В плену у мертвецов - Лимонов Эдуард Вениаминович (читать книги без регистрации .TXT) 📗
20. Где-то в середине марта мне сообщили об аресте Олега Лалетина. В штаб звонил его адвокат. Подробности мы не узнали, знали лишь то, что он был задержан с оружием. Большого беспокойства это задержание во мне не вызвало. В истории партии уже были и аресты и задержания и массовые аресты, как в г. Севастополе, когда 15 человек были арестованы. Приехав в конце марта в Нижний Новгород на пресс-конференцию я спросил у лидера нижегородских национал-большевиков Дмитрия Елькина, что он знает об аресте Лалетина. Он знал не более моего. Только его источником была мать Лалетина. Он знал ещё от матери чуть больше, что Лалетина переводят в следственный изолятор ФСБ в Москве. Это был первый случай, когда член НБП попал в Лефортово. Было неприятно, но опасности для организации и для себя я не чувствовал.
Замечу, что два эпизода произошли почему-то в Башкортостане. Примерно в то же время в редакцию «Лимонки» пришло письмо от национал-большевика Юшкова Олега Ивановича, из-за решётки. Он писал, что у него «нашли» 0,5 грамма опия на территории Татарстана по дороге в Нижний Новгород, и что он только что переведён в Казанский централ. «Эдуард Вениаминович, это подстава! Помогите!» – молил Олег из-за решётки. Руководитель нашей Региональной организации в г. Чайковский, Пермской области Олег Юшков был способный, чёткий, крепкий парень. Хороший организатор. Наркотиков он не употреблял. Я ему верил. Одновременно было непонятно, зачем ему подбросили наркотики. С какой целью?
Отгадка, ответ на вопрос пришёл внезапно уже в СИЗО, летом, когда во время одного из допросов следователь предложил мне ознакомиться с содержанием бюллетеней «НБП-ИНФО». Внимательно просмотрев их, я обнаружил, что только три материала в бюллетенях подписаны (есть ещё интервью адвоката Беляка, но Беляк и адвокат, и не член партии). Есть лишь три автора назвавших себя: это я (автор как бы введения или предисловия в №1), Аксёнов (он делился опытом распространения газеты «Лимонка») и …Юшков. Олег подписал в 2-ом номере НБП-ИНФО небольшую статью на тему «Как законтачить с рабочими». То есть, несмотря на то, что уголовное дело №171 было открыто официально только в конце марта, ФСБ уже 1 марта произвела первый арест по делу. Вероятнее всего хотела прощупать наугад, вдруг расколется.
Не добившись от Юшкова нужных показаний, его осудили на три года условно и выпустили. Местонахождение его в настоящее время не известно.
21. Я уже опаздывал на Алтай вовсю. Заметённые снегом там сидели без денег и без продовольствия мои ребята. Дозвониться в село Банное, где есть только один телефон, я не мог, линия по зимам бывает всегда разрушена тяжестью снега. Вот-вот должно было начаться таяние снегов на Алтае. И тогда уже на пасеку не проберёшься ни на каком транспорте. Но уехать из Москвы я всё ещё не мог. Оставались какие-то мелкие дела. (Даже 26 марта мне пришлось ехать в Нижний Новгород). Потому я попросил Сергея Аксёнова поехать вперёд на Алтай и дал ему денег. Он должен был купить продовольствия и привезти его на пасеку. Аксёнову я всегда доверял, он был нашим главным бухгалтером именно по причине честности и принципиальности, и по тем же причинам он был учредителем газеты. (Кстати говоря, в конце апреля кончался договор об аренде пасеки Пирогова).
В последние дни марта, уже после отъезда Аксёнова, Акопян неожиданно изменил своё решение, и объявил, что едет со мной. Поэтому из Москвы мы выехали в плацкартном вагоне втроём: я, Шилин и Акопян, присоединившийся к нам на вокзале. Изменение в настроении Акопяна было вызвано дополнительным давлением на него ФСБ. Какие-то средства давления очевидно существовали. Вероятнее всего бумаги, конфискованные у него летом.
30 марта 2001 года, поздно вечером в г. Новосибирске на перроне ж/д вокзала нас встречал целый взвод милиционеров и оперативников. В поезде с нами также приехали по меньшей мере двое. Нам сообщили, что нас хотят обыскать в рамках операции «Вихрь-Антитеррор» и провели в помещение линейной милиции в подземной части вокзала, где и тщательно обыскали в присутствии видеокамер. Ничего инкриминирующего не нашли. Почему-то сфотографировали, как преступников, держащими некие четырёхзначные номера на уровне груди. Я был уже уверен, что нас арестовали. Вёл обыск человек, представившийся офицером ФСБ.
22. В тот же день, 30 марта, когда нас обыскивали в г. Новосибирске, в Москве в помещении партии уже шёл обыск. Машина ФСБ работала на полную мощность. Если последние годы нами занимались офицеры генерал-лейтенанта В.В. Пронина, то теперь нами занимались ещё и люди генерал-лейтенанта Балашова – следственный отдел ФСБ. Впрочем, они уже некоторое время работали вместе с Управлением по борьбе с терроризмом и политическим экстремизмом 2-го департамента ФСБ. Иначе как объяснить удивительную скорость, с которой заурядное для нашей дикой страны дело, о задержании в поезде пацана с двумя автоматами Калашникова и двумя рожками к ним, перешло вдруг 15 марта в четыре дня(!) в ведение следователей ФСБ по особо важным делам? Обычно такими ничтожными делами занимается милиция. А уже 20 марта (замечу, что последующая партия оружия, а с нею Карягин, Пентелюк и Силина задержаны только 24 марта) создана целая бригада следователей ФСБ. Это по поводу двух автоматов, изъятых у выпускника театрального училища г. Нижний Новгород. Бригада: двенадцать человек на одного пацана! 12 офицеров! Зачем? Что можно выжать из этой истории, даже если он признал, что он член НБП? Он ведь не показал ни тогда, ни потом, что его послал Председатель партии Э. Лимонов. И как следователям по особо важным делам ФСБ стало известно об аресте линейной милицией пацана, театрального художника, где-то на территории Башкирии? Что, у линейной милиции в обычае рапортовать следователям по особо важным делам в Москву, каждый раз, когда они ловят пацанов? Да тонны оружия конфискуются ежедневно в России! И задерживаются владельцы оружия. Все эти вопросы, однако, снимаются немедленно, и я для себя их снял, после ознакомления с 4-ым томом уголовного дела №171. Там на листе 124 есть документ: разрешение судьи Московского Городского суда от 4 января 2001 года (представлена копия документа и поверх печатного ноля, в дате 2000 год, стоит вписанная на место ноля единица. Так что следует ещё ознакомиться с оригиналом. По моему мнению, год подделан. Это же не квитанция о сдаче белья в стирку). Разрешение о том, что по просьбе Пронина В.В., начальника управления по борьбе с терроризмом и политическим экстремизмом, она (судья) Куличкова, разрешает «Проведение оперативно розыскных мероприятий по адресу: Калошин пер, д.6/8, кв. 66, сроком на 180 суток». Судья выдала своё разрешение, основываясь на просьбе Пронина и на пояснениях офицера ФСБ Волкова, в разрешении упоминается, что Волков пояснил судье Куличковой. Прошу вызвать в суд судью Московского Городского Суда Куличкову, дабы выяснить, имелись ли, были ли предоставлены ФСБ достаточные основания для выдачи разрешения на оперативно-розыскную деятельность по месту моего проживания, и когда это было сделано.
Изучив аудиозаписи, пройдя через очную ставку с дающим против меня показания, Дмитрием Карягиным, я знаю, что следствие располагает многочасовой записью моих разговоров за весь день 16 февраля 2001 года, в том числе и записью разговора с Карягиным. (Которая, впрочем, ничего не доказывает, кроме того, что беседующие Карягин и Лимонов/Савенко всё время обращаются к каким-то бумагам, лежащим на столе). Из всего этого, из совокупности даже только тех многочисленных (40 аудиокассет) записей, которые следствие предоставило по уголовному делу №171 (все они сделаны до ареста Лалетина и тем более Карягина) возможно, придти только к одному выводу: ФСБ ожидала этих арестов. Следственная бригада в нетерпении была создана до факта преступления. Лалетин был арестован не случайно, за ним уже следили. Более того, следили уже за Карягиным, приехавшим в Москву. Карягину дали бесплатную взрывчатку неустановленные лица с военной выправкой неслучайно. Налицо по крайней мере подстрекательство к преступлению, создание благоприятных условий для этого со стороны ФСБ, короче говоря, провокация ФСБ.
