Погнали - Хелл Ричард (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации txt) 📗

Но мне так больно, так больно, так больно.

Годы на героине — как обряд инициации. Время в пустыне. Война. Чему я научился за этот срок? Все, что ты творишь, ты творишь над собой, причем никто тебя не заставляет, и если кто-то и виноват, то только ты сам. Так что нечего ныть, и плакаться, и обвинять всех и вся в том, что тебе так плохо. Люди — причудливые гибриды, отличающиеся от других видов переразвитым интеллектом, из-за которого в них развивается нездоровая склонность выдумывать себе идеалы далеко за пределами возможностей их достаточно простенькой нервной системы. Ничего не меняется в этом мире, все остается по-прежнему, разве что на шкале эволюции слишком мелкие деления, так что и не разглядишь… О чем я думаю?! Кажется, я теряю нить… Что?…

Блядь, блядь, блядь. Мудацкая жара. Я весь больной. Мысли — только о дозе. Как это скучно. Мне самому надоело, правда. Да, знаю, знаю: это все — между мной и Господом, а вам это на хрен не надо. Так я вам и не навязываюсь. Кому нужен опухший, и потный, и мутный нарк…

Мы проезжаем Лавлок и Тускарору, Хребет и Волшебный Город, Покателло, Портейдж, Хонивиль, Корин, Бонтифул… Весь день Крисса только и слышит от меня, что «Прости меня» и «Спасибо», но она, кажется, вовсе не напрягается. Поразительное терпение у человека. Сейчас я более-менее отошел, и мне больше не кажется, что с меня заживо содрали кожу, и я уже могу выносить чужие прикосновения, и по ночам мы лежим с ней, обнявшись, и я мысленно обещаю себе запомнить… лежу, такой чистый после вечернего душа, упиваясь покоем и животным теплом, и она вся моя, вся — для меня, словно по волшебству, и я разворачиваю ее лицом к себе, и целую, и все так уютно, так нежно, так бережно, секс — как открытие новой земли, как будто мы вместе, чтобы дарить друг другу неожиданные подарки, как будто нам ничего не нужно для себя, и каждый хочет отдать другому всего себя, и я снова думаю, что, наверное, это и есть любовь, пусть мимолетная, пусть эфемерная, это не важно, узнать ее один раз, значит, узнать ее навсегда, и то, что она не вечна, так и должно быть. Только так — правильно. В этом — сама ее сущность. У нее будут другие мужчины, у меня — другие женщины… ну и что? Главное, мы любим друг друга, а все рассуждения, вопросы и домыслы — это все прах и пыль.

Я пока что забил на книгу, но Крисса ни в чем меня не упрекает.

Как-то под вечер мы приезжаем к большому озеру. После полуночи идем прогуляться по берегу. Фонарей нет, небо затянуто тучами. Луна появляется только эпизодически, в редких разрывах в плотных облаках, воздух как будто подернут туманной дымкой. Вокруг — ни души. Мы одни. Проходим вдоль аккуратной стоянки для трейлеров напротив гостиницы, по темной и тихой дороге, что ведет прямо к воде сквозь деревья. В ветвях жужжат насекомые, где-то на озере плещутся птицы. У озера — узкий песчаный пляж. Стоит пара-тройка пластмассовых стульев. Мы садимся прямо на песок, подтянув колени к груди. Воздух влажный, но прохладный и ароматный, на невидимой воде тихо покачиваются три пустых лодки. Звезд нет. Если как следует приглядеться, на горизонте можно различить два разных оттенка густой темноты, но это кажется просто иллюзией, безотчетной попыткой уцепиться за предвзятую злую реальность. На самом деле, пустые лодки висят в пустоте, равнодушной и бесконечной. Мне тоже хочется зависнуть в безбрежности. Стать самой этой безбрежностью. Вот о чем надо молиться. Она питает меня, эта черная бесконечность. Я почти счастлив. И это счастье никак не связано с наркотой.

Со мной по-прежнему трудно общаться. Я почти ничего не даю Криссе, и несу всякий бред, и веду себя, как эгоист, о чем потом очень жалею.

Я не знаю, кто я теперь. Не знаю, что делать. Чувствую себя Рип Ван Винклем каким-то. Мне страшно, я ни в чем не уверен, я не знаю, как себя вести. Хочется лишь одного: чтобы меня оставили в покое. Хочу быть один. Но я не знаю, что мне с собой делать. Я забыл, как ухаживать за собой, как себя кормить, я понятия не имею, как справляться с ежедневной рутиной. Мне не нравится, что у меня есть тело. Мне не нравится, что меня можно увидеть со стороны. Я сам себе вижусь такой взбесившейся головой, крутящейся на шарнирах и глядящей на мир, который даже не подозревает о том, что за ним наблюдают, и я бью его плетью мысли, гляжу на него с усмешкой, и мой взгляд пронзает пространство, обжигает, парализует, и все под ним съеживается и дрожит, но у меня нету сил на жестокость, на самом деле, я — кроткое и изнуренное существо, совершенное никчемное, слабое, раздражительное, вечно хнычущее и ленивое.

Крисса сдала пленки в проявку и отпечатала фоты. Она мне их показывает. Большинство фотографий — цветные. 8 х 10. Все люди на снимках — с явными умственными отклонениями, но и с проблесками гениальности, все места — очень знакомые, непонятные и забытые. Замечательные фотографии. Я потрясен. Как ей удалось передать эту глубинную пустоту в портретах обыкновенных туземцев-дебилов?! Поразительно. Я в жизни такого не видел. И эти яркие геометрические фигуры, которые как бы парят в воздухе на некоторых фотографиях — что это, откуда? Нет, фоты — супер.

Например, этот недокормленный юный мутант с пестрыми волосами и безвольным подбородком, который все равно кажется слишком тяжелым для этого маленького заморыша, кожа у него у него белая, как полупрозрачная зубная паста, вся в красных пятнышках, и на шее — разводы грязи; одет он в китайский халат с изысканной вышивкой, и сидит, съежившись, в каком-то огромном блестящем кресле, в необъятной гостиной с большой антикварной люстрой, бесконечными коврами, картинами импрессионистов и модернистов на стенах, тяжелыми шторами, что сияют, как радий, и богатой мебелью с роскошной обивкой, разбросанной по пространству наподобие камней в японском саду. Композиция и цвета — безупречны. В руках у парня — акустическая гитара. Он как будто что-то наигрывает для себя, и лицо у него — задумчивое и умное, и это при том, что он явно умственно неполноценный. Фотография очень живая и искренняя — Крисса увидела что-то в его берлоге и сняла это на пленку. Она настоящая, фотография. Очень красивая и интересная. И парень на снимке — личность весьма притягательная. Хочется смотреть на него и смотреть. И, самое главное, непонятно: то ли он полный придурок, то ли хитрый убийца, который лишь косит под полоумного.

Или вот: толстая тетка, снятая со спины. Она слегка наклонилась вперед. На ней — короткое цветастое платье, и ее голые ноги похожи на два скрученных стеганных одеяла телесного цвета. Очевидно, она наклонилась не просто так, но нам не видно, чего она там делает. Снимок сделан на улице, на какой-то автостоянке. Вокруг большие машины. А в правом верхнем углу — какой-то маленький красный треугольник, немного обрезанный, но почти целый; непонятно откуда взявшийся. Может быть, это толстая тетка случайно пернула, когда наклонялась, и вот выпердела эту штуку? Или, может быть, это НЛО? На рисунок это не похоже. Это явно какой-то предмет, обладающий массой. Да, и что делает эта тетка? Судя по свету, дело происходит где-то после обеда, но кроме толстухи, людей на стоянке не наблюдается, только одна крошечная фигурка на заднем плане — уже на бульваре. Там же, на заднем плане, виднеется несколько пальм. Машины на стоянке — огромные. Глянцевая фотография вся насыщена цветом. От нее веет какой-то странной печалью и почти осязаемой упругой жесткостью.

Я потрясен. Я смотрю на Криссу, как будто у нее вдруг выросли крылья или что-нибудь в этом роде. В голове все плывет. Мысли путаются от восторга. Крисса отпечатала только пять или шесть снимков, которые явно отобрала заранее. Она и сама знает, что это хорошие фоты, но ей все равно приятно, что они мне понравились.

— Потрясающе. Великолепно, — говорю я. — Мне самому никогда не создать ничего даже близко похожего. Мой текст по сравнению с ними будет смотреться жалко и бледно. Крисса, ты — гений.

Она улыбается, как ребенок, которого похвалили: довольная, гордая, но и слегка настороженная — как будто боится, что похвалить-то ее похвалили, но сейчас скажут, что хвалить было не за что.