Маша минус Вася, или Новый матриархат (сборник) - - (книги онлайн без регистрации .txt) 📗
…В палату вошел доктор, начался обход. Вот, кстати, Ольгин лечащий врач Олег Рокотов был ничего – похож на придуманного ею для сериала записного врача-красавца: симпатичный, слегка небритый и усталый.
– Слушаю вас, – небрежно бросил он Ольге.
Ольга потупилась: а что говорить? Замялась:
– Ну, э…
– Короче, – попросил хирург Рокотов, – у меня еще три палаты и операция.
Ольга вздохнула – потому что если короче, то вырисовывалась жизненная драма: еще несколько дней назад она была молодой, красивой женщиной, которую никто бы не попросил говорить короче (хам, да ты бы на меня смотрел не мигая!), а теперь вот – инвалид с разбитым лицом.
Когда симпатичный хирург ушел, Ольга с испугом спросила у соседки Раисы, которую давеча мысленно окрестила теткой возле умывальника:
– Со мной все так плохо?
Соседка задумчиво посмотрела на Ольгу:
– Так я ведь не знаю, какой ты была до…
Ольга всхлипнула:
– Нормальной я была до… очень даже ничего. – Она достала зеркало и стала рассматривать свою новую физиономию. Налицо, вернее, на лице, был чистый импрессионизм – одна его половина была синей, другая багровой. Довершал Ольгин прекрасный образ больничный халат времен Очакова. Ольга сникла; осознание собственной беспомощности и бесконечная, изматывающая, звериная боль доводили до исступления, до края отчаяния.
– Ты как сюда попала? – поинтересовалась соседка.
Ольга честно рассказала ей про сценарий, продюсера, ресторан и аварию и по взгляду товарки по несчастью поняла, что для той это все чистое кино: ресторан, любовник, ехали на «Лексусе», попали в аварию! «Счастливая!» – выдохнула тетка Рая и поделилась с Ольгой своей историей. Оказалось, что у Раи все было куда прозаичнее – работала грузчиком, таскала тяжелые ящики, получила травму и попала в больницу. Когда удивленная Ольга спросила, почему Рая работала грузчиком – вроде не самая женская профессия?! – соседка ответила, что так сложились ее жизненные обстоятельства. «Муж не хочет работать, лежит дома с пультом у телевизора тридцать лет и три года, как Илья Муромец, а у нас четверо детей, которых надо кормить. Поэтому, когда подвернулась эта работа, я и пошла, не раздумывая. Жаль, что теперь придется искать другую – здоровье уже не то…»
…Героическая тетка Рая давно храпела возле умывальника, а Ольга остаток ночи, мучаясь бессонницей и болью, размышляла о том, откуда берутся подобные тетки. Когда-то же Рая была девочкой, девушкой, что же ее превратило в тетку? Ведь, наверное, в детстве она не мечтала быть грузчиком? Небось представляла себя принцессой, хотела принца и алые паруса?! А потом из принцессы получилась русская женщина во всей красе! И коня остановит, и в горящую избу без проблем – все-то наши женщины могут, и, глядя на них, поневоле подумаешь о том, что мы живем в эпоху матриархата и что женщины теперь зачастую сильнее мужчин.
На следующий день в палату пришел Гоша – принес Ольге цветы и апельсины, ее одежду и косметику. Ольга тут же переоделась в домашний кружевной халат, синюю половину лица закрасила тоном «Шанель» (получился однородный багровый цвет – все лучше, чем было) и вопросительно взглянула на Гошу: ну, что скажешь? У Гоши был виноватый и несколько хитрый вид, в том смысле, что Гоша не очень-то хотел признаваться в том, что виноват, ни себе, ни, упаси боже, Ольге, и потому, наверное, говорил с ней нарочито бодрым, жизнерадостным тоном – как с дурой. «Лялечка, это ничего! Заживет, как на…»
– Как на собаке! – подсказала Ольга, не удивляясь его оптимизму. Конечно, Гоше-то что, не у него ведь сотрясение мозга и перелом ребер!
Гоша надолго не задержался – предложил Ольге оплатить отдельную палату (она отказалась – общество соседки ее ничуть не тяготило) и ушел: столько дел, столько дел…
Потом Гоша еще пришел в больницу два раза, а затем уже отделывался звонками. А через неделю позвонил и между делом сообщил, что сценарий, который он прежде предлагал писать Ольге, отдали в работу другому сценаристу. В смысле? – не поняла Ольга. Гоша прояснил смысл: мол, никто не знает, сколько она будет приходить в форму, а у них сроки поджимают. Ольга заверила, что сможет сдать сценарий в срок, но Гоша – здесь ничего личного, кроме денег, детка! – твердо сказал, что не может рисковать, и, смягчив интонацию, посоветовал ей не думать о работе, а лечиться. «Спасибо за заботу, – горько усмехнулась Ольга, отложив телефон, – только я не могу позволить себе не думать о работе, потому что у меня на шее пятилетний сын!»
Ольге было обидно и больно – Гоша не выдержал испытания «медными трубами» и оказался неправильным принцем; теперь ясно как день, что на его помощь ей рассчитывать не приходится. Впрочем, она давно привыкла надеяться только на себя – с тех самых пор, когда поняла, что реальность расходится со сказками, на которых ее растили в детстве. Да-да, дело в том, что девочку Олю, как и большинство девочек, взращивали на специальной нежной «девичьей литературе»: сказках, легендах, мифах о Спящей красавице и прочих принцессах, чья жизненная задача всецело заключается в ожидании персонального принца на белом коне (лучше бы «Мерседесе»). В итоге девочки вырастали с верой в то, что принц однажды постучится в их башню, приобнимет, поцелует, наполнит их жизнь счастьем и смыслом, и терпеливо ждали этого грандиозного события. Так было и с Ольгой до недавних пор, пока она (прынцесса – сороковник на носу, а ни одного даже завалящего принца за всю свою жизнь не встретила) не пришла к выводу о пагубности подобного девичьего воспитания. Давайте скажем честно – современной женщине нельзя ждать милостей от природы, ей никто никаких принцев и «Мерседесов» просто так не даст, она должна сама пойти и завоевать полцарства. И когда Ольга это поняла, в ее миропонимании все как-то встало на свои места.
А Гоша… что Гоша – он оказался всего лишь очередным персонажем из галереи слабохарактерных мужчин, которых она изрядно повидала. Кстати, одним из ярчайших персонажей в этой галерее был отец ее сына, который, узнав о ее беременности, не выказал ни малейшего желания стать отцом и нести хоть какую-то ответственность за ребенка. «Дорогая Ляля, ребенок сейчас некстати, давай подождем пару лет…» Помнится, она тогда сначала растерялась, а потом твердо сказала ему, что ребенка оставит; на что ее несколько инфантильный любовник ответил, что в таком случае она должна рассчитывать только на собственные силы. Вот она и рассчитывает исключительно на свои силы и за пять лет Ванькиной жизни ни разу не обратилась к его отцу за помощью.
…Дни в больнице тянулись долго и нудно. Днем Ольга пыталась работать – писала статьи для журнала, в который хотела устроиться работать, по вечерам звонила маме в Краснодар, чтобы узнать, как там Иван. Ее травмы потихоньку заживали, однако до выздоровления еще было далеко.
Единственным, что скрашивало ее больничные будни, стали странные отношения, возникшие у нее с доктором Олегом Рокотовым. Однажды, заглянув в палату, Олег спросил ее, почему она грустит. Ольга пожала плечами: а чему радоваться? На улице весна, где-то цветет сирень, а она чахнет в больнице! Доктор хмыкнул, но вскоре вернулся с охапкой свежей сирени: «Вот вам – весна…»
– В больничном саду наломал, любитель красивых жестов! – подсказала Ольге соседка тетка Рая.
А Ольга смотрела в это сиреневое разлапистое чудо и тихо улыбалась, потому что весну она почувствовала именно в этот миг. Когда на следующий день во время обхода Олег традиционно спросил ее, на что она жалуется, она поняла, что ей ему жаловаться ни на что не хочется. Все-таки мужчина. Молодой, сильный, красивый. И ей в его глазах хотелось выглядеть женщиной. С того букета сирени между ними возникла симпатия, какое-то притяжение. Рокотов ухаживал за ней – приносил ей цветы, конфеты, травил больничные байки, говорил комплименты, и Ольга откликалась на его мужское внимание, в ее душе распускалось что-то весеннее, женское, расцветало наперекор всему. По вечерам она выходила из палаты и подолгу стояла в больничном коридоре у распахнутого окна. В городе бушевала весна в той ее прекрасной поре, когда все цветет, пахнет, спешит жить.
