Вечная жизнь - Бегбедер Фредерик (полная версия книги txt) 📗
ПРЕИМУЩЕСТВА – НЕУДОБСТВА
Сокращает страдания стариков. – Лишает детей их опыта.
Наконец-то свободен от этой гнусной жизни. – Самое гнусное в этой жизни – ее конечность.
Больше никогда не видеть дураков и уродов. – Не увидишь тысячу следующих сезонов «Черного зеркала».
Не захочешь – не станешь «овощем». – Не прочтешь столько книг, не посмотришь множество фильмов.
Не будешь камнем на шее общества. – Ты платил взносы по страховке и в пенсионный фонд, так почему чувствуешь себя виноватым?
Зачем жить, если больше не занимаешься любовью? – «Виагра» существует не только для мужчин, но и для женщин.
Раньше было лучше. – Потом будет лучше.
Освобождается место на перенаселенной планете. – Достаточно было бы колонизировать Марс.
Я перестал понимать мое время. – Было бы обидно потерять возможность критиковать грядущие столетия.
Самоубийство – это красиво. – Всегда успеешь покончить с собой позже.
Какая скукотища – жить300 лет. – Никто никогда не пытался.
Старость похожа на кораблекрушение. – Вуди Ален снял «Светскую жизнь» в 80 лет.
Больше не нужно терпеть современное искусство. – В мире так много прекрасных старых музеев.
Это в любом случае конец света. – Обидно пропустить подобное зрелище.
Будет здорово вдуть 70 девственницам в райском саду Аллаха. – А если их там всего 69?
Не увидишь, как стареют твои дети. – Обидно пропустить подобное зрелище.
Мне устроят шикарные похороны. – Я этого не увижу…
Обо мне будут сожалеть… – …три дня!
Можно с достоинством скончаться в Лозанне. – Это не так смешно, как «дар» в банк спермы.
С определенного возраста становишься непригодным для забав в койке. – Четыре слова: Клинт, Иствуд, Шарон, Стоун.
Жизнь изнуряет. – Смерть – уловка лентяя.
Не нужно оплачивать счета, можно забыть о налогах. – Твоим детям придется улаживать дела с наследством.
Можно больше не врать насчет своего возраста. – Прощайте, подарки на день рождения.
В старости нельзя пить и баловаться наркотой. – Четыре слова: Кейт, Ричардс, Мишель, Уэльбек.
Позволяет отбояриться от семейных праздников (Рождество, Новый год). – Семья будет тебя навещать на День Всех Святых.
Все хорошо говорят о мертвых. – Ты не прочтешь собственный некролог.
Можно наконец отдохнуть. – Для этого достаточно детоксикации.
В смертный час все равны. – Хочешь равенства – голосуй за коммунистов.
Мне больше не придется от сматривать реалити-шоу. – Можешь выключить телевизор, не «отключая» себя.
Никто не обязан жить вечно. – Не любишь жизнь – твое дело, но не отвращай от нее других.
Смерть есть конец. – Жизнь предваряет все последующее.
Что бы делала без смерти – Искусство прославляет кра-
литература? – соту всего сущего.
Смерть всему определяет цену. – Кто сказал, что жизнь не станет еще бесценнее, если будет «обильной».
Спасибо смерти за «Офелию» Милле. – НЕспасибо смерти за жуткие татуировки на мексиканских черепах.
Кладбище Пер-Лашез. – …полный набор.
«Смерть помогает нам жить». Лакан [94] – «Смерть – окончательное решение». Гитлер
Доставляет удовольствие тем, кто нас не любит. – Заставляет ужасно страдать близких.
Без смерти Гёте не написал бы «Фауста», а Оскар Уайльд – «Портрет Дориана Грея». – Не будь бессмертия, шумеры не написали бы «Гильгамеш», а Брэм Стокер – «Дракулу».
Зачем тогда Пантеон? – Кому была бы нужна Академия?
Здорово, что придурки умирают. – Обидно, что умирают хорошие люди.
Не будешь похож на Жанну Кальман [95]. – Не побьешь рекорд Жанны Кальман – 122 года 5 месяцев и 14 дней…
Последняя детоксикация, апофеоз «Рехаб»… [96] – …сопровождаемые сильнейшим синдромом упущенной выгоды [97].
С тех пор как люди заселили планету, умерло 100 миллиардов особей. Я хочу стать первым, кто не умрет. Достичь бессмертия будет нелегко. Я завидую дочерям – они увидят начало двадцать второго века. Андре Чулика, председатель и главный исполнительный директор компании Cellectis (французский лидер в исследованиях в области биотехнологий), утверждает, что дети, появившиеся на свет после 2009 года, будут жить до 140 лет. Я завидую Роми и Лу. Я – гнусный эгоцентрик, не желающий освобождать место. Мое ремесло эфемерно: когда меня не станет, забудется все, что я делал на телевидении. Единственный способ существования – уцепиться за жизнь и экраны, большие или маленькие. «Суетишься лицом» – помнят, исчезаешь – забывают, хуже того – заменяют. Забавно смотреть, как мельтешат некоторые успешные ведущие, почуявшие охлаждение к ним Славы: Дрюкер [98], Пиво [99], Артюр [100], Коэ [101], Курбе [102] гастролируют на сценах провинциальных театров, подбирая остатки былой популярности. Делятся воспоминаниями со старушками-телезрительницами с сиреневыми волосами. Ведущие всю жизнь задавали вопросы артистам, потом карусель вдруг остановилась, и тут они возжаждали оваций, но… никто не интервьюирует их. Слишком поздно. Приходится имитировать Джонни [103] или Модиано [104] в концертном зале в Роморантене. Им хотелось бы сменить легковесность на постоянство, отказаться от сиюминутной известности, чтобы остаться в Истории. Печальнее всего случай Тьери Ардиссона, который ввел меня в профессию. Он мечтал быть писателем, но ни одно произносимое им слово ему не принадлежит: текст для суфлера, шутки и вопросы сочиняют редакторы. Тридцать лет Тьери только и делал, что читал чужие тексты. Чего уж тут удивляться, что он одержим желанием издать тонны компиляций своих старых передач. Уязвленный романист – второе «Я» Ардиссона – намерен любой ценой отвоевать место на вашей книжной полке. Я знаю его как облупленного и готов поклясться, что он мечтает отдать богу душу в прямом эфире, чтобы его смерть вошла в сборник нелепых историй и стала известна во всем мире. Если я хочу избежать такой мрачной судьбы, нужно «обессмертиться» по-настоящему. Физически, в медицинском смысле этого слова.
В мире, где люди смертны, любой оптимист – мошенник.
Я потерял многих моих друзей. Кристофа Ламбера, генерального директора EuropaCorp, рак забрал в пятьдесят один год. Жана-Люка Деларю, генерального директора Reservoir Prod и соседа по улице Бонапарта, не стало в сорок восемь лет. Филипп Векки, его сожитель, умер в пятьдесят три года. Морис Г. Дантек, писатель-киберпанк, скончался в пятьдесят семь лет, а Жан-Марк Робер [105] ушел в пятьдесят восемь. Ришар Декуэн, ректор Сьянс По [106], умер от инфаркта в пятьдесят три года. Фредерик Бадре, основатель литературного журнала Ligne de risque [107], умер от нейродегенеративной болезни в пятьдесят лет. Mix amp;Remix – настоящее имя Филипп Беклин, – иллюстратор моей колонки в Lire, побежден раком поджелудочной железы в пятьдесят восемь лет. Всех этих людей я приглашал «в телевизор», и они были отличными клиентами. Отдаться на съедение? Пожалуйста! Кроме того, у каждого был хорошо подвешен язык, что, как вы понимаете, играет огромную роль в телешоу. Помню, как Дантек поджигал петарду страницей, вырванной из Евангелия, и бормотал: «Простите им, ибо не ведают, что творят». Жан-Люк сорвал с себя рубашку и станцевал брейк-данс. Кристоф изобразил матадора, Люк Бессон – быка, приставив к голове указательные пальцы. Филипп танцевал пого [108] под Should I Stay or Should I Go, причем со связанными ногами. Ришар выиграл конкурс air guitar, Фредерик подражал крикам всех животных, Филипп рисовал зубастые вагины. Каждый думал, что ему нечего терять. И несколько недель или месяцев спустя теряли все. После пятидесяти смерть перестает быть абстракцией. Ненавижу ее коварную манеру подкрадываться все ближе на каждом медосмотре. Смерть напоминает мне дождь из стрел в фильме The Revenant [109]: нужно бежать, двигаться зигзагом, как Леонардо Ди Каприо, чтобы спастись от обжигающих ядовитых уколов наконечников. Я только и делаю, что ускоряюсь. Хочется взять паузу и отдышаться, но для этого нужна новая жизнь, как в Call of Duty [110], где воскрешение после перестрелки случается в два клика. Умоляю, дайте мне несколько дополнительных десятилетий, и я клянусь, что проживу их иначе. I am still hungry. I need seconds, ok? [111] Подарите мне пригоршню секунд. Вторую жизнь.
