Джим Моррисон после смерти - Фаррен Мик (лучшие книги читать онлайн бесплатно TXT) 📗
Сэмпл знала, что долго она не продержится в своём укрытии. Надо бежать. Нубийцы развернулись цепью и шли вперёд, убивая всех встречных, поднимая тела на копья, а полиция поливала толпу автоматными очередями. В общем, Сэмпл сорвалась с места и побежала. И что самое неприятное: единственный путь к спасению вёл в пустыню, прямиком к серо-белому, с розоватым отливом ядерному грибу в окружении светящихся субэлементарных частиц.
Док Холлидей обвёл окружающее пространство широким собственническим жестом. Юрские болота остались уже далеко позади, солнце взошло, а пасущиеся в папоротниках динозавры и странные сцены в доме на болоте постепенно стирались из памяти, словно кошмарный сон.
– Вот она, Великая река, мой мальчик. Смотри. Кое-кто утверждает, что это и есть река Стикс, центральный проезд в истинное Посмертие. И кто знает? Может, они и правы. Ты ведь раньше ещё не бывал на Великой реке?
Док решил, что Джиму надо чуть-чуть отдохнуть после его приключений в болотах, так что он сам встал у руля, Джим же развалился на мягкой скамье на корме, попивая коньяк и размышляя, что даже если это и Стикс – что, кстати, сомнительно, – на Харона Док явно не тянет. Да и вообще, как-то он не похож на бывалого речного волка. Док снял с себя изгвазданный плащ и стоял у руля в своей шляпе с широкими опущенными полями, закрывающими лицо, рубахе с гофрированными оборками и парчовом жилете. Длинные фалды его сюртука хлопали на ветру, и вид у него был совсем из другого фильма. Катер шёл хорошо, делал все двадцать узлов. Док вёл катер почти по центру реки, чуть-чуть ближе к левому берегу. Джим подумал, что этот легендарный стрелок в любой ситуации сохраняет уверенность хладнокровного убийцы, равно как и лоск прирождённого денди. Он покачал головой, отвечая на вопрос Дока:
– Я не помню, чтобы я здесь бывал, но, опять же, я вообще много чего не помню. Вполне возможно, что я изъездил весь этот Стикс взад-вперёд, типа как штатный пират.
Джима уже начали раздражать эти провалы в памяти. С памятью было плохо, даже когда он бродил в одиночестве по болотам юрского периода, отбиваясь от плотоядных растений, или отбивался от инопланетных проктологов. Теперь же, когда рядом был Док, ему приходилось играть роль невежды-ученика перед всезнающим ментором. В лице Дока. Таким образом, их отношения строились на досадном неравенстве.
– На этом участке Стикса пиратов мало. Обычно они обретаются ниже, в дельте, уже за болотами. Там добыча пожирнее. А этот участок Великой реки – он для отдохновения духа и восхищения красотами дикой природы.
Джим наконец-то расслабился и чуть-чуть захмелел, так что этот урок географии воспринимался уже не так напряжённо. Он обнаружил, что на катере у Дока имеется неплохой мини-бар – большая сумка-холодильник, набитая всевозможными напитками. Джим запил коньяк литровой бутылкой охлаждённого пива «Китайский тигр» и впал во вполне благодушное настроение, когда дух отдыхает, а глаз любуется окружающими красотами. Как сказал бы Ричард Никсон, это определённо Великая река, сине-зелёно-серый поток, водяная артерия Земли, неспешно несущая свои воды сквозь пейзаж, достойный кисти великих художников, причём самых разных манер и стилей, от Руссо до Тернера.
Широкая, величавая река, такая спокойная. Густые тропические леса тянутся по обеим её берегам, соединяющим в себе самое лучшее от Миссисипи, Амазонки, Меконга и Замбези. Где-то вдали от берега, в чаше зелёных джунглей, раздавался глухой барабанный бой, наполненный томной бархатной чувственностью. Это были не военные барабаны, призывающие к битве, от звука которых даже самых крутых смельчаков бросает в холодный пот; это были барабаны, создающие настроение для какого-то неторопливого экстатического ритуала в честь некоей милостивой, сексуальной богини земли, дарующей своим поклонникам понимание, что Посмертие – это не теневая проекция смертной жизни, это выход за все пределы, снятие всяческих ограничений, когда твой дух обретает подлинную свободу.
Далёкий бой барабанов создавал звуковое оформление, но у Джима ещё оставалось кое-какое поэтическое чутьё, это чутьё подсказывало ему, что и сама река бьётся, точно живое могучее сердце. Сердце этого места. Источник жизненной силы для обезьян, кричащих на верхушках деревьев, и тысяч и тысяч попугаев, вдруг взмывших в воздух разноцветным и ярким облаком. Река – это жёлтые искры в глазах чёрной пантеры, что охотится на свою жертву, буквально в нескольких ярдах от кромки воды. Река оживляет и этих цапель, и зимородков, что плещутся на мелководье. Все наводило на мысль, что если в посмертии существует такая яркая, сочная жизнь, то вряд ли эта река – просто чьё-то творение, пусть даже и мастера. Если бы не события последних дней, Джим подумал: вот она – истинная идиллия. К несчастью, даже изрядно поддатый, он всё равно находился под впечатлением недавних кошмаров. Да, они слегка потускнели с восходом солнца, но всё-таки не рассеялись полностью.
– Жутковатое место, Док. Я имею в виду тот дом. Странный какой-то.
Док не обернулся к нему, он продолжал смотреть на реку прямо перед собой.
– Я давно уже перестал выносить суждения, что здесь странно, а что не странно.
– Но похоже, что этим-то я и кончу.
– Отрастить себе пивной живот и принимать сексуальные издевательства – ещё не значит, что ты этим кончишь. Это всего лишь очередная маленькая остановка, ну, скажем, чтобы пописать, на одиноком пути.
Джим отхлебнул пива и запил его виски.
– Именно так я и кончил в своей земной жизни. В Париже. Растолстел и совсем головой повернулся. Только что мне никто не вырезал на спине всякие буквы рапирой. Я просто вколол себе очень неслабую дозу. И умер, понятное дело.
– Ну вот. Ты уже умер. Второй раз никто не умирает.
– Одна смерть – в одни руки. Таково правило этой вселенной. Если только ты не захочешь реинкарнироваться.
– А теперь моё время будто сошло с ума.
Док пожал плечами, как бы давая понять, что бывает и хуже.
– Ты не скучаешь?
– По чему? По Парижу или по отрастить пузо?
– По вколоть дозу.
Джим покачал головой:
– На самом деле ни капельки. Наверное, если ты умираешь от каких-то пристрастий, ты от них гарантированно избавляешься.
– Хотя тут, в Посмертии, полно героина. В последнее время очень многие из тех, кто приходит сюда, похоже, не могут противиться искушению воссоздать себя в образе джанки. Я даже не знаю, это такой новый и модный способ самоунижения или им действительно трудно избавиться от старых привычек?
Джим улыбнулся кривой улыбкой:
– Я тоже пару раз пробовал. То есть уже в Посмертии.
Док обернулся и пристально посмотрел на него:
– Ты это помнишь?
– Я помню, что я это делал, но где и когда – нет, не помню.
– И как ощущения? Есть какая-то разница?
– Искушение точно такое же, но ощущения уже не те.
– Что значит – не те? Это какое-то слишком расплывчатое, я бы даже сказал, робкое определение, и особенно – для хвалёного экс-поэта.
Джим поморщился:
– Так, как раньше, уже не цепляет. Приходы совсем не те. Нет той эйфории. Братец морфий обещает тебе абсолютный, предельный покой, что, собственно, и является основной мотивацией, но, наверное, когда нет смертельного риска, нет и острой притягательности.
Док серьёзно кивнул:
– И ты решил обратиться к выпивке?
Джим взглянул на бутылку у себя в руке:
– Да, наверное.
Док рассмеялся и поманил Джима рукой:
– Может быть, встанешь уже у руля, а то мне тоже охота расслабиться и насладиться красотами.
Они поменялись местами. Джим стоял на ногах явно нетвёрдо. Док уселся на корме и дал Джиму инструкции:
– Просто держи прямой курс и постарайся без выкрутасов. Все предостережения насчёт вождения автомобиля в нетрезвом виде относятся и к вождению катеров.
Джим расправил плечи и паялся за штурвал, изображая дисциплинированного и ответственного кормчего. Док открыл бар-холодильник и задумался, выбирая, чего бы взять.
