Сердца четырех - Сорокин Владимир Георгиевич (читать книги без .txt) 📗
— Все! Все! — махнул рукой Сергеев, направляясь к выходу. — Забирайте отливку и убирайтесь.
Он вышел, члены заводской администрации стали выходить следом. Штаубе ударил Сережу по шеке. Сережа заплакал.
— А вот это уж лишнее, — покачал головой Павлов, — Легче всего — выпороть ребенка. Кто это сказал, не помните? Горький…
Все вернулись в цех. Шестеро рабочих разбивали кувалдами опоку, установленную на стальной платформе. Вскоре опока треснула и развалилась на куски, обнажив раскаленную, яркокрасную отливку.
— Докладывайте, — сказал Ребров.
— Значит, — кашлянул Сергеев, — силами нашего предприятия и при помощи сотрудников Государственного Зоологического музея была произведена отливка из нержавеющей стали по форме увеличенной в 10000 раз личинки чесоточного клеща. Вес отливки: 1800 кг. Сергеев кивнул Козлову, он развернул бумажку, стал читать:
Чесоточный клещ (Acanis siro). Самки 0,3 мм длиной, тело округлое, с короткими ногами, покровы кожистые, бороздчатые. Самец вдвое меньше. Самка питается кожей, прогрызая в ее роговом слое извилистые ходы до 15 мм длиной, которые различаются через поверхность кожи в виде сероватых линий. Яйца 0,1 мм откладываются в ходах, над ними самка обычно выгрызает вентиляционные отверстия. Вылупившаяся из яйца личинка лишена половых признаков и трех последних сегментов брюшка, все шесть ног ее недоразвиты. Личинка развивается во взрослого клеща в две стадии, становясь сначала протонимфой, затем телеонимфой. Личинки и протонимфы живут в ходах, питаясь остатками изгрызенной самкой кожи и тканевой жидкостью. Сами они ходов не прогрызают. Протонимфы превращаются в телеонимф, которые выползают на поверхность кожи обычно ночью, когда больной спит. Здесь часть их превращается в самцов, которые спариваются с женскими телеонимфами — будущими самками. Оплодотворенные телеонимфы вгрызаются в кожу и превращаются в самок. Самцы проводят…
— Достаточно, — прервал его Ребров. — Давайте грузить.
Сергеев махнул рукой, платформа, подцепленная краном, стала подниматься. Рабочие уже успели убрать куски опоки и срезать с отливки литники, прикрывшись от жара щитами.
— Леонид Яковлевич, только тут с шофером неприятность случилась, я вам забыл сказать, — озабоченно нахмурился Сергеев.
— Что такое?
— Они машину еще давно прислали, а шоферу вдруг плохо стало: рвота, чуть сознание не потерял. Сказал, утром консервы ел. Ну, мы скорую вызвали. А вас кто-нибудь из наших повезет — Белкин или Саша Егоров.
— У нас свой шофер найдется, — Ребров двинулся вперед, к раскрывающимся воротам цеха.
— Как хотите, — злобно пробормотал Сергеев.
Кран вынес платформу из цеха и она повисла над кузовом грузовика.
— Майна! — крикнул усатый рабочий и платформу опустили в кузов.
К Реброву подошел Якушев.
— Поведешь МАЗ. Товарищ полковник дорогу покажет, — сказал Ребров. Якушев кивнул и полез в кабину. Штаубе сел с ним.
Рсбров подошел к ЗИЛу и сел за руль. Ольга и Сережа сели сзади.
— А как же… — нахмурился побагровевший Сергеев.
— Вот так, товарищ Сергеев, — Ребров опустят стекло. — ты думаешь, я всю жизнь в кабинете просидел?
Хохлов дважды подмигнул Реброву. Ребров завел мотор, резко развернул машину и повел к воротам, сигналя. МАЗ тронулся следом.
— Поддержка, знедо по девятке, Сереже взять соф, — не оборачиваясь сказал Ребров.
Ворота октрылись. Ребров свернул налево и резко прибавит скорость.
— Ну что, прав я оказался? — усмехнулся Якушев, выезжая из ворот.
— Засранцы пастуховские! — засмеялся Штаубе. — Все замазаны! И Павлов, и Сергеев, и Толстожопый! Ну и мудаки! Свет таких не видывал!
— Теперь понятно, почему Радченко сдал в спецхран.
— Ну, козлы! Ну, мудилы! — смеялся Штаубе. — Бармин клялся-божился, что Лебедев в Уренгой не сунется! А с шофером! Дуболомы!
В 14.02 МАЗ подъехал к «Универсаму» на Голубинской улице.
Огромная толпа шумно втискивалась в только что открытые двери магазина.
— Внимание, товарищи! — раздался голос в мегафоне. — Повторяю! Продуктовые посылки буду выдаваться при предъявлении двух документов: удостоверения участника войны — раз! Талона Черемушкинского райисполкома — два! При отсутствии одного из этих документов посылка выдаваться не будет!
— Что это они с опозданием… — зевнул Штаубе.
— Как всегда, — Якушев объехал толпу, развернулся и стал задом подъезжать к воротам внутреннего двора магазина.
— Откуда посылки-то? — Штаубе вынул сегмент, сдвинул зубцы на 2 пункта.
— ФРГ. Хотели к Рождеству, а потом почему-то перенесли.
— Еще бы им не перенести! — усмехнулся Штаубе.
Якушев трижды посигналил, ворота открыли. Весь внутренний двор «Универсама» был заполнен людьми, которые расступились, пропуская грузовик. МАЗ осторожно въехал и остановился перед кучей из кусков сливочного масла.
— Давай сразу! — сказал Штаубе Якушеву, вылез из кабины и двинулся через толпу.
Кузов МАЗа стал подниматься. К Штаубе подошли две сорокапятилетние женщины, близнецы Маша и Марина, одетые в одинаковые серые ватники, синие платки и резиновые сапоги. Обе держали на тарелках по стакану с прозрачной жидкостью. Штаубе посмотрел в глаза женщин, взял стакан с тарелки Марины, стал подкосить к губам и вдруг выплеснул в лицо Маши. Маша дико закричала и, схватившись за лицо, упала ничком.
— Вот так, вот так! — Штаубе бросил стакан на грязный снег, поднял другой и понюхал.
— И еще на курву, — прохрипел полный мужик, склоняясь над Машей с трехлитровой бутылью. Кто-то вытянул резиновую пробку, дымящаяся кислота потекла на голову Маши. Марину ударили железной трубой по голове, она упала рядом с Машей.
— Вот так, вот так! — Штаубе плюнул в стакан и с силой бросил его в лицо близстоящего человека. Человек схватился за лицо и отвернулся. В это время багрово-красная, окутанная паром отливка съехала с кузова в кучу масла и с шипением стала погружаться в нее. — Вот так, вот так! — Штаубе сделал рукой сложное движение.
Одиннадцать человек подняли квадратную бетонную плиту и положили на Машу и Марину. Шестнадцать человек поднесли и поставили на плиту массивный несгораемый шкаф. Штаубе подсадили, он влез на шкаф, выпрямился, опираясь на палку. Все стихли. Штаубе вынул из кармана кителя бумажку, развернул, посмотрел, потом скомкал и бросил.
