В плену у мертвецов - Лимонов Эдуард Вениаминович (читать книги без регистрации .TXT) 📗
«Я кричал, в атаку ходил…», – говорит он сегодня, открыв глаза часов в одиннадцать.
«Ты спрашиваешь или утверждаешь?» – уточняю я.
«Ходил, но вот кричал ли?»
«При мне не кричал. Но с восьми до девяти я был на прогулке».
Аслан сходит со шконки. Суёт ноги в тапочки. Закуривает «Приму» и садится на корточки. Его излюбленная поза. «Мой тейп от шейха Мансура идёт», – говорит он гордо. «Мы – настоящие арийцы, все такие как я, блондины». На самом деле, как я уже отмечал, у него волосы цвета очень тёмного мёда или постаревшей меди. Глаза серые, кожа красная.
«С автоматом во сне в атаку ходил?»
«Ну да…» Он непонимающе смотрит на меня. Все его сны касаются автомата. Во сне он всегда неразлучен с автоматом. «Страшный сон, – признаётся он. – Что в мире?»
«В Ставрополе начался суд над пятью участниками нападения на Будёновск», – сообщаю я. Я знаю, что ему это первостепенно интересно. По «будёновцам» он может прикинуть и свой срок. Сколько дадут ему?
«Закрытым судят», – констатирует он.
«А вас что, открытым будут?»
«Почему? И нас будут закрытым. По Будёновску у них одних „терпил“ около трёх тысяч. У нас „терпил“ много меньше. Дагестанцы нам простили за Кизляр… Дагестанцы, суки, Басаева спровоцировали, а сами разбежались. Как имам Шамиль, чеченцев на резню повёл, а сам царю сдался. Шамиль дагестанец был. У нас тоже такие есть… Перед Второй войной сколько появилось красивых моджахедов: камуфляж дорогой, борода красивая, автомат дорогой, или даже пулемёт, а как федералы появились, так только клочья сбритых бород по Тереку плыли. Красавцы эти бежали из Чечни, а кое-кто и к Кадырову в милиционеры подался… Кадыров, он не чистый чеченец. И Хазбулатов не чистый, он из кабардинцев, Хазбулатов. Как нечистый, я заметил, и храбрость не та…»
«Русское Радио» объявляет что чеченские боевики напали на отделение милиции в селе Бехичу. Один чеченский милиционер убит, одиннадцать ранены. «В здании отделения, – утверждает радио, – учинён настоящий погром». Аслан, оторвавшись от книги (он читает, надев очки, детектив. Зрение у него ухудшилось в результате контузии и касательного ранения в голову), с видимым удовольствием слушает сообщение. Я заметил, что раньше он скрывал свои чувства. Или выражал своё удовольствие по поводу событий в Чечне более скрытно. Очевидно он привык ко мне.
«Аслан, а много в Чечне евреев?» – спрашивает Иван. Он проснулся и лежит, живот вверх, на шконке. Ивану всего 31 год. Это тюрьма, но живот его возвышается заметным холмом.
« В каждом ауле практически есть чечен-еврей. И есть целый аул из евреев», – объясняет Аслан. Сокамерники углубляются в проблему кавказских евреев. Выслушав их, я добавляю мою контрибуцию к проблеме, рассказываю, как шёл однажды в Париже по одной из глухих улочек вблизи Купола Сорбонны, и нашёл книгу «Сталин». В картонном ящике среди макулатуры, книг и журналов. Книга издана была в 1937 году издательством «Файяар», а автором был обозначен некто «имам Рагуза». Книга оказалась экстремально интересной, в особенности уникальна была та её часть, где повествовалось о детстве и юности Сталина. Неизвестный мне автор, спрятавшийся за псевдонимом, отлично знал Кавказ, писал о Кавказе в красочных деталях, а ещё лучше знал происхождение Сталина и друзей его детства и юности. Автор утверждал, что мать Сталина – Екатерина – происходила из семьи горских евреев – разносчиков, что отец её был богатым торговцем. Что мать Сталина была выдана замуж за сапожника осетина, за необразованного пьяницу. Я позвонил в издательство «Файяар» и попытался выяснить у них, кто автор опубликованной в их издательстве полсотни лет назад книги. Кто скрывается за псевдонимом «имам Рагуза». Ответа мне дать не смогли, сказали что все архивы издательства погибли в период Оккупации и Сопротивления и никто в издательстве не знает ничего об «имаме Рагуза»…
Аслан, выслушав мой рассказ, сообщил что чечены – евреи не горят желанием умереть за Родину, и многие об этом открыто говорят. У евреев детей воспитывает мать, – говорит Аслан. Отсюда все беды. К женщинам Аслан относится крайне жёстко. Рассказал, как русский тракторист из станицы Червлёной покончил самоубийством – сенокосилкой снёс себе голову, предварительно сняв с сенокосилки чехол; после того как застал свою жену ебущейся в кукурузе с армянином. «У нас в селе все знали, что она гулящая. Ему говорили – у тебя жена со всеми спит, выгони её или убей. Нужно было убить жену и прикопать», – спокойно вещает Аслан со шконки, сидя. «Женщина ведь это твоя вещь…»
Разговор переходит к чеченским нравам. «У нас пацан везде за отцом следует, чуть подрос. Отец играет в карты, ругается, рассказывает истории, как он там подрался, здесь подрался. Хвалится дракой. Это откладывается в памяти чеченского мальчика. Чеченского мальчика воспитывает отец…»
По радио сообщают, что в Курчалоевском районе погиб Салман Абоев, полковник-мент. «Вот, эта сука погибла, хорошо!» – радуется Аслан. «Это Кадыров сделал его полковником, какой он полковник… Вор он. Дом отстроил себе, – мрамором украшен. Сын ездил в школу за 200 метров в джипе „Гранд-Чероки“. Сына школьники один раз взорвали, бросили гранату в джип».
«Я считал, что хоть вы друг за друга, чеченцы, а вы враждуете как русские».
«А мы друг за друга. Те, кто солдаты, подчинённые им всё прощается. Виноват только лидер. Тот, кто главный, ну, может, второй человек наказывается, остальные чеченцы – братья». Из рассказов Аслана вырастает чеченское общество – крайне консервативное, даже реакционное. Где брат не может увидеть даже кусок обнажённой кожи сестры. Одновременно это храброе общество. Наказ чеченских командиров своим бойцам звучит примерно так: «Попадёте в плен, будут пытать, не молчите, называйте командиров. Меня называйте! Если не скажешь, русские убьют тебя. Мы – небольшой народ. Потому вы должны беречь себя, чтобы роды ваши продолжались. Особенно молодые, бездетные, берегите себя».
«Аслан, как будет „здравствуйте“ по-чеченски?»
"Много есть выражений. На улице, подходя к незнакомым говоришь «Салям алейкум» Если встретился с кем-то, то говоришь: «Марш вохыл» или «марш воыл». Это значит «Проходи свободным!»
«А как будет „до свиданья“, Аслан?»
«Адэкюэль», -жизнь чтоб твоя лучше была"
Слова чеченского языка похожи на французские слова, делаю я вывод. «Марш» может быть произведено от французского глагола «marcher» – ходить, маршировать. А какое само по себе пожелание гордое «проходи» или «ходи свободным!» Рядом может быть поставлена, впрочем, тоже гордая воровская клятва: «Век свободы не видать!»
Когда началась Первая Чеченская война, национал-большевики её шумно приветствовали. «Да здравствует война!» – был лозунг «Лимонки» №2. Я тогда не был знаком с Асланом. Я не уверен, что мы убрали бы лозунг, если бы я был знаком с Асланом, в конце концов политический лидер себе не принадлежит, и его личные симпатии – всего лишь его личные симпатии), но истолковывали мы бы лозунг по-иному. Это не подлежит сомнению.
Иван с ненавистью смотрит на «талибов» по ящику. «Во, обезьяны!» Я, поглядев на фотографии лиц, объявленных американцами угонщиками самолётов, устремившими их затем в террористическую атаку на Мировой Торговый Центр, имел неосторожность сказать о Мохаммеде Атта, что у него «доброе лицо человека в очках». Иван на взвинченных тонах сказал, что угонщики – «больные люди». Я возразил: «Эти люди – герои, а у тебя, Иван, идеал – человек – прямая кишка, в рот – еда, из задницы – дерьмо. Ты не понимаешь, Иван, героизма, на хочешь понять, что люди, вонзившиеся в Американские башни, сделали это в особом состоянии духа. Они – герои…»
«В атаке, – поддержал меня Аслан, – даже смерти ищешь. Умереть даже хочется». Я встретил в жизни совсем не много людей, способных отстаивать подобную точку зрения. Она не современна и не своевременна в европейском обществе. Аслан сделан из того же теста, что и анонимные герои, погибшие в самолётах. Он скотовод, человек от кошары и от трактора. Он средневековый Человек. И воин.
