Гламорама - Эллис Брет Истон (хорошие книги бесплатные полностью .txt) 📗

— Ты помнишь, где я видела тебя в последний раз, Виктор? — спрашивает Лорен, вновь повернувшись ко мне.

— В… «Tower Records»?

— Нет. До этого.

— Где? — спрашиваю я. — Только, ради всего святого, не говори, что на показе Кельвина Кляйна или в Майами.

— Это был номер какого-то дерьмового желтого журнальчика, озаглавленный «Самый сексуальный мужчина во всей галактике», — отвечает она. — На фотографии ты с абсолютно идиотским выражением на лице лежал, голый по пояс, на американском флаге.

Я двигаюсь поближе к Лорен.

— А до этого?

— В 1985-м, — говорит она. — Целую вечность тому назад.

— Боже, зайка!

— Когда ты сказал, что за мной заедешь. Еще в Кэмдене.

— Заеду куда?

— Ко мне в общежитие, — говорит Лорен. — Стоял январь, все было завалено снегом, а ты пообещал отвезти меня в Нью-Йорк.

— И что случилось? — спрашиваю я. — Я не приехал?

Долгое молчание, во время которого звонит телефон.

Фабьен Бэрон оставляет сообщение. Телефон звонит снова. Джордж Уэйн из Лондона. Лорен смотрит мне в глаза, погруженная в свои мысли. Я хочу ей что-нибудь сказать, но потом решаю, что не стоит.

— Тебе надо идти.

— Да.

— Куда?

— Забрать мой смокинг.

— Будь осторожнее.

— Не волнуйся, — говорю я. — На мне всегда все отлично сидит.

11

Последняя наша с Хлое поездка в Лос-Анджелес: курс лечения в наркоклинике, славящейся умением хранить тайны, — никто, кроме меня и одного из пиар-агентов Хлое, не знал, где мы находимся. Пришлось потянуть за различные ниточки для того, чтобы Хлое, минуя лист ожидания, очутилась в своей шикарной палате: отдельное бунгало в мексиканском стиле с углубленной ниже уровня почвы жилой комнатой, выдержанной в золотисто-голубых тонах, с патио, где стояли шезлонги, имитирующие стиль семидесятых, с гигантской мраморной ванной, раскрашенной узором из розовых угрей и снабженной десятками крошечных гидромассажных отверстий, с крытым бассейном, полностью экипированным гимнастическим залом и комнатой для занятий рукоделием, но там не было телевизора, так что мне приходилось записывать на кассету очередные серии «Всех моих детей» на гостиничный видеомагнитофон в близлежащем городке посреди пустыни, где я жил, пока Хлое лечилась. Зато у Хлое была собственная лошадь по кличке Изюминка.

Поначалу во время моих визитов Хлое утверждала, что «все это бесполезно». Она жаловалась по поводу «чересчур гиперкалорийной пищи», которую к тому же подавали в кафетерии на подносах (несмотря на то что шеф раньше работал в одном из самых шикарных отелей Сиэтла), жаловалась на то, что ей самой приходится вытряхивать пепельницу, и на то, что на этой неделе у них было четыре попытки самоубийства, и на то, что один пациент, лечившийся от пристрастия к валиуму, выбрался из окна и отсутствовал трое суток, прежде чем персонал это обнаружил, да и то только потому, что одна из санитарок прочитала об этом в номере «Star» за понедельник. Хлое также жаловалась на постоянные хождения пациентов друг к другу, на стычки между ними, заключавшиеся в швырянии различных предметов, да и на самих пациентов, которые в основном были магнатами, страдающими тягой к саморазрушению, детишками, застигнутыми за нюханьем бутана во время сеансов групповой терапии, директорами студий звукозаписи, выкуривавшими за день полунции крэка, и людьми, потерявшими контакт с реальностью где-то еще в 1987-м. У сигаретного автомата она наткнулась на Стивена Тайлера, Гари Олдмен пригласил ее отдохнуть в Малибу, Келси Граммер «случайно» упал на нее сверху во время занятий гимнастикой, техник по биофидбеку отпустил какой-то комплимент насчет ее ног.

— Но, зайка, — говорил я, — ты же можешь звонить по телефону хоть круглые сутки. Развлекись!

— Курт Кобейн тоже проходил здесь курс лечения, Виктор, — прошептала она в ответ и посмотрела на меня мутными, тусклыми глазами.

А затем, как это всегда случается, время словно сорвалось с цепи. Таблоиды начали пестреть намеками, пиар-агент предупредил нас об опасности, люди из «Hard Copy» подбирались все ближе и ближе, личный телефонный номер Хлое приходилось менять каждый день, а мне пришлось напомнить Пэту Кингсли, что ежемесячный гонорар, который Хлое выплачивает его адвокатской фирме, составляет 5.000$ и что за такие деньги можно оберегать своего клиента намного лучше.

И Хлое наконец капитулировала. Мы сидели напротив консультанта Хлое за письменным столом со столешницей из черного гранита, и он говорил что-то вроде «Мы делали все, что могли, но успех не всегда сопутствует нам», а затем я вывел Хлое из лечебницы к ждавшему нас золотистому «лексусу», взятому мной в прокате, а она несла в руках подарочный пакет, наполненный кружками, футболками, брелоками, украшенными слоганом «Терпение и труд все перетрут», и какой-то тип сидел на лужайке и бренчал на гитаре «I Can See Clearly Now» [87], в то время как кроны пальм зловеще качались над нами, а мексиканские детишки танцевали, встав в полукруг, рядом с гигантским голубым фонтаном. Этот месяц обошелся нам в 50.000$, не считая стоимости моего гостиничного номера в близлежащем городке посреди пустыни.

10

Сегодня вечером в Сохо снимается столько фильмов, что проехать практически невозможно, а на улице, когда я выхожу от Лорен, холодно и сыро, и я качу «веспу» по тротуару к пересечению Четвертой с Бродвеем, и, конечно же, меня поджидает там красный сигнал светофора.

Я не замечаю черный джип, пока не загорается зеленый свет (все стоят на месте, заливаются клаксоны), но я делаю вид, что не обращаю на него внимания, вливаясь в транспортный поток, направляющийся в центр города. В зеркальце на руле я вижу, как джип медленно поворачивает за мной направо с Четвертой, и я потихоньку начинаю перестраиваться на крайнюю левую полосу Бродвея, проскакивая под носом у доброго десятка машин, ослепляющих меня своими зажженными фарами, — от напряжения я дышу как загнанная лошадь, но джип надежно увяз где-то в потоке машин у меня за спиной.

Пересекая Третью улицу, я не свожу глаз с Бликер-стрит, на которой я немедленно ныряю направо, увертываясь от встречных автомобилей, перепрыгиваю через бордюр на тротуар, чуть не сбив кучку детей, собравшихся под козырьком подъезда жилого дома «Bleecker Court», затем я резко сворачиваю налево на Мерсер-стрит и еду по ней до Хаустон-стрит, где внезапно бросаюсь направо, и как раз в тот миг, когда я полностью уверен, что оторвался, чуть не сталкиваюсь с черным джипом, который поджидает меня на углу. Но это не тот же самый черный джип, потому что у того, что ждет меня на углу Вустер-стрит и Хаустон-стрит, номерной знак SI-CO2, а у того, что застрял в пробке на Бродвее, знак был SI-CO1.

Как только я проскакиваю мимо этого нового джипа, он отъезжает от тротуара и устремляется следом за мной.

На Западном Бродвее я стремительно ныряю налево, но повсюду или идет строительство, или снимается какое-нибудь кино, поэтому никуда проехать практически невозможно.

Медленно продвигаясь к Принс-стрит, я уже с каким-то безразличием замечаю, что первый джип каким-то чудом вырвался вперед и теперь поджидает меня в конце квартала.

В зеркале я вижу, что второй джип отстает от меня на три машины.

Я прокатываю мопед между двумя лимузинами, припаркованными у тротуара, звуки какой-то песни Space Hog доносятся с одной из плоских крыш соседних домов, я соскакиваю с мопеда, вынимаю ключи и начинаю очень медленно шагать по направлению к Западному Бродвею.

Огни магазинов, расположенных вдоль улицы, отбрасывают на тротуар тень моего преследователя. Резко остановившись, я поворачиваюсь назад, но там никого нет, это нечто вроде смутного магнетизма, источник которого я не в состоянии определить, и тут кто-то, явный статист, проходит мимо меня, бормоча нечто нечленораздельное.

Где-то позади меня некто выходит из черного джипа.