Джим Моррисон после смерти - Фаррен Мик (лучшие книги читать онлайн бесплатно TXT) 📗

Сэмпл сказала правду, отметил Джим, когда вышел из номера и закрыл за собой дверь. Это был номер 807. После звонка Сэмпл Джим кое-что вспомнил. На самом деле он вспомнил немало – почти всё, что случилось на Острове Богов, вплоть до момента, когда из красного камня выбился свет и унёс их с Сэмпл с собой. Но, к его величайшему огорчению, он никак не мог вспомнить, что было за эти последние дни, когда они с Сэмпл, по её же словам, «всячески предавались разврату во всех его проявлениях». Что-то с ним явно не так. Эти провалы в памяти начинали всерьёз его беспокоить. Джим направился к лифтам и едва не налетел на огромную бурую крысу с голым розовым хвостом, которая выскользнула из комнаты с надписью «ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕРСОНАЛА» на двери. Крыса взглянула на Джима с таким важным видом, будто у неё было полное право находиться в гостиничном коридоре.

– Привет, Моррисон. Знаешь, Док сейчас на десятом, и ему очень несладко приходится.

Крыса – вернее, это был он, так сказать, крыс, – говорил с сильным ирландским акцентом. Джим кивнул:

– Знаю-знаю. Я как раз туда и иду.

– Если нужна будет помощь, свистни. Мы с Доком большие друзья.

– Хорошо, буду иметь в виду. Но откуда ты знаешь, как меня зовут?

Крыс покачал головой:

– Господи, что ж я, по-твоему, совсем идиот? Что ли, я Джима Моррисона не узнаю?

После третьего этажа Сэмпл осталась в лифте одна. Когда же лифт остановился на восьмом, Джим уже ждал, и Сэмпл махнула ему рукой:

– Заходи. Поехали сразу.

Когда Джим вошёл в лифт, Сэмпл заметила на его лице какое-то странное выражение. Когда двери закрылись, он схватил её и притянул к себе:

– Я только что вспомнил. Ну, всё, что было за прошедшие несколько дней. Наверное, это лифт разбудил воспоминания.

Сэмпл аж задохнулась от неожиданности. Она никак не ждала, что Джим начнёт сразу к ней приставать. Она обняла его, и они поцеловались – в рот, с языком. От внезапно нахлынувшего желания у Сэмпл подкосились ноги. Джим задрал ей юбку и принялся гладить по бедру, шепча в ухо:

– Теперь, когда я все вспомнил, то хочу повторить. И не раз. Уже в полном сознании.

– У нас мало времени – всего два этажа.

Джим тяжко вздохнул:

– Я знаю.

– Придётся чуть-чуть подождать.

Лифт остановился, и двери открылись. Сэмпл взяла Джима за руку:

– Пойдём посмотрим, что там у Дока.

Они вышли из лифта и едва не налетели на двух мужчин, проходивших по коридору. Один – пожилой трансвестит в вечернем атласном платье тёмно-зелёного цвета, которое совершенно не шло к его тяжёлой квадратной челюсти, курносому носу и землистому цвету лица. Плюс к этому он не брился уже пару дней и потерял накладные ресницы с одного глаза. Он неуклюже вышагивал на высоких каблуках, пересчитывая на ходу пластмассовые золотые монеты в большом кожаном кошеле размером со среднюю дамскую сумку. Второй мужчина – худой и высокий – вился вокруг трансвестита с подобострастным выражением давнего компаньона и профессионального подхалима. Пересчитав все монеты, трансвестит с самодовольной улыбочкой повернулся к своему спутнику:

– Похоже, мы очень вовремя остановились.

– Ты же знаешь, что тебе дали выиграть, Эдгар.

Трансвестит раздражённо передёрнул плечами:

– Конечно, мне дали выиграть. Я что, по-твоему, совсем дурак?! Мне всегда дают выиграть. Меня по-прежнему все боятся, даже здесь.

Когда парочка прошла мимо, Джим прошептал Сэмпл на ухо:

– Знаешь, кто это?

Сэмпл покачала головой:

– Нет. А что, должна знать?

– Джон Эдгар Гувер и Клайд Толсон [65].

– Здесь, в Аду?!

– А здесь им самое место.

Джим вдруг резко остановился и обернулся вслед тем двоим. Лицо у него было злым и решительным.

– Надо бы с ним разобраться, с уродом.

Сэмпл нахмурилась:

– И как ты думаешь с ним разбираться?

– Ну, отправить обратно в Спираль. В отместку за всех хороших людей, которым он столько крови попортил.

– Тебе сейчас надо думать о Доке и как его вытащить из игры.

Гувер и Толсон вызвали лифт и теперь ждали, когда он придёт. Гувер взглянул на Джима с неприкрытым презрением. Джим сжал кулаки:

– С каким удовольствием я бы его урыл.

– Здесь есть и похуже.

– Может быть. Но таких немного. В смысле, которые хуже, чем Эдгар Гувер.

– У нас нет времени. Надо выручать Дока. Так сказала Данбала Ля Фламбо.

Карты – они как наркотик, и наркотик убийственный. Док Холлидей держался уже исключительно на таблетках и на страхе. Лёгкие саднило от выкуренных сигар; наверное, у него снова открылось кровотечение – во всяком случае, у Дока было такое нехорошее подозрение. Стимуляторы, принятые за последние дни, тяжело наложились на алкоголь. Голова начинала болеть при одном только взгляде на карты. Его сюртук сиротливо висел на спинке стула. Док уже и не помнил, когда он его надевал в последний раз. Вечерняя рубашка промокла от пота, кружевные манжеты и воротник давно увяли, утратив свою хрустящую белизну. Игра затянулась. На памяти Дока ещё не случалось такой затяжной игры, и он понимал, что она ему явно не по зубам. Впрочем, само по себе это его не особо тревожило. Он играл столько раз – он даже уже и не брался считать, тем более если учесть и земную жизнь, – и каждый раз все грозило закончиться очень плачевно. Тем более что риск – благородное дело. Но эта игра отличалась от всех остальных. Похоже, Люцифер играл всерьёз. И ставки были высоки – запредельно высоки. В прежние времена Князь Тьмы таким образом набирал души в свою коллекцию. Теперь, когда души давно обесценились, он играл на отдельные части сознания и памяти, когда у соперников не оставалось наличных.

Один из игроков – странный малый в серебристом костюме, назвавшийся Саблезубым Малышом, – уже лежал без сознания в задней комнате и периодически тихо хныкал, не приходя в себя. Он проиграл Люциферу все: сперва – все свои деньги, а потом и немалую часть своей разумной сущности. Никто не надеялся, что Саблезубый Малыш сможет оправиться после подобного потрясения, и вопрос, что с ним делать по окончании игры, пока оставался открытым. Док подумал, что его можно продать Гуверу с Толсоном в качестве «тёплого тельца», но вслух высказываться не стал. Вполне вероятно, что до окончания игры к Саблезубому Малышу присоединятся ещё и другие из присутствующих.

Сам Док ещё не дошёл до такого отчаянного положения. У него оставались какие-то деньги, чтобы делать ставки. Но он понимал, что тиски сжимаются и уже очень скоро у него не останется ничего, кроме него самого: его разума и эмоций. Любители и искатели острых ощущений давно уже выбыли из игры – те, кого привлекала не игра как таковая, а возможность потом рассказать знакомым, как они были здесь, спустили все деньги и благополучно отбыли. Вот и Гувер ушёл, вместе с Толсоном, своим неизменным бойфрендом, который, однако, сам никогда не играл. Как всегда, Гувер ушёл, унося относительно крупный выигрыш. Теперь их осталось пятеро за столом, и всё шло к тому, что дальше игра пойдёт не на жизнь, а на смерть. Док понимал, что ему надо очень постараться, чтобы следующим в очереди на аннигиляцию встал не он, а кто-то другой. И вот тут пришёл страх. За последние пару часов карта упорно не шла, впрочем пока ему удавалось хотя бы оставаться при своих. Тем более что Люцифер, когда приходила его очередь сдавать, безбожно передёргивал карты – буквально в открытую. Он ведь знал, что никто не посмеет его обвинить: здесь, в Аду, за его игрой.

Люцифер наводил леденящий ужас на всех и вся в любом из своих обличий, но его теперешний облик под Айка Тернера – парик а-ля «Биттлз», тонкие усики, рубашка с рюшами в стиле диско, расстёгнутая до пупа, бриллиантовые запонки и золотые цепи на шее; одних этих цепей хватило бы на ставки как минимум в трёх партиях – придавал какую-то особенную остроту его тёмной зловещей ауре. Стоило лишь посмотреть на него, и сразу становилось ясно: вот он, самый плохой парень в городе. Если кто-то и мог сравниться с Люцифером по части жути и ужаса – так это непостижимая чёрная Кали, великая и ужасная, сидевшая слева от него. С голой грудью, как её всегда изображают на культовых статуэтках, но без второй пары рук – которую она убрала по просьбе других игроков, – она пока что играла в свою игру, не проигрывая, не выигрывая, но всегда оставаясь при своих. Но когда Гувер ушёл, Кали сняла свою корону из черепов, и Док подумал, не значит ли это, что она начинает играть всерьёз.