Гламорама - Эллис Брет Истон (хорошие книги бесплатные полностью .txt) 📗

— Люди говорят мне, что у меня очень продвинутый подход, — признаю я.

— Тебе стоит пересмотреть внимательно все старые клипы Мадонны.

— Когда руки дойдут.

— По-моему, ты чувствуешь дух времени, — говорит Билл. — Ты рулишь ситуацией.

— Люди говорят мне, что ситуация — это я, Билл.

— Люди берут с тебя пример, вот в чем вся соль, — говорит Билл. — Люди любят раскаявшихся грешников.

Небольшая пауза, во время которой я изучаю свое отражение в зеркале.

— Так ты меня считаешь таким, Билл? — спрашиваю я. — Раскаявшимся грешником?

— Ты словно Боуи, — говорит Билл. — Такой подход многим нравится. Это называется «внутренний поиск». Я нашел это выражение в словаре.

— В чем ты пытаешься убедить меня, Билл?

— Я собираю предложения для Виктора Джонсона, — говорит Билл. — И я счастлив, что мне предоставлена такая возможность.

Пауза.

— Билл… я не думаю… — Я замолкаю, обдумывая, как бы лучше подать эту новость. — Я не… Это не я.

— Что ты имеешь в виду? С кем я тогда разговариваю? — торопливо спрашивает Билл, а затем добавляет низким, сиплым голосом. — Это ведь не Дагби? — Я слышу, как у него стучат зубы на другом конце провода.

— Дагби? — переспрашиваю я. — Да нет, это не Дагби. Билл, послушай, я только что поступил в университет…

— Но ведь это рекламный ход, верно? — зевает Билл. — А?

Пауза.

— Нет, Билл, это не рекламный ход.

— Остановись, во имя любви, пока мое сердце не лопнуло! — взывает Билл. — Предупреждай меня хотя бы высокочастотным звуковым сигналом, перед тем как произносить в моем присутствии подобные реплики.

— Это не реплика, Билл, — говорю я. — Я поступил на юридический факультет и не собираюсь сниматься ни в каком кино.

— Тебе предложили в «Космических кадетах» роль астронавта, который помогает спасти мир, а режиссировать фильм будет не кто иной, как сам мистер Уилл Смит, ваш покорный слуга! Фирма Hasbro намеревается к следующему Рождеству выбросить на рынок четыре вида кукол «Виктор Джонсон», и я уж прослежу, будь спокоен, чтобы никакой цензуры, реалистичные гениталии и все такое. — Билл заходится в бесконечном приступе кашля, а затем хрипло добавляет: — Если ты понимаешь, что я имею в виду.

— Это отдает чистой коммерцией!

— Что я слышу! «Космические кадеты» для тебя недостаточно круто? — Я слышу как Билл постукивает пальцем по наушникам. — Алло? Кто на линии? — Пауза. — Может, это все-таки Дагби?

— А что тут еще скажешь? — вздыхаю я, проверяя мое лицо на предмет дефектов, но сегодня вечером мое лицо безупречно.

— Нет, конечно, если ты хочешь, ты можешь сыграть типа по кличке Предатель, которого забивают до полусмерти на автостоянке в независимой кинокартине под названием «Ренегаты», а ставит ее какой-то итальяшка, прямиком из нарколечебницы, известный всем исключительно как Вивви, твои суточные составят двадцать талонов на обед в «Burger King», и никакого банкета в конце съемок. — Билл делает паузу, чтобы дать мне возможность обдумать эту информацию. — Решение — за Виктором Джонсоном.

— Я сообщу тебе его решение, — говорю я. — А сейчас мне надо бежать. Я опаздываю на вечеринку.

— Слушай, перестань изображать из себя крутого.

— А я и не изображаю.

— Не будь ослом, ты должен понимать, что фишку со смертью любимой — клевая фишка, кстати, — все просекут уже через неделю, — Билл выдерживает паузу. — Надо ловить момент.

Я добродушно смеюсь в ответ:

— Билл, я тебе перезвоню.

Он тоже смеется:

— Нет-нет, не вешай трубку.

— Билл, мне пора, — говорю я, продолжая хихикать. — На мою личность сейчас большой спрос.

2

Мои новые агенты из агентства Rogers & Cowan решили, что мне будет полезно посетить спонсируемую ромом Bacardi благотворительную вечеринку. Среди приглашенных звезд: Боно, Кэл Руттенштейн, Кевин Бэкон, Деми Мур, Фиона Эплл, Кортни Лав, Клэр Дэйнс, Эд Берне, Дженифер Анистон и Тэйт Донован, Шакилл О'Нил и Тайгер Вудс в неожиданно приличном прикиде. Кто-то из них узнает меня, кто-то нет. Я пью кока-колу в компании типа по имени Бен Аффлек, в то время как из колонок играет Jamiroquay в похожем на пещеру клубе, где нас так мало, и Габе Доппельт только что представила меня Бьорк, и я снимаюсь вместе с Джорджио Армани, который кладет мне руку на плечо с таким видом, словно мы знакомы уже целую вечность, и на нем — футболка цвета морской волны с вырезом лодочкой, такого же цвета кашемировый свитер и вельветовые джинсы, а также огромный наручный хронометр «Reverso» Jaeger-Le Coultre. И все сочувствуют мне из-за Хлое, с таким видом, словно она чуть ли не виновата в том, что умерла у меня на руках (причина смерти — как ее сообщил я — «обильное внутреннее кровотечение, вызванное приемом смертельной дозы мифепристона — известного также как RU 486»). Присутствуют Марк Вальберг, пожиратели огня, все ведут бессмысленные и бесконечные разговоры о «синдроме поколения» и в воздухе висит навязчивый запах черной икры.

Со всех сторон раздается элегантная тарабарщина. Типичные темы беседы: серийные убийцы, особенности режима в различных нарколечебницах, доля «очень сухих» влагалищ в общем количестве просто «сухих», самоубийственный образ жизни, практикуемый какой-нибудь дурой-моделью. Мне здесь настолько неуютно, что я время от времени отваживаюсь мочить корки типа «Я вообще-то законопослушный гражданин». Фраза «снова за парту» звучит каждый раз, когда какой-нибудь очередной репортер сует мне микрофон в лицо, я начинаю дергаться, услышав ее, и, чтобы отвертеться от всего этого, спрашиваю у кого-то, как пройти в туалет.

В мужском туалете два педрилы в соседней кабинке обмениваются своими соображениями по поводу того, как дальше существовать в этой бессмысленной вселенной, а я просто прослушиваю мой автоответчик с мобильного телефона и наслаждаюсь покоем. Наконец педрилы сваливают и наступает полная тишина, даже абсолютная, и я могу прослушать автоответчик, уже не прижимая трубку к уху изо всех сил.

Я вслух бормочу имена звонивших: снова Дамьен, Элисон, мой агент, кто-то из телешоу, которое я ни разу не видел — но тут я вынужден прерваться, заметив, что мужской туалет совсем не так пуст, как мне показалось вначале.

Кто-то здесь есть кроме меня, и он насвистывает себе под нос мелодию.

Выключив мобильник, я прислушиваюсь, потому что мелодия мне кажется знакомой.

Я осторожно выглядываю из кабинки, но в туалете пусто.

Свист гулко отражается от кафельных стен, а затем низкий, звучный мужской голос, звучащий почему-то как голос призрака, начинает напевать, время от времени останавливаясь.

Я распахиваю дверь кабинки, роняя при этом на кафель мобильник.

Я прохожу мимо раковин умывальников, выстроившихся в ряд под зеркалом во всю стену, чтобы обследовать весь туалет.

Никого нет.

Туалет пуст.

Я мою руки, проверяю все кабинки, а затем возвращаюсь обратно в клуб.

1

Я снова в моей новой квартире в Верхнем Ист-Сайде, которую мне купил отец. Стены в гостиной выкрашены в голубой и желто-зеленый цвета, а шторы на окнах, выходящих на Семьдесят Вторую улицу, сшиты из расписанной вручную шелковой тафты. Антикварные кофейные столики. Французские зеркала в холле. Торшеры работы Ногучи и кресла с гнутой спинкой, расположенные в стратегических точках. Подушки с геометрическим узором на тахте. Вентилятор на потолке. Картины Дональда Бэхлера. У меня есть даже библиотека.

Кухня выдержана в слегка более современном стиле: мозаичный пол из сланца и мрамора, черно-белая фотофреска с изображением пустынного пейзажа, над которым летит игрушечный самолет. Металлическая фурнитура, напоминающая кабинет врача. Матированные стекла в окнах столовой. Изготовленные на заказ стулья вокруг стола, купленного на аукционе Christie's.

Я захожу в спальню, чтобы проверить сообщения на автоответчике, поскольку на индикаторе видно, что с тех пор, как я покинул клуб двадцать минут назад, мне звонили еще пятеро. В спальне над старинной кроватью на полозьях из красного дерева, сделанной в Вирджинии в девятнадцатом веке — по крайней мере мне так сказали, — висит зеркало в стиле чиппендейл — подарок папы.