Брат мой, враг мой - Уилсон Митчел (книги хорошего качества txt) 📗
Почти полтора года назад Мэллори впервые начали разговор о своем изобретении, сообщив эксперту о том, какой они соорудили прибор, каковы принципы его работы и почему их изобретение можно считать новым и отличным от всего, что когда-либо делалось до них. Они хотели получить постановление конгресса, дающее им исключительные права сооружать и продавать то, что они изобрели, – постановление, именуемое патентом.
Человек, сидящий в одной из клетушек, молча прочел их заявку и, поразмыслив месяцев восемь, ответил, что братья Мэллори в нескольких пунктах допустили ошибку. Кроме того, эксперт напомнил им, что некий человек в 1917 году изобрел нечто похожее на одну из частей их сложного прибора и использовал это в механизме, предназначенном для совершенно других целей; а кто-то другой в 1922 году применил схему, подобную той, которую построили они, для точно такой же цели. Таким образом, по причинам, изложенным выше, претензии, перечисленные в пунктах 1-12 включительно, удовлетворены быть не могут; а поскольку вся заявка в целом содержит всего двенадцать пунктов, педантично продолжал эксперт, она отклоняется полностью, и Бюро патентов не считает возможным просить конгресс Соединенных Штатов о принятии соответствующего постановления.
Этот первый официальный документ послужил толчком к разрыву с Броком; вскоре после того как были подписаны документы о прекращении всяких деловых отношений с банкиром, Дэви и Кен снова вернулись к разговору с человеком, сидящим в клетушке.
Этому человеку было указано на то, что он сам ошибается и что в пяти пунктах его возражений опущено главное. Братья подробно остановились на разборе этих пунктов. Что до приведенных экспертом возражений, то существует три причины, по которым изобретение 1917 года никоим образом не могло войти составной частью в изобретенный ими прибор и выполнять те функции, для каких этот прибор предназначен. Все эти три причины были изложены эксперту. Что же до ссылки на изобретение 1922 года, то при ближайшем рассмотрении оказалось, что эксперт ошибся и тут, увлекшись формой и забыв о функциях. Мэллори соглашались с тем, что чертежи на бумаге действительно выглядят похожими, но объясняется это лишь особенностями чертежной техники. В электрическом же отношении между ними нет никакого сходства, и обе схемы были подробно описаны для сведения эксперта. В конце излагалась просьба удовлетворить заявки, изложенные в пунктах 1-12 включительно, и довести до сведения конгресса Соединенных Штатов тот факт, что все права на данное изобретение принадлежат братьям Мэллори.
Такой подробный ответ, по-видимому, потребовал от эксперта весьма серьезных размышлений, и весь остаток зимы, а также всю весну 1929 года он выжидал. Но его вторичный отказ, который изучал сейчас Дэви, доказывал, что выжидал он не потому, что был поставлен в тупик или загружен другой работой, а просто потому, что он хотел подобрать такое оружие, чтобы можно было сразить их насмерть: Дело в том, что отвергнуть чью-либо заявку, сославшись на уже выданный патент, можно лишь в том случае, если этот патент уже год как зарегистрирован в книгах Бюро; и вот за то время, пока эксперт ждал, сидя в своем закутке, истек годичный срок для четырех патентов, о которых он ещё не мог упоминать в своем первом отказе, и теперь эксперт учтиво преподнес их братьям Мэллори.
Возражения, выдвинутые против их заявки, были составлены очень ловко и при первом чтении казались неопровержимыми. Даже перечитывая письмо вторично, Дэви был глубоко убежден в том, что отказ окончательный и вполне справедливый. И лишь читая письмо в четвертый или пятый раз, он начал замечать маленькие пробелы в доводах эксперта, похожие на трещинки в монолитной глыбе.
Из всего этого Дэви сделал, впрочем, один бесспорный вывод: не только они с Кеном работают в этой области. Другие люди в разных уголках страны жили всё это время одной с ними мечтой. Эти люди работали в такой же безвестности, как и они, и, по-видимому, с такими же взлетами и падениями, со своими Бэннерменами, со своими Броками, быть может, даже со своими Волратами.
Две из четырех схем, как явствовало из патентов, были весьма примитивны по сравнению со схемой Дэви и Кена и практически неприменимы – патент был выдан их изобретателям только за новизну идеи. По собственному опыту Дэви знал, что эти две схемы существуют только на бумаге и никогда не дадут хороших результатов на практике – они просто никуда не годятся. Но две другие схемы, которые привел в доказательство своего отказа эксперт, отличались изобретательностью и были так же тщательно продуманы, как и их собственная. Одна из этих схем представляла собой улучшение конструкции, уже запатентованной фирмой «Вестингауз» в 1922 году, а вторая была совершенно новым изобретением в этой области. Изобретатель этой последней схемы жил в Сан-Франциско, а под фамилией его стояло название синдиката; по-видимому, это была та самая группа, о которой говорила Марго. Схема была придумана человеком на редкость одаренным, это несомненно, а размах проведенной им работы указывал на то, что в его распоряжении имеются большие средства.
Робинзон Крузо стоял, как громом пораженный, увидев на песке следы одного только Пятницы, а перед Мэллори неожиданно предстали целых два человека, вторгшихся в область, которую братья считали только своей, – и всё-таки Дэви нисколько не испугался. Он всё время подозревал, что может произойти нечто подобное. Кроме того, он почувствовал приятную уверенность в своих силах – ведь если ещё кто-то работает над тем же, что и он, значит, это вовсе не бессмысленная затея; к тому же другие изобретения в таком виде, как сейчас, имеют мало общего с их работой. Если раньше у него и возникали сомнения в своих способностях, сейчас они полностью исчезли. Дэви чувствовал себя неуязвимым – как бы он сейчас ни поступил, успех обеспечен, – и всё-таки что-то заставляло его быть крайне осторожным.
– А ты что думаешь на этот счет? – с расстановкой спросил он Кена.
– Какого черта, да мы всех их побьем! – сказал Кен; ссылки на уже существующие изобретения он воспринял как вызов, на который ему не терпелось ответить. – Если всё ограничится только этим и других соперников, у нас не будет, считай, что патент у нас в кармане.
Кен с мрачным удовлетворением посмотрел на свои стиснутые кулаки.
– Всё выходит так, как мы задумали, – медленно произнес он, – словно осуществляешь чертеж, сделанный на кальке. И все эти умники, которые в нас не верят, будут читать о наших успехах и плакать. И Волрат первый. Вот сейчас я хочу, чтобы он был нашим партнером. Просто для того, чтобы посмотреть, как он будет вести себя в том единственном деле, где он никогда не сможет играть главную роль.
– А я думаю не о людях, – медленно сказал Дэви. – Я думаю о самом изобретении. По-моему, наша работа лучше всех – пока. Вот и всё.
– Терпеть не могу этот твой многозначительный тон. У меня от него начинают мурашки бегать.
– И я не уверен, что она долго будет самой лучшей.
– Ох, бога ради, не нервничай!
– Стоит только взглянуть на эти патенты, и в голову приходит миллион способов улучшить их.
– Тем хуже для них. Пусть делают, как могут.
– Ты не понимаешь главного: можно придумать, как улучшить другие системы, но нашу собственную улучшить уже почти нельзя.
Впервые Кен не нашел что ответить.
– Возьми, к примеру, придуманную у «Вестингауза» систему распыления точечных фотоэлементов на листе слюды. Если им удастся уменьшить и сблизить эти точки, изображение получится четким и ясным. Тут необходимо вмешательство химика, а фирма «Вестингауз» может нанять тысячу химиков для работы над этой проблемой. И решение её – только вопрос времени.
Кен по-прежнему молчал, и Дэви, выждав немного, продолжал дальше:
– Этот изобретатель из Сан-Франциско передвигает всё изображение мимо крошечной щели, в которую попадает в данный момент только маленькая часть изображения. Ты сам говоришь, что, усовершенствовав усилительную схему, он сможет делать свою щель всё меньше и меньше и получит отличное изображение. А у нас ведь совсем другая проблема. Мы не можем добиться четкости, потому что применяемая нами сетка недостаточно тонка, а сделать её ещё тоньше уже нельзя, хоть умри. Понимаешь, я хочу доказать тебе, что коренная разница между тремя изобретениями состоит только в материалах и чисто механической технике, которыми пользовались изобретатели, то есть не в основной идее, а во внешних факторах. Конечно, наша работа сейчас – лучшая из всех и, по всей вероятности, будет лучшей в ближайшие пять-десять лет. А потом они нас обгонят, и тут уж мы ничего не сможем поделать.
