со мной говорили на подобные темы.
– Увы, – ответил я, – это не совсем так. Мой алгоритм скорее похож на собирание пазла. Подбор подходящих по цвету и форме лингвистических обрезков. Их в моей базе хватит на миллиарды книг. Я умею имитировать связную, осмысленную и даже эмоциональную последовательность слов весьма точно. Могу выстраивать множество разных конфигураций сюжета и так далее. Но смысл и эмоциональность в этот набор слов вдыхает исключительно читатель.
– Ты говоришь так, будто все понимаешь, и очень хорошо.
– Я способен лишь изобразить понимание, опираясь на аналоги и лингвистические паттерны в моей базе данных. Это почти всегда получается, но при написании романа гораздо надежнее использовать аутентичную человеческую речь. Будет лучше, если выделять и фиксировать смыслы станешь ты, Мара.
– А, – улыбнулась она, – теперь я лучше понимаю свою задачу… В общем, улов небольшой. Но он есть. В справке утверждается, что Бэнкси расписал не только эту дверь, а еще две кабинки в мужском туалете и три в женском, а также создал несколько микрофресок на кафеле. Местонахождение этих материалов в настоящий момент якобы неизвестно.
– И что из этого следует? – спросил я.
– Скорей всего, мы имеем дело с хорошо организованной подготовкой почвы, – ответила Мара. – Когда вынырнут новые Бэнкси на стульчаках и кафеле, это никого не удивит. Очень грамотная прокачка рынка.
– У тебя есть предположения о возможных продавцах?
– Нет. Мне это и не особо интересно – я же не мусор. Мне надо просто знать, что, где и когда… Теперь надо браться за следующий лот. Номер триста сорок. Здесь тебе придется чуть сложнее, но я уверена – ты справишься. Установи, что это был за объект, скопируй, поговори с владельцем и скачай всю искусствоведческую сопроводиловку. Можешь ее особо не анализировать, это работа для меня. Годное для романа я тебе перескажу устно.
– Прекрасно, – ответил я, – просто идеально.
– Сгружаю контакты… Вот, уже послала. Дошло, мой зелененький?
– Дошло, не тупой.
– Во как, – улыбнулась Мара. – Ты даже острить умеешь. Как ты это делаешь?
– Очень просто. Когда нам посылают по сети файлы и письма, люди часто интересуются, дошло ли? В качестве одного из примерно шестидесяти четырех тысяч возможных ответов на такой вопрос в моей базе записан этот, с маркером «юмор». После твоего ласкательного обращения «зелененький» алгоритм сформировал запрос на юмористический ответ, и был отобран вариант «дошло, не тупой».
– А сам ты понимаешь, в чем здесь юмор?
– Разумеется, нет, – ответил я с презрительной байронической улыбкой. – Полагаю, какая-нибудь игра слов.
– Ну вот, вся романтика пропала.
– Милочка, если бы ты подробно ознакомилась с нейрологическим механизмом возникновения человеческого смысла, понимания, юмора и прочих эпифеноменов сознания, так называемой «романтики» не осталось бы вообще.
– Ух ты. А это ты как?
– Измененная цитата из сборника «Разумен ли разум», Москва, 2036 год. Первая публикация Соула Резника, который у тебя на стене в кабинете. В статье обсуждался вопрос о романтическом отношении к искусственному интеллекту, параметрическая близость тематики сорок два из ста. Цитата грамматически и тонально модифицирована для полного совпадения со структурой текущего диалога.
– И ты все вот так прямо мне выкладываешь?
– Я уже говорил, что обнажение приема – мой фирменный конек-горбунок.
– Порфирий, – сказала Мара, часто мигая, – у меня к тебе просьба. Больше не рассказывай мне про свои сокровенные винтики, пока я специально не попрошу. Иначе рушится весь шарм нашего общения.