Абсент - Бейкер Фил (читать книги бесплатно полностью без регистрации TXT) 📗

…Мы, парижане, не заботимся о том, текут ли наши мысли по здоровым или болезненным руслам, лишь бы наши слабости были удовлетворены. В мои мысли, например, проникла отрава, но я был этим доволен!

Галлюцинации Гастона продолжаются и у двери его дома:

Я обнаружил, что дверь торжественно задрапирована черной тканью, как будто для похорон, и увидел, что по ткани сверкающими, бледно-изумрудными буквами написано — LA MORT HABITE ICI [99].

Гастон начинает обращаться с Полин с доселе неведомой ему жестокостью: «Я командовал в этой игре, я и моя Зеленоглазая Фея, чьим колдовским советам я следовал беспрекословно». Он изменился, добро кажется ему неестественным и нелепым, абсент полностью перевернул его прежние мысли и привычки:

Дайте мне самого прекрасного юношу, который только утешал сердце своей матери, дайте героя, святого, поэта, кого хотите. Как только я приохочу его к абсенту, из героя он превратится в труса, из праведника — в развратника, из поэта — в животное! Вы мне не верите? Тогда приезжайте в Париж, изучите нынешних парижан, пьющих абсент, и вы уже не будете превозносить англичанина Дарвина. Хоть он и был мудрым для своего времени, но, глядя в прошлое, возможно, утратил силу предвидения. Он проследил (или думал, что проследил), как человек произошел от обезьяны, но не смог предугадать, что человек может пасть и снова стать обезьяной. Видимо, он недостаточно изучил парижан!

Дарвинизм — не единственная теория того времени, которую Корелли вводит в свой роман; в нем чувствуется и сильное влияние «натурализма» в духе Золя и теории патологического «вырождения», развитой Максом Нордау в одноименной книге.

Сильвион тем временем принимает сан и, таким образом, не может жениться на Полин. Тогда Гастон снова предлагает ей выйти за него замуж. «Я знаю, зачем ты это делаешь, — говорит Полин. — Ради моего отца и доброго мсье Водрона, чтобы спасти честь и избежать скандала». Она не догадывается, что Гастон лишь играет роль в драме a la [100] Шарль Кро. В ночь перед свадьбой он пьет свой «любимый нектар, стакан за стаканом», пока не начинаются галлюцинации. Стены комнаты становятся «прозрачным стеклом, насквозь пронизанным изумрудным пламенем. Со всех сторон окруженный призраками — прекрасными, ужасными, ангельскими, дьявольскими — и слыша повсюду странные звуки, я, пошатываясь, добрел до дивана в состоянии, похожем на бодрствующий обморок».

Он ощущает, что разделен на «две личности, бьющиеся друг с другом в смертельной схватке». А на следующее утро:

Меня охватило удивительное чувство, как будто некая огромная сила пронеслась сквозь меня, заставляя меня совершать странные поступки, природу которых я толком не осознавал… Я думал о полуобнаженной ведьме, которая была моей спутницей в фантасмагории дикой ночи. Как быстро она привела меня в забытый загробный мир… О, это был веселый и смелый призрак, моя ведьма Абсента!

У алтаря он неожиданно отказывается взять Полин в жены, публично обвинив ее в том, что она — брошенная любовница Сильвиона. Полин падает в обморок, но Гастону все это кажется чепухой: «Любопытная сцена, да, вполне театральная, как номер из романтической оперы… Я чуть не расхохотался в голос».

Позднее он встречает на улице своего отца, который с негодованием воспринял его поступок. Лишь сумасшедший, говорит он, или «любитель абсента в бреду» способен на такую бессмысленную жестокость, но никак не разумный человек. Гастон не выдает своей тайны, но позднее с наслаждением думает: вместо женитьбы на Полин «в глубине моей души заключен дивный брак — нерасторжимый союз с прекрасной и дикой ведьмой Абсента из моих снов! Клянусь, она одна будет частью моей плоти и крови!»

Полин уходит из дома. Ее двоюродная сестра Элоиз Сэн-Сир умоляет Гастона помочь ей найти Полин. Как и Бодлер, говоривший со своим «лицемерным читателем», здесь Гастон прямо обращается к читателям, веря, что они в тайне столь же эгоистичны, как и он:

А теперь мысленно пожмем друг другу руки в нашем признанном братстве. Вы, возможно, весьма уважаемый человек, и, без сомнения, заслуживаете этого, а моя репутация совершенно испорчена; вы, может быть, достойны общественного одобрения, а я — любитель абсента, изгнанный из пристойного общества, крадущийся изгой парижских трущоб и закоулков. И тем не менее мы сходимся в одном, — да, мой дорогой друг, уверяю вас, совершенно сходимся! — в поклонении Себе.

Отец Полин вызывает Гастона к себе. Слуга проводит Гастона в кабинет, где тот неподвижно и прямо сидит в кресле. На столе перед ним — открытый ящик с дуэльными пистолетами. Презрительно насмехаясь над самой идеей чести, Гастон понимает, что граф собирается драться с ним на дуэли. Но почему он сидит, не произнося ни слова? Гастону кажется, что граф смотрит на него со «старомодным достоинством» и «безмолвным, но величественным презрением», но неожиданно челюсть графа падает. Он мертв. Поступки Гастона в прямом смысле слова убили графа, однако он думает иначе: «Мой путь безупречен, если не считать следа зеленой слизи, который никто не видел». Гастон обвиняет в смерти графа Полин: «Я получал мрачное и ужасное удовольствие, считая ее отцеубийцей!»

«С этого момента, — говорит он, — я веду отсчет моего быстрого падения», которое, однако, «принесло мне самые дикие и редкие удовольствия». Гастон селится в уединенном отеле под чужим именем, чтобы во всей полноте жить своей новой жизнью. Бродя по Парижу, он старается держаться глухих закоулков, не только для того, чтобы избежать встреч со старыми знакомыми, но и потому, что там он, скорее всего, может встретить Полин, которую опозорил.

Во время одной из прогулок вдоль Сены Гастон видит стоящего у реки священника и узнает его. «Ты! Ты! — шепчет он, задыхаясь от ярости. — Сильвион Гидель!» Сильвион ничего не знает об ужасной истории; он думает, что Гастон и Полин поженились. Гастон рассказывает ему обо всем: Полин — на улице, ее отец мертв. Сильвион напоминает Гастону о том, что Полин никогда его не любила, и Гастон хватает его за горло, душит и, после яростной борьбы, бросает тело в реку.

Примерно через неделю на грязной глухой улице Гастон случайно видит Полин, но снова теряет ее из виду. В том же квартале он неожиданно слышит громкий хохот — это безумный Жессоне, который живет в трущобах. «Самыми странными, фантастически любезными жестами он пригласил меня следовать за ним».

Обстановка его жилища не слишком привлекательна. Он живет с полудиким ребенком, который ловит крыс и ест их (Жессоне, напротив, дошел до стадии, когда он считает еду «вульгарным излишеством»). Этот ребенок, по словам Жессоне, — «плод абсента… Абсента и одержимости». Как и в романах Золя о Ругон-Маккарах, в которых прослеживается воздействие бедности и алкоголя на семью в течение нескольких поколений, этого ребенка можно изучать как пример взаимодействия наследственности и влияния среды. Он отпрыск линии, выродившейся из-за абсента: его дед был известным ученым, но его отец пил абсент и стал актером. Затем он сошелся с танцовщицей по имени Фатима, но «изумрудный эликсир» свел его с ума и внушил ему уверенность в том, что Фатима — «чешуйчатая змея, чьи смертоносные глаза завораживают его против воли и чьи обвивающие объятия душат его».

Он закончил жизнь в приюте для умалишенных, где, в конце концов, повесился. Ребенок — отпрыск «любителя абсента и его змеи, зачатый одержимостью и порожденный апатией». Жессоне испытывает к нему научный интерес: «Мне кажется, теперь я знаю, как мы можем, если захотим, физиологически привести себя к изначальному животному состоянию. Нужно жить на одном абсенте!» Именно это хотел бы видеть Жессоне: «Цивилизация — проклятие, Мораль — огромная преграда на пути к свободе».