Вечное Лето, Том II: Бессмертные Легенды (СИ) - Macrieve Catherine (версия книг .txt) 📗
Джейк целует меня так крепко, что губам больно, вталкивает язык в мой рот в таком же ритме, в каком трахает меня пальцами. Двигаю бёдрами навстречу его руке в попытке приблизить собственную разрядку, а его большой палец начинает описывать восхитительные круги вокруг клитора. Дразняще. Игриво. Подталкивая меня к краю пропасти и тут же оттягивая назад.
Но это не может длиться долго, не сейчас, когда я так отчаянно хочу его.
Запрокидываю голову назад, разрывая поцелуй.
– Джейк, я…
И он убирает руку так внезапно, что я ошарашенно распахиваю глаза. От желания стучит в висках.
А Джейк смотрит на меня с восхищением и откровенно неприкрытой похотью, и от этого взгляда покрываюсь испариной. В этом чёртовом спальном мешке жутко неудобно, но он каким-то образом ухитряется стащить с меня бельё, забрасывая трусики куда-то в угол палатки и едва не оставив мой несчастный бюстгальтер без застёжки. Я в нетерпении пытаюсь раздеть его, и ему приходится мне помочь – я не настолько ловкая, как он, даже мелькает дурная мысль, скольких девчонок он трахнул в спальных мешках, что у него всё это так удачно выходит, но, когда он обхватывает губами мою ноющую грудь, обводя языком сосок, я всё к чертям забываю, и это становится по-настоящему не важным.
Подтянув мои бёдра к себе и подхватив меня под колено, Джейк медленно, дразняще медленно проводит по моей влаге головкой члена. Горячий. Ещё. С губ срывается почти болезненный стон – беспомощно подаюсь вперёд, пытаясь ускорить наше соединение, но Джейк только порочно усмехается, продолжая издеваться.
Я задыхаюсь. Всё тело ноет, каждая мышца наполняется болью от вожделения, такого неправильно сильного, словно я умру, если сейчас же не почувствую его внутри. Это нужно. Как будто от этого реально зависит моя жизнь.
И хотя я так сильно этого хочу, когда он, наконец, входит в меня – мне кажется, время в этот момент замедляется, потому что я ощущаю каждый дюйм, с которым он толкается внутрь – это всё равно неожиданно сильно. И, блядь, так хорошо – не от того, что физиология, а от того, как он близко. Ближе быть не может. И всё теряет смысл, важно только то, что сейчас он внутри, горячий, твёрдый, мой.
Захлопываю себе рот рукой, отчаянно цепляясь зубами в ладонь.
– Нас услышат, – жалобно стону я, когда он начинает исступлённо врезаться в меня. Джейк убирает мою руку от губ, целует с таким пылом, что мне не хватает воздуха.
– К чёрту.
Да, действительно, к чёрту.
Обвиваюсь вокруг него, утыкаясь лицом в плечо. Моя рука скользит по его спине, сжимает ягодицу – ощущаю, как от его движений сокращаются мышцы, боги, в глазах темнеет. Мне нужно ещё. Больше. Сильнее. Жёстче. Хриплое дыхание Джейка над моим ухом, его ладони, прижимающие меня к себе, ярость, с которой он врезается в меня… Мы – два кусочка одной головоломки, и нет ничего более правильного, более естественного, чем заниматься любовью под сиянием звездопада в жарком спальном мешке.
Больше.
Слишком много, но нужно больше.
– Посмотри… На… Меня.
Я едва слышу его слова сквозь шум в ушах, но всё-таки с трудом поднимаю голову, чтобы исполнить его просьбу приказ. Приходится прилагать усилия, чтобы поднять отяжелевшие веки, но когда я это делаю, то обнаруживаю, что мир вокруг меня исчез, сосредоточился в лице Джейка, в его блестящей от пота коже, в приоткрытых губах, напряжённой шее, обволакивающей синеве глаз…
Сильнее. Ещё. Но куда уж сильнее – помогите мне, боги, я растворяюсь в нём, вцепляясь ногтями во влажную спину в попытке удержаться в здравом уме, но это не помогает, не тогда, когда он подаётся вперёд, впиваясь зубами в участок кожи, где моя шея переходит в плечо, не тогда, когда этот собственнический укус ощущается так же восхитительно, как пульсирующий член внутри моего тела, не тогда, когда я чувствую, как он толчками изливается в меня в едином ритме с моим собственным удовольствием.
Слишком. Дрожу в его руках, когда Джейк покрывает мою кожу невесомыми поцелуями, едва слышно шепча что-то, а по моим щекам катятся крупные слёзы – это чересчур, этого слишком много, это так сильно, что неожиданно пугает.
– Эй, Принцесса? Что ты?
– Всё хорошо, – выдыхаю я, и Джейк нежно касается моего лица ладонями, стирая с щёк слёзы. – Так хорошо, Джейк…
Он улыбается, и от его улыбки я начинаю плакать ещё сильнее. Я так люблю его, что это разрывает изнутри, ломает кости, сжигает всё к чертям, не оставляя ничего, кроме бешено горящего пламени в моих венах, в каждом ударе рвано бьющегося сердца, это переполняет меня и находит выход в слезах и поцелуях, которыми я покрываю его заросшие щетиной щёки.
Это не проходит. Даже когда я перестаю плакать, даже когда Джейк просто обнимает меня, лежащую на его груди, это ничерта не проходит, ощущение какой-то непривычной наполненности не покидает меня, но ему, конечно, нужно испортить этот восхитительный момент разговором, за которым я – не вовремя вспоминаю – и пришла.
– Принцесса, ты знаешь, – осторожно начинает Джейк, и я внутренне напрягаюсь. – Завтра…
– Мы возвращаемся домой, – твёрдо говорю я, давая понять, что не хочу ничего слышать, но, кажется, он не настолько чуток, чтобы уловить сталь в моём голосе.
Нет, пожалуйста, давай не будем.
– Да. Нет, – тихо произносит он. – Я не могу.
– Почему? – спрашиваю я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал.
– Сама знаешь. Будут репортёры… Вся эта публичность. Я не могу этого допустить. Вы все вернётесь домой, к своим семьям, а я вместо этого отправлюсь в тюрьму, Марикета. Так что я подожду, пока вы все пройдёте через портал, а потом… Открою его снова. В другом месте.
Я приподнимаю голову, чтобы видеть его лицо. Злость пеленой затуманивает взгляд, и больше всего на свете мне хочется ударить Джейка. Кажется, какое-то время назад, лёжа у затухающего костра, я планировала сказать ему что-то другое, я планировала отреагировать иначе, но сейчас что-то изменилось, кровь с яростью пульсирует в висках от того, насколько это всё несправедливо.
– Ты не можешь, – выплёвываю я, ловя каждое изменение его мимики. Чуть нахмуренные брови. Прикрытые глаза с подрагивающими ресницами. Мимолётное движение языка, когда он облизывает пересохшие губы. – Не можешь, блядь, Джейк! Позволить Лундгрену победить? О, только не ты.
– Принцесса! – жёстко произносит Джейк. – Я в розыске! В бегах! А он – со своим отрядом и всем этим оборудованием, сука, он! уже! победил! Марикета, неужели ты не понимаешь?
От его слов, от интонации и плещущейся в распахнутых глазах боли я задыхаюсь. Я чувствую это в себе – его ярость и острую обиду на несправедливость жизни, его желание отомстить и отсутствие сил и возможностей сделать хоть что-то.
– Да плевать, – тихо говорю я наконец, – плевать, Джейк. Ты должен сказать всем правду. Раскрыть им глаза на Лундгрена. Это… Нужно. Не только ради тебя, это нужно ради Майка. Ради его памяти.
Собственные слова разрывают мне сердце – я понимаю, что вижу ситуацию лишь со своей колокольни, и понимаю также, что всё существенно сложнее, что восстановление грёбаной справедливости может занять так много времени, что всё это неизвестно чем может обернуться, но… Но это действительно то, что я думаю. Помимо моего собственного эгоистичного нежелания позволить Джейку уйти, я и вправду считаю, что он не может убегать вечно.
Тем более, что меня внезапно ошарашивает понимание: если он настоит на том, чтобы открыть собственный портал, то я сделаю это вместе с ним.
Я пойду за ним, куда угодно.
Чёрт, я, кажется, пропала.
Но я не хочу для него такой жизни, поэтому должна уговорить его бороться.
– Дело и в Майке тоже. Принцесса, я не могу. Встретиться с его родителями… Я обещал им, что верну их сына домой. А он погиб на моих глазах.
– О, Джейк, – я со свистом выдыхаю, пряча лицо на его груди. – Я понимаю. Но ты не можешь вечно бежать. И… Я… Я буду рядом, – мой голос внезапно становится сиплым, приходится повторить, – я буду рядом. Мы… Сможем. Нет ничего, с чем мы не справились бы вместе.
