Гопники - Козлов Владимир Владимирович (электронные книги без регистрации .txt) 📗
– Ага, в общественном месте в нетрезвом состоянии, – Миша Горбатый махает дружинникам. – Идите сюда. Забираем их.
Папаша Севастьяновой берет меня за руку, второй дружинник – Вэка. Но мне уже на все насрать.
Они приводят нас в ментовку. Я здесь ни разу раньше не был. В первой большой комнате – два стола и черно-белым телевизор. По телевизору показывают Юрия Антонова. Из-за помех его свиную рожу едва можно разобрать.
За столом сидят еще двое дружинников и пьют пиво.
– Веди его в детскую комнату, – говорит Горбатый Севастьянову, и он ведет меня к двери в другом конце комнаты. За ней – коридор, а в нем еще несколько дверей. На одной ободранная табличка «Детская комната милиции». Севастьянов открывает дверь и толкает меня внутрь.
– Смотри, чтоб без глупостей, – и закрывает дверь.
В комнате горит тусклая пыльная лампочка без абажура. В другом конце – стол, над ним – портрет Ленина. У стены – несколько стульев. Я сажусь.
Минут через десять приходит Горбатый.
– Ну, что? Отправить тебя в вытрезвитель?
Я кручу головой.
– Ты разговаривай, а не мотай головой.
– Не надо, – говорю я. Язык как будто распух, и голос вообще чужой.
– А ведь мы можем. И еще штрафу тебе ввалим – появление в общественном месте в нетрезвом виде, а это уже мелкое хулиганство. Ты это знаешь?
– Нет.
– Ну, теперь будешь знать.
Он смотрит на меня. Я смотрю в стену.
– Ну, что с тобой делать?
– Отпустите.
– А губа у тебя не залупится? Если бы мы всех отпускали… Где учишься?
– В семнадцатой.
– В каком классе?
– Девятом.
– А родители кто?
– Мама – бухгалтер, отец – культпросветработник.
– Ну, вот. Нормальная семья. А зачем тебе эта шпана?
Я ничего не говорю.
– Ладно, составим бумагу в школу, пусть тебе там мозги пропесочат. Посидишь здесь, протрезвеешь, потом пойдешь тихонько домой. И смотри – чтоб без глупостей.
– Хорошо.
Бумага приходит в школу уже через несколько дней: поторопились, козлы. Я тусанулся – вдруг выгонят? Когда рассказал Быку с Вэком – они говорят: ну и что, пойдешь в вечернюю. Ничего не понимают пацаны. Какая может быть вечерняя школа? Родители охуеют, если я хотя бы, десять классов в нормальной школе не закончу. Я же у них один. Они надеялись, что стану «нормальным», в институт там поступлю…
На классном часу – собрание, «разбирают» меня. Я знаю, что пацаны против меня ничего не скажут – им это не надо, а бабы повыделываются обязательно.
Начинает Классная:
– Я скажу что-то в некотором смысле банальное, но ведь так оно и есть на самом деле. Пропадает человек, просто пропадает. Ты ведь, Андрей, способный парень, из хорошей семьи. Мог бы хорошо учиться, а вместо этого якшаешься со всякой шпаной. Зачем тебе это надо?
Я молчу и смотрю в окно.
– Нет, Андрей, ты здесь отмалчиваться не будешь. Раз мы ради тебя здесь собрались, то будь добр, объясни нам, пожалуйста. Ответь на конкретный вопрос: зачем тебе это надо?
– Что надо?
– Ну, вот, начинается. Зачем надо пить алкогольные напитки, гулять со всякой шпаной, попадать в милицию?
Я молчу.
– Ну, вот, видишь, тебе даже и сказать нечего.
Потом встает «шестерка» Сафонова – противная дура, дочка Инессы, которая ведет математику, только не в нашем классе.
– Ты позоришь наш класс, – говорит она. – Ты хоть сам понимаешь это? Из-за тебя нам могут не дать поездку в Ленинград в конце учебного года. Ты это понимаешь? Тебе надо взяться за ум.
Не твое дело, дура. Иди дальше «шестери» учителям, сука. Другие сидят и не слушают, им насрать и на меня и на собрание, главное, чтобы скорее отпустили домой. На поездку в Ленинград, может быть, и не насрать, но я не верю, что из-за меня ее могут не дать.
– Ну, что с тобой делать, Андрей?
У Классной такой вид, типа она волнуется за меня, типа ей не все равно, что из меня получится. Какое ей дело?
– Ничего не надо со мной делать. Я больше так не буду.
Сказал – и самому противно: как в первом классе, бля. Некоторые смеются.
– Ты же взрослый человек, Андрей. Сказать «больше не буду» – мало. Тебе надо поменять образ жизни, найти нормальных друзей, взяться за учебу, – говорит Классная. – Не все потеряно. Ты мог бы хорошо учиться, поступить в институт.
Я молча слушаю. Пусть говорит, что хочет. Чем быстрее скажет, тем раньше все закончится, и я пойду домой.
Вечером прихожу на остановку. Там сидит Бык – уже немного бухой – видно пропил остатки стипухи.
– Ну, что, выебли тебя я классе? – спрашивает он.
– Так, немного.
– И что теперь?
– Ничего. Строгий выговор. Еще одна бумага – выгонят.
– Не ссы. Понты все это. А вот Вэка выгнали из хабзы.
– Откуда ты знаешь?
– Он заходил сегодня.
– Что, за эту бумажку?
– Не только. Он еще и мастаков пиздил, и не учился ни хера.
– Смотри, вон та баба, которая с Неформалом.
Она подходит к остановке.
– Пошли поговорим, – говорит Бык. Я остаюсь сидеть, а он стает и подходит к ней.
– Привет. Сигарету хочешь, – Бык вытаскивает из кармана пачку Космоса. Она смотрит на него, как на малолетку, который доколупывается до взрослой тетки, и ничего не говорит.
– Ты же на этом районе живешь, а мы – свои пацаны здесь. Давай познакомимся.
– Не надо нам знакомиться. До свидания.
Она отходит на пару метров в сторону.
– Ну, как хочешь.
Бык возвращается ко мне.
– Зачем тебе эта коза? – говорю я. – Ты что, ее снять хочешь?
– Ну, не знаю… – Бык тупо улыбается.
– Пошли лучше к Вэку, – говорю я.
– Ну, пошли.
Вэк дома один.
– Ну, что? – спрашивает Бык.
– Нихуя. Давай бухнем.
– Давай.
Он ставит поллитра водки и закуску – сало с чесноком и хлеб – как всегда. Водка уходит быстро. Вэк начинает выделываться:
– Мне учило до жопы. Выгнали – и заебись.
– А что ты делать будешь? – мне тоже дало, и голос – как не свой.
– Работать пойду. Деньги зарабатывать – на химзавод. Буду триста рублей иметь, не то, что ты Бык, в своем училе и тем более ты, Гонец, в школе.
– Заебись. Будешь нам проставлять.
– Ага. Дождешься.
– Блядь, сигареты кончились, – Бык зажимает в кулак пустую пачку из-под Космоса. – У тебя есть, Вэк?
