Невидимки (ЛП) - Литтл Бентли (серия книг txt) 📗
Чуть.
Сомневался я лишь секунду. Я прекрасно понимал, что если это кто-нибудь прочтёт, меня уволят, но именно этого мне и надо было. В конце концов, мои страдания закончатся. Тогда я смогу начать искать новую работу.
Но из своего опыта я совершенно точно знал, что никто это читать не станет. Те, кому я передавал свои работы вряд ли следовали написанным инструкциям, не говоря о том, чтобы их читать.
«Утилизированный за плохую работу сотрудник не может быть нанят обратно и должен быть четвертован согласно установленным правилам, — напечатал я. — В настоящем исправлении указывается, что сотрудник должен быть ликвидирован путём повешения».
Я ухмыльнулся и перечитал это предложение. Позади меня Вирджиния и Лоис обсуждали свою работу и просмотренные вчера сериалы. Часть меня беспокоилась, что кто-нибудь из них подойдёт ко мне, заглянет через плечо и прочтёт, что я написал, но скорее всего, нет, они, наверняка, уже забыли о моём существовании. «Отсутствие в течение трёх дней, не связанное с болезнью, наказывается уничтожением посредством электрического стула. Приговор должны приводить в исполнение начальники соответствующих отделов и подразделений».
Я ждал последствий за шалость с «Порядком утилизации», но они так и не наступили. Прошёл день. Второй. Третий. Неделя. Очевидно, Стюарт даже не думал читать обновление, хотя он как ужаленный настаивал на срочном его выполнении, будто это самое важно дело в мире.
На всякий случай, чтобы убедиться, я спросил его об этом, когда как-то утром случайно застал возле стола Хоуп.
— Всё в порядке, — ответил Стюарт.
Он его не читал.
Или… наоборот, читал.
Я ощутил знакомую тяжесть в животе. То, что я писал, оставалось анонимным, как и то, что я делал или говорил? Мои записи тоже были невидимыми? Я об этом раньше не задумывался, но такое вполне возможно. Более чем возможно.
Я вспомнил о тройке по английскому в аттестате.
В следующий раз, работая над инструкцией к ГеоКомму, я написал: «Если все поля заполнены верно, нажмите [Ввод], и вашу мамашу трахнут в зад. Ей это нравится».
Ни единого замечания.
Так как на меня продолжали не обращать внимания, я пошёл дальше и начал приходить на работу в джинсах, футболке и удобных кроссовках, вместо официального костюма и галстука. Мне не было сделано ни единого замечания, ни единого выговора. Каждое утро я стоял в лифте в толпе одинаковых чёрных костюмов и красных галстуков, одетый, как уличный оборванец и никто не сказал ни слова. На встречах со Стюартом и Бэнксом я появлялся в рваных «Ливайсах», грязных кроссовках и майках со старых рок-концертов, и никто этого не замечал.
В середине октября Стюарт отправился в недельный отпуск и оставил на моём столе задания и сроки их выполнения. Но его отсутствие означало, что, то редкое общение, которое я поддерживал с другими людьми, прекращалось на целую неделю. Пока его не было, я вообще ни с кем не разговаривал. И никто не разговаривал со мной. Я был совершенно невидимым.
Вечером в пятницу я вернулся с работы, и мне отчаянно захотелось поговорить хоть с кем-нибудь.
Только говорить было не с кем.
Я схватил старый журнал и в самом конце нашёл объявления секса по телефону, где женщины разговаривали с тобой о сексе за три доллара в минуту. Я набрал номер, желая поговорить хоть с кем-нибудь и услышать хоть что-нибудь в ответ.
Я попал на записанный голос.
12.
Когда в понедельник я пришёл на работу, то за столом Дерека кто-то сидел.
Я буквально замер на месте, настолько я был удивлён. Это оказался парень моего возраста, может, чуть постарше с русой бородой и длинными волосами. Он был одет в стандартные черные/серые брюки, но его галстук был широким и очень ярких цветов, на нём были изображены туканы, стоявшие на ананасах. Увидев меня, он широко и искренне улыбнулся.
— Здорово, чувак, — сказал он.
Я кивнул, не зная, как реагировать.
— Я — Дэвид. — Он встал и протянул руку, я её пожал. — Меня сюда перевели из расчётного. А ты, наверное, Боб.
Я снова кивнул.
— Ты будешь выполнять работу Дерека? — тупо спросил я.
Он рассмеялся.
— Какую работу? Этой должности больше нет. Всё равно, осталось одно название. Они просто из жалости позволили мужику досидеть до пенсии.
— Мне всегда было интересно, чем он занимался.
— Не тебе одному. Как вы тут с ним?
Я неопределенно пожал плечами.
— Я не очень хорошо его знал. Я сам тут работаю всего несколько месяцев…
— Ой, да ладно. Он — тот ещё засранец.
Я вдруг улыбнулся.
— Ладно, — признался я. — Мы не были близкими друзьями.
— Хорошо. Ты мне уже нравишься.
Я прошёл за стол и сел. Мне полегчало. Прошло столько времени с последнего разговора хоть с кем-нибудь, что эта короткая беседа воодушевила меня, я был вдохновлен тем, что мой новый сосед по кабинету заметил меня.
Может, моё состояние начало обращаться вспять.
— Чем ты занимаешься? — спросил я.
— Всё теми же расчетами, — ответил он. — Только теперь для твоего отдела. Мне кажется, эту должность придумали специально, чтобы выпихнуть меня на этаж повыше. Эти старые пердуны из моего отдела совершенно не хотели со мной работать.
Я рассмеялся.
— Я серьезно.
Я улыбнулся. Может, в том отделе и не хотели с ним работать, но я определенно хотел.
Я оказался прав. Мы с Дэвидом очень быстро сдружились. Важнейшую роль сыграло то, что мы оказались примерно одного возраста, однако и без этого, он был очень открытым дружелюбным человеком, из того типа людей, которые находили общий язык с кем угодно. Практические с самого начала нашего общения, у меня сложилось впечатление, будто мы старые друзья. Не нашлось ни одной темы, которую мы бы не захотели обсуждать, у него на всё имелось своё мнение. Существовавшая между мной и остальными стена куда-то пропадала, когда я разговаривал с ним.
Он меня не только замечал и принимал, я, кажется, ему нравился.
Когда он решил задать «тот самый вопрос» была среда. Я знал, что рано или поздно он его задаст, даже готовился к этому, но всё равно это случилось неожиданно. Стояла середина дня, я сидел и проверял документы по ГеоКомму, которые распечатала днём ранее, а Дэвид пользовался утренним перерывом и жевал пирог-фрито, сидя в кресле.
Он вытер рот и посмотрел на меня.
— Так, что, ты женат? Или подружка есть?
— Подруга, — ответил я и тут же исправился: — Была.
Видимо, мои мысли отразились на лице, потому что Дэвид тут же заявил:
— Прости, чувак. Не моё дело. Если не хочешь говорить, то не надо.
Но я хотел. Я ни с кем не обсуждал наш разрыв, мне вдруг очень захотелось рассказать кому-нибудь, что произошло.
И я рассказал Дэвиду всё. Ну, почти всё. Я не стал говорить о том, что чувствую себя Невидимкой, но я поведал ему, как всё начало сыпаться с тех пор как я вышел на эту работу, о том, что бы слишком упрям, чтобы заговорить с ней, о том, как однажды пришёл домой, а она собрала вещи и ушла. Я думал, если выговорюсь, будет легче, но мне, наоборот, стало только хуже. Воспоминания были ещё слишком яркими, события слишком свежими и разговор о них вызвал лишь очередной приступ боли.
Дэвид помотал головой.
— Хреново дело. Она просто собрала манатки и свалила?
Я кивнул.
— Ну, а что было, когда ты попытался вернуть её? Что ты ей сказал?
— Чего?
— Что было, когда ты её нашёл? — Он хмуро посмотрел на меня. — Ты же попробовал её вернуть, да?
А должен был? Она хотела именно этого? Ей требовались доказательства того, что я люблю её, что она нужна мне? Мне надо было по-геройски броситься за ней и отбить обратно? У меня было такое гнетущее ощущение, что, да, должен был, надо было поступить так, как она хотела. Я посмотрел на Дэвида и медленно помотал головой.
— Нет, не пробовал.
— Ах, блин. Чувак, ты всё слил. Теперь её уже не вернуть. Сколько времени уже прошло?
