Сердца четырех - Сорокин Владимир Георгиевич (читать книги без .txt) 📗
— А газ? Не забыли? — спросил Сережа.
— Все… все в порядке… ой. Как встал вот резко, так сразу в голову… фу… пошли… — старик оттолкнулся от ящиков, вышел за дверь и стал осторожно спускаться по ступенькам.
— Генрих Иваныч, а хлеб? — выходя, Сережа заметил авоську с батоном.
— А, хуй с ним, — пробормотал старик.
Старик позвонил в дверь: три коротких, один долгий. Дверь сразу открыли, они с Сережей быстро вошли.
— Генрих Иваныч, как это понимать? — спросил Ребров, запирая дверь на цепочку. — Сережа?
— Как понимать, как понимать, — забормотал старик, расстегивая пальто. — Так понимать, что мне не тридцать пять, а шестьдесят шесть…
— Виктор Валентиныч, час пик еще не кончился, — Сережа снял шапку и кинул ее на вешалку.
— Двадцать минут! Куда это годится? — Ребров помог старику снять пальто. Ну, ничего, ничего, — бормотал старик, снимая калошу концом палки.
Пройдя по коридору, они вошли в большую пустую комнату. Пестрецова сидела на подоконнике и курила.
— Штаубе, милый! Сереженька! — она спрыгнула, подошла и поцеловала обоих.
— С приездом, Ольга Владимировна, с приездом, — засмеялся старик.
— Олька! — улыбался мальчик.
— Нарушители! — засмеялась она.
— Друзья, это печально, а не смешно, — Ребров склонился над раскрытым чемоданом. — Если все пойдет с издержками, я вообще плюну. У меня в Киеве любимый человек.
— Витя, не сгущай, — Пестрецова бросила папиросу на пол и придавила сапожком. — Еще вагон времени.
— Да и куда… куда, собственно, спешить-то? Что, поезд уходит? — Штаубе заглянул в чемодан. — Ой-ей-ей… Виктор Валентинович, вы время даром не теряли.
Чемодан был полон различных инструментов, металлических деталей, брусков и пластин.
— Не терял, — Ребров нашел широкую стамеску с плексиглазовой ручкой, молоток и выложил их на пол. — Баллончики у вас?
— У меня, — Штаубе полез в карман.
— Держите при себе, — Ребров закрыл чемодан, выпрямился.
— Так. Прошу внимания.
Он подошел к окну, поплотнее завернул грязные шторы, повернулся и заговорил, потирая руки:
— Итак. То, что будет сегодня, к вашему сведению, не Дело №1, а Преддело №1. Соответственно, наклонный ряд, капиталистическое и яросвет будут сокращены. Начнем.
Все стали раздеваться, складывая одежду на пол. Пестрецова помогла старику снять протез с культи. Голый Ребров подошел к большому кубу, стоящему в углу комнаты. Куб был сбит из толстой фанеры, к одной из его сторон были приделаны четыре кожаные петли. Ребров присел, продел руки в петли и встал, держа куб на спине. Ольга и Сережа подвели к кубу Штаубе.
— Крышку, — командовал Ребров.
Ольга сняла с куба верхнюю грань и положила на пол. Затем они с Сережей помогли голому Штаубе забраться в куб.
— Есть… — пробормотал Штаубе из куба.
Ольга поместила грань на прежнее место, закрывая Штаубе. Сережа подал ей молоток и четыре гвоздя. Она вставила гвозди в четыре отверстия по углам верхней грани и прибила грань к кубу.
— Как? — глухо донеслось из куба.
— Держу, держу, — ответил Ребров, расставляя ноги пошире.
Ольга легла между его ногами лицом вниз. Сережа лег своей спиной на спину Ольги.
— Все! — громко произнес Ребров.
Штаубе откашлялся и заговорил:
— 54, 18, 76, 92, 31, 72, 72, 82, 35, 41, 87, 55, 81, 44, 49, 38, 55, 55, 31, 84, 46, 54, 21, 13, 78, 19, 63, 20, 76, 42, 71, 39, 86, 24, 91, 23, 17, 11, 73, 82, 18, 68, 93, 44, 72, 13, 22, 58, 72, 91, 83, 24, 66, 71, 62, 82, 12, 74, 48, 55, 81, 24, 83, 77, 62, 72, 29, 33, 71, 99, 26, 83, 32, 94, 57, 44, 64, 21, 78, 42, 98, 53, 55, 72, 21, 15, 76, 18, 18, 44, 69, 72, 98, 20.
Затем заговорила Ольга:
— Сте, ипу, аро, сте, чае, пои, сте, гoe, ува, сте, ого, ано, сте, зае, хеу, сте, ача, лое, сте, эжэ, ити, сте, аву, убо, сте, ене, оло, сте, одо, аве, сте, иже, аса, сте, уко, лао, сте, шуя, саи, се, нае, яко, сте, диа, сае, сте, ира, сио, сте, ява, юко, сте, зао, мио, сте, хуо, дыа, сте.
После Ольги заговорил Сережа:
— Синий, синий, желтый, оранжевый, синий, красный, зеленый, зеленый, желтый, фиолетовый, голубой, красный, зеленый, фиолетовый, желтый, голубой, синий, зеленый, оранжевый, оранжевый, красный, фиолетовый, желтый, желтый, синий, голубой, красный, зеленый, синий, фиолетовый, голубой, оранжевый, оранжевый.
Потом запел Ребров:
— Соль, до, фа, фа, соль, ми, ре, ля, фа, фа, си, соль, до, до, си, соль, фа, ре, ля, ля, ми, си, до, ре, ре, фа, соль, си, ля, до, ля, фа, соль, ми, фа, ля, ля, до, ре, ми, си, фа, ля, соль, ре, ми, ля, до, ми, ля, ля, соль, до, фа, ля, си, ре, до, си, си, ре, фа, ми, си, до, соль, соль, до, фа, ля, си, ми, ми, ля, ре, до, ми, си, си, до, фа, ля, соль, ми, си, ре.
Сережа встал. Встала и Ольга. Они помогли Реброву опустить куб на пол. Ребров вынул руки из петель, взял стамеску и вскрыл прибитую грань.
— Оп! — Штаубе вылез из куба, запрыгал на одной ноге к протезу. Ольга помогла ему надеть протез и подняла с пола его длинные зеленые трусы.
— А вот это я сам, Ольга Владимировна. Спасибо, — он забрал у нее трусы, прислонился к стене и проворно надел их.
— Все прекрасно, — Ребров вынул из фанеры гвозди, пристроил грань на место. — Все, все хорошо, только, Сережа, произноси отчетливей, не глотай окончания.
— Ага, — Сережа, сидя на полу, натягивал носки.
— И резкость, резкость, — заметил Штаубе. — Резко и ясно. Раз! Раз! Раз!
Когда все оделись, Ребров посмотрел на часы:
— Так. Двинулись.
Они вышли в коридор, стали надевать верхнюю одежду.
— Генрих Иваныч, баллончики, — сказал Ребров.
Штаубе достал из кармана три баллончика.
— Один у вас, два — нам с Ольгой Владимировной, — Ребров взял баллончик, Ольга взяла другой.
— А тряпки? — спросил Сережа, надевая шапку.
— Да! Тряпки! — спохватился Ребров. — В ванной.
Он зашел в ванную и вернулся с четырьмя мокрыми шерстяными тряпками:
— Вот. Всем. И будьте внимательны, пожалуйста. В левой руке, значит сейчас — в левый карман. Теперь… поддержка?
Ольга похлопала себя по внутреннему карману куртки:
— Здесь.
Штаубе сунул руку в карман пальто:
— Да, да.
— Отлично, — Ребров надел кожаную фуражку. — Ключ?
Сережа передал ему брелок с ключом.
— Все? — Ребров посмотрел в глаза Ольги.
Она кивнула.
— Ну, двинулись, — он открыт дверь.
