Рейволюция. Как это было на самом деле - Иванов Кирилл (книги онлайн без регистрации полностью .TXT) 📗
Недавно те же пластинки, что и тогда, я играла на вечеринке у Феди Бумера. Они очень быстрые – сто шестьдесят ударов в минуту. И теперь я всегда играю их на “минус восемь”, то есть замедляя скорость. А тогда, помню, я играла их на “плюс восемь”, то есть совсем жестко. Ритм был такой, что следить не успеваешь. Ну что тут скажешь – время было такое. Жесткое.
DJ Бумер (Федор Крылов): Я очень часто ездил в Финляндию и покупал пластинки для себя и для большого количества диск-жокеев. И отчасти я жил на деньги от продажи пластинок. То есть я привозил пластинки, а люди потом приходили ко мне домой, чтобы купить то, что их интересует.
DJ Слон (Олег Азелицкий): С пластинками была засада. Были люди, которые привозили пластинки. Мы с ними общались так. Я звонил и спрашивал:
– Сколько у тебя?
Чувак говорит:
– Осталось десять!
Я говорю:
– Никому не продавай! Беру все!
Я покупал все подряд, не слушая. Пластинки тогда стоили от шести до десяти долларов. Я только на таком уровне разбирался: либо техно, либо хаус. Я брал эти пластинки, отвозил их к себе и тут же начинал слушать. “Так, – говорил я, – здесь у нас какой-то вонючий хаус. Эту пластиночку мы кому-нибудь подарим. А здесь что?” В общем, если из десяти пластинок пять оказывались что надо, то это был праздник.
DJ Анжела Шульженко: В 1993-м я уехала во Францию и накупила там пластинок. Просто так. Я даже не знала, что с ними делать. Думала, для себя, просто потому что музыка нравится. Это сейчас пришел купил пластинок и заявил, что ты диджей. А раньше это было такое почетное звание, что его нужно было еще заслужить. Ну вот я служила-служила и дослужилась. Когда я сказала, что привезла пластинки из Франции и попробую играть, Миха Ворон выпучил глаза: “Ты?! Да ты че? Куда ты лезешь?”
DJ Лена Попова: Я должна была уезжать в Германию, но за день до отъезда очень сильно сломала ногу. Тогда у нас был совместный музыкальный проект с группой “Голубые пидорасы”, мы планировали вместе записать песню. Участие принимал еще художник Вадик Овчинников. У меня даже осталась фотография с Вадиком, по-моему его последняя, предсмертная, фотография – через некоторое время Вадик повесился.
В общем, мы сидели на студии, что-то писали, а после студии я побежала в “Тоннель”. Был гололед, я упала и свернула ногу. А так как я была очень пьяна, то совсем этого не заметила. Я пришла в “Тоннель” и влюбилась в Андрюшу Хааса. Когда я уезжала, Андрюша Хаас сказал: “Ну, Ленок, в Германии купи пластинок. Приедешь, мы тебя играть поставим!”
И вот с таким напутствием я отправилась в Германию. И там, как настоящий инвалид, ходила на рейвы с палочкой.
DJ Анжела Шульженко: А я сперва занималась танцами. Тогда многие наши девочки по контракту выезжализа границу танцевать. Ну и я поехала. Меня обещали привезти в респектабельный клуб, а попала... в общем, в бордель. Я вышла один раз, потанцевала на сцене, и мне надавали чаевых столько, сколько девушки зарабатывают за месяц. Хозяевам я сказала:
– Я ни в коем случае не буду делать все, что вы от меня хотите. Я приехала танцевать. Я – солидная артистка больших, малых и академических!
На меня стали давить:
– Мы тебя щас, тра-ля-ля!
Я говорю:
– Делайте что хотите! Но работать я не буду.
Они отвезли меня на вокзал в центре Берлина, бросили там с вещами и с пятью марками в кармане. Слава Богу, паспорт не отняли. А на чаевые от танца я купила себе очень крутые ботинки. В общем, денег не хватило, даже чтобы позвонить. Тогда судорожной рукой я написала своему другу в Париж факс. Вот, мол, я здесь, в Берлине, вообще без денег, но в Россию возвращаться не хочу. Он тут же прислал мне денег, чтобы я доехала до Парижа, но поехала я не в Париж, а на север Германии, в Росток. Просто я позвонила другому своему приятелю, а он говорит: “О! Приезжай сюда! Мы здесь на „Штубнице“, все круто!”
Я рванула в Росток и там, на рейв-пароходике “Штубниц”, зависла сразу на пару недель. Даже умудрилась заработать каких-то денег. Ребята поставили меня навход, я брала плату и ставила посетителям на руки печати.
С тех пор в Европу я ездила именно так: ставила визу на неделю, а возвращалась через полгода. Последний раз, когда уезжала домой, я сказала, что паспорт у меня украли негры на Монмартре. Мне дали справку, и я по этой справке вернулась домой. А в Лондон как-то мы ездили вообще без документов. В Англию очень сложно получить визу, и поэтому нам сделали фальшивые голландские паспорта. Причем мы не могли даже выучить свои голландские имена – их было невозможно выговорить. Но каким-то чудом все равно умудрились проехать. В аэропорту пограничница, думая, что мы голландские девушки, начала что-то спрашивать, а ответила я ей со своим русским акцентом. Но ничего, все обошлось, нас пропустили.
DJ Лена Попова: По-настоящему клубной культуры я хлебнула только в Берлине. Вообще, я никогда специально не стремилась на все эти рейвы. Я ходила туда, куда ходили мои товарищи. Просто когда я оказалась в Германии, то выяснилось, что там, в общем-то, совсем нечем заняться. И мы начали ходить на рейвы. Я сходила один раз. Потом второй. А потом во мне проснулся какой-то такой настоящий интерес... В общем, домой я приехала уже с пластинками. Я пришла в единственный известный мне берлинский пластиночный магазин. За прилавком стояла очень коротко стриженная и крашенная в зеленый цвет девушка. Это была DJ Электрик-Индиго. По-настоящему мы с ней познакомились уже много лет спустя. А тогда она продала мне самые первые пластинки... По тем временам самый передовой край – жесточайший эйсид.
DJ Анжела Шульженко: Очень скоро я начала ездить на выступления в Европу. Впервые в Париже я играла в очень известном клубе: до меня там выступали “Sex Pistols”, “Rolling Stones” и “The Doors”. Сейчас во Франции дурацкая экономическая ситуация. Пластиночные магазины закрываются, выступают одни черномазые, а из-за того, что франки поменяли на евро, у молодежи совсем нет денег. Но в 1995-м я еще застала расцвет. В самый первый раз я выступала с DJ Ленни Ди. А это мой кумир в мире музыки. Гениальный хардкоровый диджей! И у меня, конечно, ручки тряслись, потому что дома-то я знаю публику. Здесь всегда куча друзей, если что – поддержат. А там я играла перед французами, а они вообще очень привередливые. Я начала играть, смотрю – они все стоят, никто не танцует. Я испугалась. О, думаю, мама мия! А потом через какое-то время поднимаю глаза, смотрю – все танцуют! Вообще все! Думаю: y-y-y-y-yes! Потом подходили, спрашивали, откуда ты, тра-ля-ля...
DJ Лена Попова: Когда я возвращалась из Германии, никто, в общем-то, не знал, что такое DJ Лена Попова. Но все ждали, что я привезу пластинок. Хотя я совсем немного привезла – штук двадцать пять или тридцать. Но на тот момент это было о-го-го сколько! Прямо офигенная коллекция.
Олег Назаров (промоутер): У нас был проект. Мы хотели всех диджеев объединить и сделать резидентами “Тоннеля”. Для этого в “Тоннеле” мы собрали хорошую коллекцию винила, наверное тысячу пластинок или даже чуть больше. Мы поставили на все пластинки печати и сделали договоры, по которым резидентам можно было брать домой не больше определенного количества пластинок. Но коллекция все равно потом расползлась, пластинки с нашими штампиками мы потом находили в каждом городе страны.
DJ Слон (Олег Азелицкий): Я помню, как только мы с Массальским стали резидентами клуба, Назаров сказал: “Сходите посмотрите. У нас там своя коллекция пластинок. Можете взять что-нибудь”.
Я прихожу, а там хилая пачка: какой-то рок, еще какая-то фигня... Я говорю: “Олег, а где нормальные-то пластинки? У меня в принципе и свои двадцать пять штук есть, но...”
