До самых кончиков - Паланик Чак (книги онлайн полные версии бесплатно .txt) 📗
Назревала схватка! Гости жадно наблюдали, как актриса подбирается к сопернице, описывая хищные круги вокруг добычи. Обтягивающий костюм из обливной черной кожи придавал ей сходство с пантерой. Изящные ноздри трепетали. Сквозь оскаленные зубы вырывалось змеиное шипение.
Продавщица из «Бонвит Теллер» сдержала обещание: свела Пенни с ведущими кутюрье, и те наряжали ее как куколку, однако по сравнению с приближающейся сердцеедкой девушка чувствовала себя бомжихой. Как всегда, потянуло удрать с поля битвы. Только бы Максвелл поскорее вернулся! Вот Моник запросто отбилась бы от свирепой амазонки, да и Дженнифер Лопес и Пенелопа Крус наверняка сумели бы задать француженке хорошую трепку. Пенни же не нашла ничего лучше, как отвернуться и напрячься в ожидании удара.
– Мышь серая, – раздался за спиной голос. Акцент резкий, отлично знакомый по множеству фильмов.
Острые коготки впились Пенни в плечо, вынуждая повернуться лицом. До невозможности холеные черты искажала ненависть.
– Что, мышь, боишься? – Алуэтта д’Амбрози выпятила подбородок. – То-то же. Гляди мне.
Пенни покрепче вцепилась в фужер с шампанским. Ежели дойдет до драки, надо будет плеснуть актриске в глаза. И сразу ноги!
– Запомни, ни при каком раскладе… – Алуэтта погрозила ей тонким, идеально наманикюренным пальчиком, – … не вздумай с ним спать. Поняла? Не вздумай!
Толпа разочарованно поджала губы, когда кинодива отвернулась и пошла прочь; народ расступался. Пока Алуэтта не скрылась за дверью лифта, никто не вымолвил и слова.
По всему выходило, что отвергнутая пассия ревнует. Французская богиня до сих пор влюблена. Пенни посмеялась про себя. Ей, самой заурядной Пенни Харриган, завидует мировой секс-символ.
Вернулся Максвелл. По обыкновению, устроился рядом и застрочил в блокноте. Ну что ты будешь делать…
– Ты в порядке? – спросил он, наконец заметив, что спутница обиженно молчит.
Та вкратце обрисовала пропущенную им сценку. Как Алуэтта подошла к ней, пригрозила. На бесстрастном лице Максвелла мелькнуло странное выражение. Такого Пенни еще не видела. Смесь гнева и… любви? Теплый ветерок шевелил его светлые волосы.
И Пенни не устояла. Виной ли тому физическое влечение или желание позлить Алуэтту, но ей вдруг страстно захотелось переспать с Максом. Она взяла его ладони в свои.
– Давай отложим вылет. – Пенни поднесла прохладную мужскую руку к губам и поцеловала. – Переночуем тут, а утром вернемся в Нью-Йорк.
Прикосновения Максвелла-любовника напоминали о визите к гинекологу. Акушерский циркуль, а не пальцы. То ли врач, то ли ученый; прощупывает, будто пульс замеряет. Время от времени он отрывался от нее, чтобы неразборчивой паучьей скорописью сделать очередную пометку.
Той ночью в Париже слегка подвыпившая, обнаженная Пенни впервые очутилась в постели Макса. Он уже стоял на коленках между ее раздвинутыми ногами.
На прикроватной тумбочке теснились всякие диковинки. Тут были граненые хрустальные флакончики, как из-под духов, наполненные неведомой жидкостью сочных оттенков. Словно гигантские рубины, топазы и изумруды, они рождали ассоциации с массивным сапфиром на шее Алуэтты д’Амбрози. Среди этих живописных склянок поблескивали простецкие мензурки и пробирки, из тех, что можно найти в школьном кабинете химии. Имелась также картонная коробка, где вместо бумажных салфеток лежали латексные перчатки; одна чуть топорщилась наготове – только потяни да надевай. Ассорти из презервативов в лабораторном стакане. Ну и конечно, записная книжка Макса. Куда без нее! Аппендикс романтического соития. Последним Пенни различила миниатюрный диктофон – в какие управленцы высшего звена на бегу надиктовывают свои мысли. На ближайшем к постели краю стояло шампанское.
Максвелл, казалось, и не замечал ни собственной эрекции, ни наготы Пенни в паре дюймов от себя. Свесившись с кровати, он первым делом налил вина в мерный цилиндр. Пш-ш-ш! – побежали розовые пузырьки. Надо же, розовое шампанское… Передав стаканчик Пенни, Макс поднял бутылку и провозгласил тост:
– За инновации и прогресс!
Каждый пригубил искристого напитка из своей посуды.
– Только не пей все, моя радость. – Он щелкнул пальцами, давая понять, что хочет стаканчик обратно. Плеснул туда еще вина, отставил бутылку. С великим тщанием принялся перебирать хрустальные флакончики, из кое-каких добавляя по капле яркого сиропа; при этом взад-вперед листал страницы блокнота, точно сверялся с зашифрованным рецептом.
Ни на секунду не отрываясь от дела, Максвелл рассеянно бормотал:
– Люди такие наивные… Изучают все подряд, за исключением самого главного. – Губы сложились в кривую усмешку. – Я же посвятил себя исследованию тончайших нюансов чувственности. Черпал знания у врачей и анатомов, препарировал трупы – как мужские, так и женские, – чтобы понять механизм удовольствия.
Равномерно взбалтывая содержимое мерного цилиндра, Максвелл вопросительно нахмурился, взглянув на Пенни.
– Ты когда-нибудь испытывала оргазм?
– Конечно, – поспешно откликнулась она. Слишком поспешно. Чем и выдала себя с головой.
Усмехнувшись, Максвелл продолжил:
– Я пошел в ученики к величайшим секс-экспертам мира. – В его голосе не было и тени бахвальства. – Набирался знаний от тантрических шаманов в Марокко. Овладевал энергией кундалини. Консультировался у ведущих химиков-органиков по поводу коэффициентов трения для различных типов кожи.
Пенни скользнула взглядом по его обнаженному телу. Из «Нэшнл инкуайрер» она доподлинно знала, что магнату стукнуло сорок девять. По возрасту он годился ей в отцы, а худощавостью сложения напоминал насекомого. Конечности пропорциональные, четко вылепленные. Как у муравья или шершня. Над бледной безволосой кожей будто трудился умелый портной: ни морщин, ни складок. Плечи и руки без намеков на веснушки или родинки. Слушая про его творческий подход к сексу, Пенни ожидала увидеть колечки в сосках, грудь в наколках или шрамах после садо-мазо игрищ по обоюдному согласию. Ан нет. Лишь гладкая – словно у ребенка – кожа, обтягивающая не по-детски крепкие мускулы.
– Моя секретная рецептура, – объявил Максвелл, давая Пенни понюхать смесь игристого вина и загадочных ингредиентов в стаканчике.
Пузырьков поубавилось, а запах был сладкий, кондитерский. Как бы клубничный.
Пенни с сомнением покосилась на лабораторную посуду, полную жидкости.
– Мне нужно это пить?
– Скорее, нет.
Порывшись в тумбочке, Максвелл достал нечто похожее на брызгалку – красный яйцевидный предмет из губчатой резины размером с грейпфрут. На одном из концов устроено что-то вроде длинного носика из белого материала.
– Вагинальная спринцовка, – пояснил он и поднес инструмент ближе, чтобы можно было все рассмотреть в деталях. Показал, как отвинчивается носик – в резине, как выяснилось, имелась резьба, – потом заправил грушу розовой смесью из мерного цилиндра. Пока завинчивал носик обратно, до Пенни наконец доперло.
– Для промывания? – встревоженно уточнила она.
Макс кивнул.
Пенни заерзала на постели.
– Считаешь, у меня там недостаточно чисто?
Макс уже вовсю шевелил пальцами, расправляя каучуковые перчатки:
– Главное, чтобы на кожу не попало…
Пенни насторожилась.
– Расслабься. – Он тихо фыркнул. – Здесь очень щадящий нейростимулятор с «эликсиром блаженства». Тебе понравится.
И сунул носик ей между ног, водя по стенкам лона.
Скользнул глубже.
– Наслаждайся, – сказал он, надавливая на грушу. Процесс спринцевания пошел.
Пенни ощутила, как ее заполняет холодная шипучая пена.
Свободной рукой Макс не давал девушке шевельнуться, медленными круговыми движениями поглаживая живот. Все его тело было столь же холодным и твердым, как и пальцы.
Груша опустела; Максвелл извлек спринцовку и чистым мягким полотенцем подхватил несколько убежавших капель.
– Умница, – похвалил он. – Теперь подержи это в себе с минуту. – Надорвав зубами пакетик с презервативом, он равномерно раскатал латекс до основания члена. – Все у тебя получается.
