Кошмары Аиста Марабу - Уэлш Ирвин (читать книги TXT) 📗
– Да, – улыбнулся Сэнди, – удивительно, как они еще выживают.
– К счастью, несмотря на то что стервятник – одна из самых крупных летающих птиц, его удельный костный вес очень невелик и составляет около 7 % от общего веса…
…что позволяет ему использовать резервные возможности организма, пока кость не заживет…
– Сэнди, смотри! Там, на дальнем берегу! Несколько аистов кружили над струйкой дыма, которая тянулась с противоположного склона Зеленого холма.
– Похоже, они летают над поселением… – заметил Сэнди.
– Да, но единственное в тех краях поселение – это охотничий домик Жирдяя Доусона в Джамбола. Давай-ка проверим!
Часть четвертая
Пути самоизбавления
16. Уважение
Все возвращается ко мне, снова и снова, против моей воли.
Я так полагаю, наше дело еще не закрыто. Она сама виновата: она просто напросилась. Да еще Лексо виноват: она – потому что дразнилась и не давала, а он – просто потому, что извращенец несчастный, который и в борделе не мог пофачиться без того, чтобы в жопу ему не запихали игрушечный паровоз. Если бы я не связался с ними, ничего бы не было, во всяком случае я бы не вписался. Только вот кто-нибудь обязательно сотворил бы с ней нечто подобное, так уж она себя вела. Уж это и к бабке не ходи.
Когда я впервые ее заприметил, я сразу раскусил, что это за фрукт. Тип Каролин Карсон, той, что училась со мной в школе. Таких шлюшек проучить невредно, иначе они станут срать вам на голову. Она много о себе думала, типа классная девочка, дразнит, а не дает. Она тусовалась с парнями, но до жопы ее так никто и не добрался. Однажды мы с Лексо разговорились о ней за парой пива, ну, сами знаете, как это бывает. Это было, кажется в «Черном быке».
– Эта пиздося – настоящая секс-машина, – сказал Лексо.
– Ты ее уже оттолкал? – поинтересовался я.
– Хуй. Насколько мне известно, на нее еще никто не забирался, она всех обламывает. Вот что я тебе скажу: если на следующей неделе она появится у Бустера, а потом придет на вечеринку к Дэмпси, мы оттарабасим ее в сраку. Даже если она целка, после пары толчков она расхлябит мязи, – засмеялся он.
Я тоже заржал.
Я вспомнил, как однажды у Бустера решил пригласить ее на медленный танец. Музыка играла так, что уши закладывало, но я подошел и крикнул: – Потанцуем?
Она встала и вышла на танцпол. Пройдя его, она скрылась в женском сортире, я как придурок остался стоять на танцполе, а все хихикали в кулак. Это я-то, Рой Стрэнг, топ-бой, мать вашу, не кто-нибудь. Мне запомнился тот вечер, ведь тогда же я порезал этого урода Джилкрайста.
Отлично помню, как я сел перетереть с Лексо. – У каждого есть право попробовать, – сказал я. Она напомнила мне о школьных временах: все эти фартовые сучки изворотливые, все они одинаковые. Но меня на кривой кобыле не объедешь. В итоге я уже представлял, как жестко фачу ее, и вижу, как ей больно, как она истекает кровью, как просит о пощаде.
Проси пощады, шлюха гребаная, проси Роя Стрэнга, меня так зовут; всем встать! Проси, сука шлюха прошмандовка
проси, мать твою
Эта сучка, видать, решила, что я не замечаю, как они с Полиной, птичкой Гоусти, посматривают на меня, думала, я не вижу, как она смеется над моей кривой рожей, моими ушами, что смахивают на открытые двери такси. Конечно, все за моей спиной. С тех пор как мы вернулись из ЮАР и я покоцал жирдяя Мэтьюса и проучил шлюшку Карсон, все это проходило за моей спиной, украдкой, но все равно они не переставали измываться надо мной. Я этого не видел и не слышал, но знал, что ничего не изменилось, я чувствовал это интуитивно. Придется всех научить, кто я такой есть, всех. Как того урода, что считал себя в школе крутым, этого Джилкрайста из Пилтона. Один из тех, что прихватили меня тогда у забегаловки с Фергюсоном, и Карсон, и Кобылой, этой пухлой поблядушкой. Мы тогда только вернулись с пацанами из поездки в Милуал. Круто повеселились, в Лондоне пошизовали на всю катушку. На Нью-кросс был шикарный махач, не считая овцеёбов, эти были наши самые достойные противники. Мы возбужденно обсуждали подробности, и тут я наткнулся на Джилкрайста: он трепался со своими дружками.
Слабаком он не был, нет, он был далеко не худшим. Но он попался мне на пути, тут же в пабе я заставил его как следует попотеть, а потом сломал ему нос, ударив лбом, и вскрыл ебальник своим «Стэнли». (Приобретенным там же, где я всегда покупаю себе оружие.) Таким вот способом я сказал ему: меня зовут Рой Стрэнг, вспомни ту ночь возле забегаловки.
Все, чего я требую, – это немного уважения. Это мое право, мать вашу.
Да, я, бля, видел, как она посматривает украдкой, когда мы все пошли в «Ред Хот Пеппер-клаб», это чтобы я не забывал про свои короткие ноги, огромную голову, уши торчком, каждый прыщик на роже. Я чувствовал себя как полное ебанько.
– Слышь, Лексо, если вы соберетесь оттаращить эту крошку всей тусой, дай мне знать, я впишусь в тему, – улыбнулся я.
– Этой сучке придется объяснить, что если уж тусуешься с топ-боями, то дело свое знай и носа не вороти. Это будет хороший урок для всех, – осклабился он, и в его квадратной голове разверзлась полукруглая щель рта.
Так вот и было. Вот и весь наш план – полупьяный бред за кружкой пива. Я-то не знал, что он это серьезно, не знал я и того, что он уже переговорил об этом с Кэлли и Демпсом.
Мне вообще было не до этого. У меня проблем с телками хватало: я немного облажался на этом фронте у себя на работе. Дело было под Рождество, как-то странно все это произошло. В «Скотиш Спринстерс» работала такая Шина Харувер. Она бывала у Бустера и водила кой-какие знакомства. На работе я ни с кем ничего не обсуждал, но, встретив Шину в столовой, я заговорил с ней, и она сказала, что собирается туда пойти. Я был не прочь ее оттаращить и в этом был не одинок, моим соперником был Демпс и еще, кажется, некий Альто; они поговаривали, что, мол, неплохо бы ей присунуть, и все такое. Вот почему я решил приударить за ней прямо на работе, «очистить поле», так сказать, оставив конкурентов позади. Это была слишком реальная маза, чтобы ее провафлить.
Она так и не пришла. Позже я выяснил, что этот урод Демпс прошлой ночью перехватил ее в пабе, лишив меня первенства. Таким образом, на рождественской вечеринке в «Скотиш Спринстерс» я был сам по себе. Зрелище было безумное: все эти правильные джапеги нажрались в три корыта – большинство, конечно, пить-то не умели, ну и нарылись как свиньи.
А я так, придавил пару банок пива со скуки. Пиво было дерьмовое – шотландское и ньюкаслское, обычно я пью «Беке», но другого не было. Был еще пунш, да к тому же весьма недурственный, так что долго ли, коротко ли, в итоге я немного поднабрался. На самом-то деле, судя по тому, что я стал обжиматься с Мартиной Фенвик, я уже был под приличным градусом. Я и не помню, с чего все началось. Полный бред, ведь мы никогда с ней не ладили, она на несколько лет старше меня; набухались – этим все сказано.
Дрын горел, будьте нате, уж так мне хотелось присунуть старушке Фенвик, а потом смотаться с этой унылой пьянки. Я подумывал, не затащить ли ее в офис. Там, в кладовке, где мы хранили коробки от компьютеров, стоял стол, на котором я мог бы ее разложить. Вся загвоздка была в том, что она позволяла прилюдно облизывать ее с ног до головы, но, сообразив, что я пытаюсь ее затащить, решительно оттолкнула меня. Голова моя к тому времени уже гудела, яйца звенели, резкий запах мочи преследовал
меня по пятам. Я грубо выругал Фенвик и ломанулся к бару.
После пары рюмок я прикарманил дешевую пластмассовую зажигалку, оставленную кем-то на столе, после чего решил немного побродить по пустынным кабинетам. Порывшись как следует в одной из кладовок, я обнаружил легковоспламеняющуюся жидкость для чистки электрооборудования. Лучше не придумаешь.
Чуть позже я присоединился к вечеринке однако длилась она недолго – пока не сработала пожарная сигнализация, – тогда толпа пьяных уродов выкатилась на улицу. Приехало две пожарных команды, которые затушили пламя, успевшее к тому времени поглотить уже несколько офисов. Одного мудака увезли на «скорой»: нажравшись, он заснул и надышался угарным газом, и поделом ему, разъебаю, я так понимаю. Пожар нанес значительный ущерб и повлек за собой директиву начальника отдела кадров, запрещающую устраивать рождественские увеселения в помещениях компании. Я был только за: в этих дурацких вечеринках мне не было никакого проку.
