Острова в океане - Хемингуэй Эрнест Миллер (читать полную версию книги TXT) 📗
— Но он сейчас примерно там и должен находиться, если дорога не слишком тяжелая.
— Ты смотри лежи, не поднимайся, когда Ара подъедет.
Ара провел шлюпку вдоль накренившегося подветренного борта шхуны и зацепил якорь за планшир. Потом осторожно, с медвежьей сноровкой, вскарабкался на борт. Он привез бутылку воды и чай в бутылке из-под джина; обе бутылки были обвязаны крепкой рыболовной леской и подвешены у него на шее. Он ползком подобрался к Томасу Хадсону и лег рядом.
— Как бы мне этой водицы? — попросил Генри.
Ара сложил свое имущество возле Томаса Хадсона, отвязал бутылку с водой и пополз по наклонной палубе повыше люков, туда, где лежал Генри.
— Пей, — сказал он. — Только купаться в ней не вздумай.
Он хлопнул Генри по спине, пополз обратно и опять лег рядом с Томасом Хадсоном.
— Том, — очень тихо проговорил он. — Мы ничего там не увидели. Я высадил Вилли на той стороне острова, почти что напротив нас, если смотреть по прямой, и пошел к нашему судну. Поднялся на борт с подветренной стороны — не с той, где остров. Все объяснил Антонио, и он меня понял. Потом я заправил мотор горючим и прихватил запасную канистру, да вот еще воды и холодного чая прямо со льда.
— Отлично, — сказал Томас Хадсон. Он сполз чуточку вниз по наклонной палубе и сделал долгий глоток из бутылки с холодным чаем. — Большое тебе спасибо за чай.
— Это Антонио вспомнил. Мы многое забыли в спешке, когда уезжали.
— Передвинься немного к корме, чтобы держать остров под прицелом.
— Хорошо, Том, — сказал Ара.
Они лежали так на солнце и на ветру, и каждый наблюдал за островом. Иногда вдруг взлетали одна-две птицы, и оба понимали, что этих птиц вспугнул либо Вилли, либо те, другие.
— Вот, наверно, злится Вилли на птиц, — сказал Ара. — Про них-то он и не подумал, когда забирался вглубь.
— Да, это все равно что воздушные шары запускать, — ответил Томас Хадсон.
Задумавшись, он повернулся и посмотрел через плечо.
Все это ему теперь совсем не нравилось. Слишком много птиц взлетало с острова. Какие, собственно, основания были у нас думать, что те, другие, сейчас там, в глубине острова? И главное: для какой надобности было им туда забираться? Лежа на палубе, он, точно какую-то пустоту в груди, ощущал подозрение, что их с Вилли обманули. Может быть, конечно, никто и не старался нас обставить. Но странно все-таки, что столько птиц взлетает, подумал он. Еще парочка караваек поднялась недалеко от берега, и Томас Хадсон повернулся к Генри и сказал:
— Генри, пожалуйста, спустись в форлюк и последи, что делается на той стороне.
— Очень уж там мерзко.
— Я знаю.
— Хорошо, Том.
Гранаты и диски оставь тут. Возьми nino и одну гранату сунь в карман.
Генри соскользнул в люк и стал смотреть на островки, маскировавшие пролив. Выражение его лица не изменилось. Но он плотно сжимал губы, чтобы сохранять его неизменным.
— Ты уж извини меня, Генри, — сказал ему Томас Хадсон. — Но тебе придется потерпеть.
— Я этого не боюсь, — сказал Генри. Тут нарочитая строгость, так тщательно надетая им на лицо, вдруг распалась, и он улыбнулся своей чудесной доброй улыбкой. — Просто это не совсем та обстановка, в какой я мечтал бы провести лето.
— Я тоже. Но сейчас все получается не так просто.
Из мангровой рощи взлетела выпь, и Томас Хадсон услышал ее пронзительный крик и проследил за ее нервным, устремленным вниз полетом по ветру. Потом он попробовал представить себе путь Вилли сквозь мангровые заросли по вспархиванию и полету птиц. Когда они переставали взлетать, это значило, что Вилли повернул назад. Если немного погодя опять что-то их вспугивало, это значило, что Вилли осматривает наветренный склон острова. Через три четверти часа Томас Хадсон увидел, как испуганно взлетела большая белая цапля и медленными тяжелыми взмахами крыльев двинулась против ветра, и он сказал:
— Значит, Вилли теперь вышел на берег. Поезжай за ним следом на мыс.
— Вижу его, — через минуту сказал Ара. — Только что помахал нам. Лежит чуть повыше отмели.
— Поезжай, привези его. И пока будете ехать, пусть лежит, не встает.
Ара сполз в шлюпку со своим автоматом и двумя гранатами в карманах. Он сел на корме и оттолкнулся от шхуны.
— Том, кинь мне, пожалуйста, бутылку с чаем.
Для верности Ара поймал ее обеими руками, а не одной, как он обычно делал. Ему правилось ловить гранаты одной рукой и в самых трудных положениях, нравилось зубами выдергивать чеку. Но чай этот предназначался для Вилли; Ара знал, что Вилли пришлось вытерпеть на острове, хоть это и не дало результатов, и он бережно уложил бутылку под кормой и пощупал, не нагрелась ли она.
— Что скажешь, Том? — спросил Генри.
— Хреновое наше дело. Сейчас по крайней мере.
Вскоре шлюпка уже стояла борт о борт со шхуной, а Вилли лежал на дне шлюпки, обеими руками держа бутылку с чаем. Руки и лицо у него были все в царапинах и в крови, один рукав оторван. Лицо, искусанное москитами, распухло, и всюду, где тело не было закрыто одеждой, виднелись бугорки от москитных укусов.
— Ни черта там нету, Том, — сказал он. — Не бывали они на этом острове. А мы с тобой не больно хитры оказались.
— Неверно.
— То есть как?
— После того как шхуна села на мель, они пошли на лодке в глубь острова. То ли решили отсиживаться там, то ли чтобы разведать протоки — уж этого не знаю.
— Думаешь, они видели, как мы взбирались на шхуну?
— Либо все могли видеть, либо ничего. Они были слишком низко над водой, оттуда трудно что-нибудь увидеть.
— Могли услышать — мы же были у них с наветренной стороны.
— Может быть, и услышали.
— Так что же теперь?
— Ты отправляйся на судно, а потом пришли Ару за Генри и за мной. Они, пожалуй, еще вернутся.
— А как с Питерсом? Мы можем его взять.
— Ну, так берите сейчас.
— Томми, ты не с той стороны к этому подходишь. Мы оба ошибались, и я вовсе не подаю тебе советов.
— Я знаю. Я спущусь в задний люк, как только мы с Арой уберем Питерса.
— Пусть лучше он один это делает, — сказал Вилли. — Они могут увидеть вас издали. Но различить то, что плоско лежит на палубе, без бинокля нельзя.
Томас Хадсон объяснил это Аре, и Ара взобрался наверх и управился с Питерсом очень легко и без всяких эмоций — только обвязал ему голову парусиной. Он не выказал ни грубости, ни излишних чувств и сказал только, после того как поднял Питерса и спустил его головой вперед в шлюпку:
— Какой он весь твердый, точно дубовый.
— Потому, наверно, и говорят про покойника, что он дал дуба, — сказал Вилли. — Ты разве этого не слыхал?
— Да, — сказал Ара. — Мы их зовем «fiambres», это значит «холодное мясо» — ну, знаешь, как в ресторане, где можно взять рыбу, а можно холодное мясо. Но я думал о Питерсе. Он всегда был такой гибкий.
— Я в аккурате его доставлю, Том. Тебе еще что-нибудь нужно?
— Удача мне нужна, — сказал Томас Хадсон. — Спасибо за разведку, Вилли.
— Обычная дерьмовая работенка, — сказал Вилли.
— Скажи Хилю, пусть смажет тебе царапины мертиолатом.
— Плевать на царапины, — сказал Вилли. — Буду бегать, как дикарь из джунглей.
Томас Хадсон и Генри смотрели из обоих люков на ломаную и зазубренную линию мелких островов, лежавших между ними и длинным заливом, который служил проходом в глубь острова. Они разговаривали, не понижая голоса, так как знали, что тех, других, не может быть нигде ближе, чем на этих маленьких зеленых островках.
— Ты покарауль, — сказал Томас Хадсон. — Я пойду выброшу за борт их боеприпасы и еще раз посмотрю, что тут есть внизу.
Внизу он нашел много такого, чего раньше не замечал, и, вытащив на палубу ящик с патронами, столкнул его за борт. Пожалуй, следовало бы расшвырять по отдельности все эти коробки. Ну да черт с ними. Он вынес на палубу шмейссеровский автомат, обнаружил, что тот не действует, и отложил его к собственным вещам.
Пусть-ка Ара с ним повозится, подумал он. По крайней мере мы знаем, почему они не взяли его с собой. Ты, может быть, полагаешь, что они оставили раненого в качестве комитета по организации встречи, а сами дали тягу? А может, они устроили его со всяческими удобствами, а сами отправились на разведку? И много ли они, по-твоему, видели и много ли они знают?
