Срединный пилотаж - Ширянов Баян (бесплатные книги полный формат txt) 📗
Встречаемся мы иногда, одногруппники. Вот и недавно встретились, коньячку выпили, что кВинт называется. Повспоминали вольницу студенческую. И вдруг – звонок в дверь.
Я открываю – там пацан.
– Извините, пожалуйста, – говорит, – у меня братик заболел. Нет ли у вас такого лекарства, как солутан?
– Нет, – отвечаю. – Сами все давно проторчали. Извини.
Вернулся я к гостям, и только через минут десять дошло до меня, что же я сказал! Я-то еще мимоходом удивился, что у пацана того глаза какие-то квадратные стали.
Вот она, преемственность, чтоб ее!
Цветные тараканы.
Только не надо мне пиздеть, что я заморочен на тараканах!
Это домашняя животная. И от скотины этой не деться никуда. Жила она до нас, и после нас жить будет. Вон, в киношке человеки с тараканами воевали. В космосе. И победили, типа. Мозги тараканьи захватили. Только поебень это. Хуй ты победишь таракана. Ты его тапком, а он из другой щели вылезет.
Вот однажды была одна такая винтовая хата. Хозяйка – девка. Ее пренса по Тунисам, да Египтам мотались, то ли дипломаты, то ли торговали хренью всякой в совковые времена. И привезли они как-то аквариум с тараканами. Ну, не нашими, конечно, а тамошними, экзотическими. Длиннющие такие твари, с ладонь. Не широкие, с ладонь, а длинные с ладонь. Карандаши такие. Зеленые. А крылья растопорщат – так и шириной больше ладони становятся.
И вот жили они под лампочкой. Никого не трогали. И их никто не трогал. Пока как-то раз один деятель хозяйку ебал, и пяткой этот аквариум на хуй уронил. Ну, не совсем на хуй, а на пол, где тот и ебанулся вдребезги. И эти зеленые карандаши съебали по рыхлому. Ну съебали, и съебали. И хуй с ними.
Про аквариум забыли, предки приехали, поругались и снова свалили в Греции и Парагваи.
А однажды, через год… Лежит Блим Кололей, приходуется. Приходнулся, свет включил, а по стене ползут они. Вереница. Десяток, если не больше. Из одного угла в другой. И все зеленые… Длиннющие… И изредка крылья раскрывают.
Ему хозяйка, конечно, все объяснила. Потом.
Но с тех пор Блиму Кололею долго еще на приходе зеленые тараканы глючились.
Но это ему повезло… Я сам однажды такое учудил…
Торчали мы на Гоголях. Ну, по всякому торчали. И по травке торчали… И по быстрому. По ханке – реже. Ну, синька, конечно…
И присуседился к нам один художник. Типа спонсором стал. Привечал он нас, юных хиппов. Портвеём кормил. А мы его шмалью подогревали. Ну, или чем будет.
Он нас в свою мастерскую пускал. Там и квасили. Ну, квасил, больше он сам, мы-то по планчику или ширево там готовили.
И однажды ужрался он до положения риз… Или ниц… В общем, мордой в салат.
А я – увинченый. Пара хиппов, таких же, втресканных, ебется, там, на антресолях, а мне одному делать нехуя. И сижу я на кухне, закуток такой. И смотрю – ползет тварюга. Пруссак. Я его стаканом поймал. Он под ним заметался, заметался. Выход ищет. И тут посетила меня Идея!
Сбегал в мастерскую, приволок палитру. Достал таракана, и покрасил его синим. И – под кастрюлю.
В общем, штук сто, если не больше я этих ебаных тараканов наловил. И всех в разные цвета покрасил. И всех под кастрюлю посадил. Пусть вместе живут. Вместе – веселей!
А сам под утро свалил.
Потом встречаю тех, что на антресолях еблись, они и говорят, что художника того чумовоз забрал. С белочкой.
Он, типа, с бодуна пошел жрачку искать и кастрюлю поднял…
Но это все хуйня… Была еще такая примоч
Лихорадочные поиски дикорастущей конопли.
Если Навотно Стоечко по своему диагнозу являлся полинаркоманом-политоксикоманом осложненным, поскольку не только трескался винтом, ханкой релашкой и витамином К, но и колеса всякие жрал, дудки курил и попьянствовать тоже не против был, то Клочкед являл собой классическую фигуру мононаркомана стимуляторного. Но, если уж быть до конца откровенным, то Клочкед не чурался попыхать планцу, но для добывания оного, в отличие от эфедринсодержащих драгсов, никаких усилий не прилагал.
Однако, такие серьезные расхождения в торчковых мировоззрениях, не мешали Клочкеду и Новотно Стоечко двигаться вместе и глиптеть на таске на всякие и разные темы.
В одну из таких, весьма и достаточно регулярных встреч, Навотно Стоечко вдруг засек за окном подозрительное движение, которое производила его матушка, съебавшая с работы в неурочное время и резвым шагом чапавшая в свою квартиру, где наркоманы, уже сварив, втрескавшись и приходнувшись, готовились взорвать джоинт с чуйкой. Дабы не создавать себе лишний повод для стрема, торчки, пока навотностоечковская матушка поднималась на лифте, сварили по рыхлому, но, из-за суматошных нескольких минут, что вдруг оказались в их распоряжении на ликвидацию остатков палева, засунули, по запарке, косячину в стрем-пакет, а сам стрем-парет заныкали на хате, где она, по совокупности причин и следствий, осталась лежать.
Стоя между этажами полупролетом выше навотностоечковской квартиры, куда, уже успела пробраться навотностоечковская матушка, наркоманы курили, молчали и ждали, когда же матушка сроет обратно. Но ожидание оказалось безуспешным. Навотностоечковская матушка угнездилась на хате, по всей видимости, надолго. Вывод этот был сделан после того, как знакомо заскрипела дверь, из-за нее показалась навотностоечковская матушка в домашнем халате с бигудями, торчащими из карманов, и высыпающимися почти при каждом ее шаге. Навотностоечковская матушка несла помойное ведро.
Отсозерцав в пару полускрытых полуглаз такое выдвижение и обратное действие, сопровождавшееся сбором утерянного мусора и бигудей, Клочкед и Навотно Стоечко наскоро посовещались и решили торчальное состояние провести на улице, прикинувшись праздношатающейся молодежью. Но этот план не сработал.
Удалившись на достаточное, по всем параметрам, расстояние от навотностоечковского дома, и обнаружив подходящие, по всем критериям, кусты, в недрах которых можно было, не опасаясь появления представителей наркокарательных структур, любопытствующих обывателей и их дотошно-любознательных малолетних отпрысков, предаться вдыханию конопляного дыми, наркоманы заметили, что косяка-то и нет. Немного повздорив, наркоманы уяснили следующее: виноваты оба – один ныкал штакетину, а другой ныкал нычку штакетины, не удосужившись обследовать стрем-пакет на предмет выявления в нем анаши. Настроение упало, но, если у Клочкеда оно рухнуло на траву, то навотностоечковское настроение гирей грохнулось тому прямо на ногу. Обломанные такой нежданной эскападой судьбы, торчки, уже опытные в обращении с собственными настроениями, привязали к ним веревки и тяжело поволокли их, оставляющие глубокие царапины на асфальте, за собой в направлении ближайшей пивной палатки.
И вдруг настроение Клочкеда буквально-таки взвилось в воздух, едва не утащив своего обладателя в небеса, на манер упыханого олимпийского медведя. Клочкед обнаружил кустик конопли. Хотя, какой, на хер, кустик? Растение конопли. Но, если уж полностью придерживаться объективных фактов, то даже не растение, а хилый росток. Высоты в нем было не больше двух спичечных коробков, но, несмотря на мелкие размеры, это была настоящая конопля.
Присев на корточки, Навотно Стоечко аккуратно ногтями перерезал стебелек у самого корня. Клочкед умастился рядом, оторвал одну из пяти пластинок одного из четырех листочков, растер недоверчиво в пальцах и, окончательно убедившись в истинности и тактильных и обонятельных ощущений, издал громкий торжествующий крик. Была в нем и гордость за дикорастущий каннабис, и уверенность в многочисленности этого самого дикорастущего каннабиса, и решимость, требуемая для дальнейших поисков того самого вожделенного дикорастущего каннабиса.
Конечно, если бы Навотно Стоечко и Клочкед не трескались винтярой, то хуй бы они сподвиглись на это, ибо всякий пионер знает, что московская конопля беспонтова и годится, в лучшем случае, на молочко, да и для молочка требуется количество не меньше чем «нехилая охапка». Но Клочкед и Навотно Стоечко винтярой вмазывались и поэтому, без излишних ментальнотельных мыследвижений приняли парадигму предстоящих телодвижений.
