Музыка горячей воды - Буковски Чарльз (книги бесплатно без онлайн txt) 📗
Я зашел, купил марок в автомате. Ночка не задалась. Из автомата могла выпасть и змея. Но отдал он мне только марки. Я поднял голову и увидел своего приятеля Бенни.
– Видал, что делается, Бенни?
– Ага. Как его в участок приведут, так все натянут кожаные перчатки и вышибут из него дух.
– Думаешь?
– Ну дак. В городе – что и в округе. Лупят. Я только что из новой окружной вышел. Там новым легавым дают над зэками изгаляться для разминки. Их лупят, а они орут – далеко слыхать. А эти потом хвалятся. Я сижу, а один лягаш мимо проходит и говорит: «Только что кирюху измордовал!»
– Я слыхал, да.
– Дают позвонить один раз вначале, а один тип как-то слишком долго разговаривал. Ему: давай кончай. А он: минуточку, еще минуточку! – и тут легавый разозлился, трубку у него вырвал и повесил, и парень разорался: «У меня права, вы не имеете права!»
– И что потом?
– Ну, четверо его подхватили сразу. Так быстро, что он просто взлетел над полом. Заволокли в соседний кабинет. Хорошо было слыхать, когда они его обрабатывали. Знаешь, нас там выстраивают, раком загибают и в жопу заглядывают, в ботинки смотрят, чтобы дури не пронесли. Так этого парнишку приволокли голого, загнули, а он стоит, дрожит весь. По всему телу красные рубцы. Они его там и бросили, голого, под стенкой. Досталось ему будь здоров.
– М-да,- сказал я.- Я как-то вечером ехал мимо приюта «Союз»*, а там двое полицейских пьянчугу забирали. Сунули на заднее сиденье, один легавый к нему туда залез, и я слышу, пьянчуга говорит: «Ты, блядь, мерзкий мусор!» И вижу – легавый берет дубинку и концом со всего маху – пьянчуге прямо в живот. Так сильно, что мало не покажется, меня чуть не стошнило прямо там. Так ведь мог бы и живот ему распороть, или внутреннее кровотечение бы началось.
* «Союз» – частный христианский приют для бездомных в трущобах Лос-Анджелеса, основан в 1891 г.
– Да-а, мир отвратителен.
– Вот видишь, Бенни. Ладно, увидимся. Ты уж поосторожней.
– Ну да. Ты тоже.
Я нашел свою машину и поехал по Сансету обратно. Доехав до Альварадо, свернул на юг и немного не докатил до Восьмой улицы. Поставил машину, вышел, отыскал винную лавку и купил квинту виски. Потом заглянул в ближайший бар. Вот она. Эта моя рыжая с грубым лицом. Я подсел, похлопал по бутылке.
– Пойдем.
Она допила и вышла за мною следом.
– Приятный вечер,- сказала она.
– Еще какой,- ответил я.
Мы добрались до меня, и она ушла в ванную, а я сполоснул два стакана. Выхода нет, подумал я, ниоткуда нет выхода.
Она вошла в кухню, прижалась ко мне. Губы себе наново накрасила. Она меня поцеловала, весь рот мне вылизала своим языком. Я задрал ей платье, прихватив и горсть трусиков. Мы стояли под электролампочкой, сцепившись. Ну чего, штату своего подоходного придется еще немного подождать. Губернатор Дьюкмейджан* меня поймет. Мы расцепились, я налил обоим, и мы перешли в комнату.
* Куркен Джордж Дьюкмейджан-мл. (р. 1928) – американский политик, губернатор штата Калифорния в 1983-1991 гг.
900 фунтов
Эрик Ноулз проснулся в номере мотеля и огляделся. На другом краю широченной кровати друг вокруг дружки обернулись Луи и Глория. Эрик нашел степлившуюся бутылку пива, открыл, забрал с собой в ванную и выпил под душем. Ему, блядь, было тошно. Теорию о теплом пиве он слыхал от знатоков. Не помогло. Он вышел из-под душа и сблевал в унитаз. Потом опять зашел под душ. Если ты писатель, беда вот в чем – главная беда: свободное время, чересчур много свободного времени. Приходится ждать, пока не припрет, чтобы смог писать, а пока ждешь – сходишь с ума, и пока сходишь с ума – бухаешь, а чем больше бухаешь, тем больше сходишь с ума. Ничего блистательного в жизни писателя нет – да и в жизни бухаря тоже. Эрик вытерся, надел трусы и вышел в комнату. Луи с Глорией просыпались.
– Ба-лять,- сказал Луи.- Господи.
Луи тоже был писатель. На квартиру не хватало, как Эрику, поэтому за него платила Глория. Из всех его знакомых писателей Лос-Анджелеса и Голливуда три четверти жило за счет женщин; писателям этим таланта хватало не на пишущие машинки, а на баб. Писатели этим бабам продавались как духовно, так и физически.
Эрик услышал, как Луи блюет в ванной, и у него самого подступило. Он нашел пустой бумажный пакет, и всякий раз, когда тошнило Луи, тошнило и его. Дуэт что надо.
Глория была ничего. Недавно устроилась старшим преподом в колледж на севере Калифорнии. Она вытянулась на кровати и сказала:
– Ну, вы, ребята, даете. Блевотные близнецы. Из ванной вышел Луи.
– Эй, ты это надо мной смеешься?
– Куда там, детка. У меня просто была тяжелая ночь.
– У нас всех была тяжелая ночь.
– Я, наверно, еще теплым пивом полечусь,- сказал Эрик. Открутил пробку и попробовал еще раз.
– Ну ты ее и подавил,- сказал Луи.
– В смысле?
– В смысле, что, когда она бросилась на тебя через кофейный столик, ты как при замедленной съемке всё. Совсем не возбудился. Просто взял ее за одну руку, потом за другую – и перекатил. А потом сам забрался сверху и сказал: «Да что с тобой такое?»
– Пиво помогает,- сказал Эрик – Сам попробуй.
Луи отвернул крышку и сел на край кровати. Луи редактировал один журнальчик – «Бунт крыс». Издавался на ротаторе. Маленький журнал, не лучше и не хуже прочих. Все они надоедали; таланта с гулькин нос, да и то не всегда. Луи теперь делал 15-й не то 16-й номер.
– Она ж у себя дома,- сказал Луи, припоминая, что было ночью.- Она сказала, что это ее дом, а нам всем надо выметаться.
– Разница идеалов и точек зрения. С ними всегда неприятности, и разница эта есть тоже всегда. А кроме того, она и была у себя дома,- сказал Эрик.
– И я, наверное, пивка хлебну,- сказала Глория. Встала, надела платье и нашла себе теплое пиво. Ничего так себе старший препод, подумал Эрик.
Они сидели и пытались влить в себя это пиво.
– Кому телевидения? – спросил Луи.
– Только попробуй,- сказала Глория. Вдруг оглушительно грохнуло – стены затряслись.
– Боже! – сказал Эрик.
– Что это? – спросила Глория.
Луи подошел к двери и открыл. Они были на втором этаже. Имелся балкон, а сам мотель построили вокруг бассейна. Луи глянул вниз.
– Вы не поверите, но в бассейне сейчас – мужик фунтов в пятьсот весом. А взорвалось, когда он туда прыгнул. Я таких больших никогда не видел. Огромный просто. А с ним еще кто-то, фунтов четыреста. Похоже, сын. Вот сейчас сынок этот прыгать собирается. Держитесь!
Еще раз взорвалось. Стены опять тряхнуло. Из бассейна взметнулась вода.
– Теперь плывут парочкой. Ну и видок! Эрик и Глория подошли к двери и выглянули.
– Опасная ситуация,- заметил Эрик.
– То есть?
– То есть, поглядев на весь этот жир внизу, мы неизбежно им что-нибудь заорем. Детский сад, понимаешь. Но у нас похмелье, поэтому случиться может что угодно.
– Ага, так и вижу – они бегут сюда и колотят в дверь,- сказал Луи.- И как мы тогда справимся с девятью сотнями фунтов?
– Да никак, даже если б не болели.
– А раз болеем, и подавно.
– Нуда.
– ЭЙ, ЖИРНЫЙ! – заорал вниз Луи.
– Ой нет,- сказал Эрик – Ой нет, пожалуйста. Мне нехорошо…
Оба толстяка задрали головы из бассейна. На обоих были голубенькие плавки.
– Эй, жиртрест!- вопил Луи.- Спорим, ты перднешь – и водоросли отсюда до Бермуд долетят!
– Луи,- сказал Эрик,- там нет водорослей.
– Там нет водорослей, жирный!- орал Луи.- Ты их все, наверно, жопой засосал!
– О боже мой,- сказал Эрик.- Я писатель, потому что трус, а теперь мне грозит внезапная и насильственная смерть.
Толстяк побольше вылез из бассейна, тот, что помельче,- за ним. Слышно было, как они поднимаются по лестнице – шлеп, шлеп, шлеп. Стены вздрагивали.
Луи запер дверь и накинул цепочку.
– Ну какое отношение это имеет к приличной и законопослушной литературе? – спросил Эрик.
– Наверно, никакого,- ответил Луи.
