Создать Веру - убить Веру (СИ) - Подымалов Андрей Валентинович (читать книги бесплатно полностью TXT) 📗
А пока люди живут надеждой на лучшие времена и зарываются в рутину будней, чтобы не задумываться над той бестолковщиной, что их окружает. И когда совсем уж становится невмоготу, они прячутся в свои хижины, не сознавая и не понимая, насколько непрочны их стены: ведь контроль за ними не исчезает ни на мгновение. Они считают, что все свои интимные потребности отправляют вдали от любопытных глаз. Какая наивность! — Каждый всегда на виду. Существует лишь иллюзия таинств. Хотя даже за эту иллюзию приходиться быть благодарными: иначе жизнь в этом мире была бы вообще невыносима.
Во-вторых, рукопись наносит удар по теории божественности
Христос всего лишь называл Бога отцом. А это не совсем одно и то же, что позволило бы считать его единственным Божьим Сыном. И с этих позиций любой человек может назвать Бога своим отцом, не погрешив против истины. По той простой причине, что душа человека, заключенная в телесной оболочке, суть — божественная монада, сотворенная Богом.
Слова: «Я и Отец одно» (Ин.10:30) говорят именно о божественности монады и указывают на духовное родство Бога и человека. Однако христианская церковь истолковала их по-своему, приравняв Христа к Богу, что абсолютно неправомерно. Но в результате еще один абсурд был возведен в ранг канона. Оставим это на совести церковных иерархов, хотя в более широком плане они действительно сделали шаг вперед в познании истины, сами того не понимая.
Именно с этих позиций учение Христа, оставленное две тысячи лет назад, кроме явных своих сторон, имеет еще грани, не высвеченные столь ярко. Самое главное в его учении, как было уже сказано выше: человек — сын Бога. Не только сам Христос — божий сын, но и каждый человек. Но в то время это говорило о таком высоком предназначении человека, такие высокие требования предъявляло к нему, что главная суть учения немедленно была извращена. Ответственным за всех людей был избран один — Христос. «Люди, вы слабы, и если ваши грехи не могут быть оправданы, то они могут быть искуплены, и даже уже искуплены — кровью Христа». Результатом же, вместо приоритета моральных ценностей, явилось усиление негативной стороны. Постулат: «Покайся в грехах — Бог простит», — открыл дорогу порокам. Покаяние — это лицемерие. Отпущение грехов — это разврат человека, поощрение его на любые поступки. А индульгенцию на отпущение грехов дают те же самые грешащие люди, только облеченные в священческое одеяние — причем, по большому счету, этого права им никто не давал. Конечно, в этом плане православие стоит как бы обособленно, когда священник и отвечает страждущему: «Бог простит». Но это частность, и общего правила она никак не отменяет.
* * *
Виктор понимал, чем он рискует. Но все же у него был хоть и слабый, но аргумент: «Не спешите обвинять меня в святотатстве: когда я говорю о человеке, как о «боге», я пишу это слово с прописной буквы. Этим я подчеркиваю существенную разницу. А дальше додумайте сами».
* * *
«Итак, что же, в конце концов, определило божественность Иисуса Христа? Это — его воскресение и вознесение. Да, факт воскресения, вроде бы, не подлежит сомнению. Если не допустить, что на кресте умер другой человек, двойник, которого просто похоронили ночью. И тогда сцену воскресения разыграть было довольно легко. А последовавшее за этим вознесение — следствие оптической иллюзии или гипноза апостолов, находящихся в состоянии стресса.
Никто и никогда не задал себе вопрос, для чего Иуда Искариот обнял и поцеловал Иисуса Христа в Гефсиманском саду? Согласно евангелистам, этим он должен был показать стражникам, что это именно тот, кого надо арестовать. Но, позвольте, разве они и так не могли его опознать, тем более, что вместе с ними пришли и иудейские священники, которые очень хорошо знали Христа в лицо, поскольку до этого он немало им принес неприятностей. Поэтому поцелуй Иуды — это всего лишь знак, кого именно надо арестовать, чтобы не произошло ошибки. Да и сам арест проходил в стороне от будущих апостолов. — Они не должны были видеть, кого фактически арестовывают.
Для торжества новой религии нужен был эффектный сценарий с чудом, подтверждающий ее постулаты. Причем, весьма правдоподобный, способный привлечь массу новых сторонников, воодушевленных идеей вечной жизни. И не просто воодушевленных, но готовых ради этого на лишения в этой жизни и готовых с достоинством принять смерть. Великая идея сломила отчаянное сопротивление язычества.
Так кто же все-таки умер на кресте? — Настоящий Христос, тот, кто принес в мир новую религию. Правда, его имени никто не знал, он был просто «божьим сыном», как он себя называл. И он действительно пришел в Иудею с востока. Но по улицам он не ходил, проповеди среди народа не вел, торговцев из храма не изгонял. Он вообще говорил редко. Но все, что он говорил, было ново и необычно. И эти откровения хорошо запоминал тот, кто остался в истории под именем Иисуса Христа. Распространение новой религии — целиком его заслуга. Он и разыграл потом сценарий с воскресением и вознесением.
Кто был настоящий Христос? — Один из Воинов. Один из тех, кто приходит в мир, когда надо повернуть вектор развития земной цивилизации. В данном случае стояла задача повсеместного внедрения принципа Единобожия, что в корне меняло религиозные представления и на многие века формировало систему безопасности — стража моральных устоев. Конечно, эта система была несовершенна, но все же она позволила человечеству дойти до настоящего времени, не скатившись в пучину анархии и первобытного стада.
Но также Воином был и Иуда Искариот. Однако их миссии довольно сильно разнились по степени воздействия на их личное будущее. Если Христос своей смертью отработал карму и резко поднялся в светлые миры, уйдя из Воинов, то для Иуды все было намного хуже. Закон посмертного воздаяния не знает исключений, и Иуда оказался в самых глубинных слоях возмездия. Известный спуск в эти глубинные слои Христа преследовал собой единственную цель — забрать оттуда Иуду. Нарушение закона посмертного воздаяния удалось избежать путем заключения соглашения о временной отсрочке исполнения наказания. Карма осталась, и она все равно должна быть отработана. Долг все равно придется возвращать. Просто Воин, чье последнее воплощение было в образе Иуды, понадобился для выполнения миссии чрезвычайной важности».
Виктор еще раз просмотрел свои предыдущие записи, которые он делал несколько лет назад. Вроде бы они легко и логично укладывались в схему и наглядно развивали тему, обозначенную в названии рукописи. Тем более логично в качестве приложения или еще одной части в рукопись включался «Лабиринт», его многолетние размышления об устройстве мира. Более того, без «Лабиринта» все, что он собирался сказать о Революции Духа, выглядело, по меньшей мере, голословным. Но он постоянно вспоминал слова того невзрачного человечка и все более сомневался в том, стоит ли вообще пытаться напечатать рукопись. Конечно, Мессия когда-то придет, в этом Виктор не сомневался. Но вот когда? Не будет ли его апологетика новой религии преждевременной? Не рано ли он мостит дорогу для Революции Духа?
