Красный сфинкс - Дюма Александр (читать книги без сокращений txt) 📗
— И на чье имя выданы эти векселя?
— На имя господина кардинала, государь. Остается лишь индоссировать их и получить деньги: эти векселя оплачиваются по предъявлении.
Король взял векселя и внимательно рассмотрел их.
— Полтора миллиона, — сказал он, — и шесть миллионов, занятые им, — вот с чем мы начинаем войну. Все деньги исходят от этого человека, как от него исходит величие и слава Франции.
Тут у Людовика XIII мелькнула внезапная мысль. Он подошел к звонку и вызвал Шарпантье, позвонив два раза.
Шарпантье появился.
— Вы знаете, — спросил король, у кого господин кардинал занял шесть миллионов, чтобы покрыть первые военные расходы?
— Да, государь, у господина де Бюльона.
— И долго тот заставил себя упрашивать, прежде чем согласился?
— Наоборот, государь, он сам их предложил.
— Как это?
— Господин кардинал пожаловался, что армия маркиза дЮкзеля рассеялась из-за нехватки денег, присвоенных королевой-матерью, и съестных припасов, не поставленных маршалом де Креки. «Эта армия потеряна», — сказал его высокопреосвященство.
«Что ж, — отозвался господин де Бюльон, — надо набрать другую, только и всего».
«Но с чем?»
«Я дам вам денег на вербовку пятидесяти тысяч человек, да еще миллион золотом в придачу».
«Мне нужен не миллион, мне нужны шесть миллионов».
«Когда?»
«Как можно скорее».
«Сегодня вечером будет не поздно?»
Кардинал рассмеялся.
«Они что, у вас в кармане?» — спросил он.
«Нет, я держу их у Фьёбе, казначея королевской казны; я дам вам ордер к нему, и вы пошлете за ними».
«И каких гарантий вы потребуете, господин де Бюльон?» Господин де Бюльон встал и поклонился его высокопреосвященству.
«Вашего слова, монсеньер», — сказал он.
Кардинал расцеловал его. Господин де Бюльон написал несколько строк на листочке бумаги. Кардинал выразил ему свою признательность. Вот и все.
— Хорошо! Вы знаете, где находится господин де Бюльон?
Полагаю, в казначействе. Подождите.
Сен за бюро кардинала, король написал:
«Господин де Бюльон, мне для моих личных нужд необходима сумма в пятьдесят тысяч франков, которую я не хочу брать из денег, любезно одолженных Вами господину кардиналу. Соблаговолите выдать мне ее, если это возможно. Обязуюсь моим словом вернуть долг в течение месяца.
Благосклонный к Вам, Людовик».
Затем, обернувшись к Шарпантье, спросил:
— Беренген здесь?
— Да, государь.
— Передайте ему эту бумагу, пусть возьмет портшез, отправится к господину де Бюльону и дождется ответа.
Шарпантье взял бумагу и вышел, но почти тотчас же вернулся.
— В чем дело? — спросил король.
— Господин де Беренген отправился; но я хотел сказать вашему величеству, что здесь находится господин де Шарнасе, он прибыл из Западной Пруссии и привез господину кардиналу письмо от короля Густава Адольфа.
Людовик кивнул.
— Господин де Ла Салюди, — сказал он, — полагаю, больше нам нечего сказать друг другу.
— Конечно, государь; мне остается заверить вас в своем почтении и попросить позволения присовокупить к нему сожаления по поводу отставки господина де Ришелье: его ждали в Италии, на него рассчитывали, и долг верноподданного заставляет меня сказать вашему величеству, что я был бы счастливейшим из смертных, если бы вы мне позволили поклониться господину кардиналу, несмотря на его опалу.
— Я сделаю нечто лучшее, господин де Ла Салюди, — ответил король, — я сам предоставлю вам возможность с ним увидеться.
Де Ла Салюди поклонился.
— Вот векселя из Мантуи, Венеции и Рима; поезжайте в Шайо, засвидетельствуйте свое почтение господину кардиналу, передайте адресованные ему письма и попросите его индоссировать векселя; затем отправляйтесь от имени его высокопреосвященства к господину де Бюльону, чтобы он выдал вам деньги. Чтобы все это было быстрее, я разрешаю вам воспользоваться моей каретой, стоящей у дверей: чем скорее вы вернетесь, тем признательнее я вам буду за ваше рвение.
Де Ла Салюди поклонился и, не тратя ни секунды на вежливые формулы, направился исполнять приказания короля.
Шарпантье остался у двери.
— Я жду господина де Шарнасе, — сказал король.
Никогда ему не служили так быстро в Лувре, как это было у кардинала: едва изъявил он желание видеть г-на де Шарнасе, как г-н де Шарнасе стоял перед ним.
— Ну что же, барон, — сказал ему король, — похоже, вы совершили неплохое путешествие.
— Да, государь.
— Соблаговолите дать мне отчет, не теряя ни секунды. Со вчерашнего дня я учусь ценить время.
— Вашему величеству известно, с какой целью я был послан в Германию.
— Господин кардинал пользовался полным моим доверием и имел право проявлять инициативу во всех вопросах; он ограничился тем, что сообщил мне о вашем отъезде и о вашем возвращении. Больше мне ничего не известно.
— Угодно вашему величеству, чтобы я точно повторил данные мне инструкции?
— Говорите.
— Вот они слово в слово; я выучил их наизусть на случай, если секретные инструкции затеряются:
«Частые действия Австрийского дома, направленные во вред Союзникам короля, вынуждают его принять действенные меры для их защиты, поэтому сразу после взятия Ла-Рошели Его Величество решил во главе своих лучших войск отправиться на помощь Италии. Вследствие этого Его Величество срочно отправляет господина де Шарнасе к своим союзникам в Германии. Он предложит им всю помощь, зависящую от Его Величества, и заверит в искреннем желании короля помогать им, коль скоро они намерены действовать совместно с нами в интересах их совместной обороны. Сиру де Шарнасе поручено изложить средства, кои Его Величество считает наиболее удобными и приемлемыми для тех намерений, что он имеет в виду на благо своих союзников».
— Это ваши общие инструкции, — сказал король, — но были, видимо, и особые?
— Да, государь. Герцога Максимилиана Баварского, которого его высокопреосвященство сумел резко настроить против императора, следовало побудить создать католическую лигу: она противостояла бы намерениям Фердинанда в отношении Германии и Италии, в то время как Густав Адольф атаковал бы императора во главе протестантов.
— А каковы были инструкции в отношении короля Густава Адольфа?
— Мне было поручено пообещать королю Густаву, если он согласится стать главой протестантской лиги, как герцог Баварский стал бы главой лиги католической, ежегодную субсидию в пятьсот тысяч ливров и заверить, что ваше величество одновременно с его выступлением атакует Лотарингию — соседнюю с Германией провинцию и очаг заговоров, направленных против Франции.
— Да, — сказал король, улыбаясь, — я понимаю: «Крит» и царь «Минос»; но что выигрывал кардинал или, вернее, что выигрывал я, нападая на Лотарингию?
— То, что государи Австрийского дома, вынужденные направить значительную часть своих войск в Эльзас и на Верхний Рейн, были бы отвлечены от Италии и дали бы вам спокойно закончить поход на Мантую.
Людовик сжал лоб руками. Эти неохватные комбинации его министра ускользали от него именно в силу своего размаха и, теснясь у него в мозгу, казалось, вот-вот готовы были взорвать его.
— И что же, — спросил он через мгновение, — король Густав Адольф согласен?
— Да, государь, но на определенных условиях.
— Каких?
— Они содержатся в этом письме, государь, сказал де Шарнасе, вынув из кармана конверт со шведским гербом. — Ваше величество желает непременно прочесть его или — что, возможно, было бы удобнее, — позволит мне изложить его содержание?
— Я хочу все прочесть, сударь, — отвечал король, беря письмо у него из рук.
— Не забудьте, государь, что король Густав Адольф — весельчак, склонный к злословию по любому поводу; он мало заботится о дипломатических формах и говорит все что думает, не столь по-королевски, сколь по-солдатски.
— Если я это забыл, то теперь вспомню, а если я это не знал, то теперь буду знать.
