Наследство - Тёпфер Родольф (бесплатные онлайн книги читаем полные .TXT) 📗

Когда я вернулся домой, было два часа ночи. Все еще полный впечатлениями вечера и воспоминанием о моей юной незнакомке, я не мог сомкнуть глаз. В камине еще тлели угли; я раздул огонь и принялся мечтать. Но я мечтал не так, как всегда – от скуки, от нечего делать, о пустяках. На этот раз я мечтал с увлечением, мечтал о предмете, затронувшем мое сердце.

Не странно ли, однако, что самые обычные вещи, окружающие нас, обладают способностью изменять направление наших мыслей? Задумавшись, я рассеянно взглянул на бритвенный прибор, брошенный мной на камине, и на мыло улучшенного качества, издававшее тонкий запах розы. Этот запах, неприметно действовавший на мое обоняние, вернул меня к моим аристократическим привычкам и к той минуте, когда, сидя на этом же самом месте, я собирался в Казино, где меня ожидали развлечения в фешенебельном светском кругу под взглядами разряженных модных дам.

Я поспешил отогнать эти картины самодовольной роскоши, чтобы снова попасть в скромное жилище моей юной подруги, отчасти, признаться, уже лишенное для меня прежней прелести. Простая мебель казалась мне слишком убогой, кухонная посуда на полках оскорбляла мой взор, грубый юн соседки терзал мои уши. Чтобы спасти мои грезы любви от гибельного влияния этих впечатлений, я должен был непрестанно вызывать в своем воображении образ молодой девушки, чьи движения, голос, черты и даже наряд были отмечены печатью благородства и изящества. Погруженный в эти воспоминания, я, наконец, заснул. Приход Жака разбудил меня, и я, полусонный, разделся и кое-как добрался до постели.

Очевидно я был очень утомлен, потому что проспал до двух часов пополудни. Дневной свет неприятно поразил меня, когда я приоткрыл глаза: все было так непохоже на тот мрак, в котором я вчера засыпал. Я пожалел о прошедшей ночи и особенно о пожаре: мне уж, наверное, никогда не придется увидеть подобное зрелище – ни сегодня, ни завтра, ни в ближайшие вечера. Вокруг стало пусто, и я заскучал.

Но по крайней мере хоть сегодня меня ждало нечто занятное: я должен был навестить мою незнакомку и может быть испытать от этого визита удовольствие. Вместе с тем мне пришлось убедиться, что десятичасовой глубокий сон и особенно дневной свет несколько изгладили из моей памяти милый образ молодой девушки и ослабили его притягательную силу. Я опасался, что найду ее совершенно здоровой, осмелевшей в присутствии матери и может быть даже занятой домашним хозяйством. Я подумал, что целый ряд случайных и неповторимых обстоятельств мог в известные моменты придать ей мимолетное очарование, которое увлекло меня, словно нечто всегда ей присущее. Наконец, поразмыслив о некоторых романтических идеях, склоняющих к супружеству, и казавшихся мне еще несколько часов назад вполне основательными, я счел их сейчас в высшей степени нелепыми; все это весьма охладило мою зарождавшуюся любовь, которая лишилась таким образом возможности скорой счастливой развязки.

Вот так понемногу я опять становился тем человеком, каким был накануне. Мерцающий огонек, на мгновение загоревшийся в моем сердце, постепенно бледнел, уступая место еще более бледной воскреснувшей скуке.

все же я не мог стать совершенно таким же, каким был прежде: таково действие опыта, от прикосновения которого все увядает. Однажды испытанное чувство, исчезнув, оставляет пустоту в сердце и не может возродиться в прежнем виде. Доведись мне снова пережить нечто подобное вчерашнему приключению, я уже не нашел бы ни прежней свежести впечатлений, ни живой прелести новизны и неожиданности. Я достаточно ясно сознавал, что бесплодно растратил кое-что из этих бесценных сокровищ, и не мог не ощутить горького осадка на дне чаши, из которой так недавно с наслаждением, пил.

В таком томительном расположении духа я бесцельно провел около двух часов. Мне все стало вновь безразлично; я забыл о своем полипе; даже мои привычки, помогавшие мне заполнять пустоту моих дней, потеряли свою власть надо мной, и я неподвижно сидел у камина – без всякого удовольствия, но не имея охоты двинуться с места. За зеркалом торчал пригласительный билет на вечер у г-жи де Люз. Я бросил на него презрительный взгляд: назойливая любезность этой дамы, расточавшей мне ласковые улыбки ради своей молоденькой кузины (это ее крестный прочил мне в жены) была мне несносна, и я представил себе, как я не отвечаю на ее приветствие, поворачиваюсь к ней спиной, отказываюсь слушать ее и заодно наслаждаюсь растерянной миной моего крестного. «Нет! – говорил я им всем – нет! Еще вчера меня быть может позабавила бы ваша лесть, но не сегодня, нет! Я бы всех вас отдал за простую, бедную, никому не известную девушку, если бы только был способен полюбить и имел малейшее желание сдвинуться с этого места, где я зеваю при мысли о вашей угодливости и умираю от скуки, вспоминая ваше радушие».

И как бы в подтверждение моих слов, я бросил пригласительный билет в огонь.

«Жак!

– Что угодно, сударь?

– Зажги лампу, и не забудь, что я никого не принимаю!

– Но ваш крестный отец сказал, что он за вами за. едет, чтобы взять вас с собой к г-же де Люз.

– Ну хорошо, не зажигай лампу, я уйду!

– А что тогда?…

– Тогда ничего.

– Ну, а как он приедет…

– Замолчи!

– И спросит…

– Жак, ты самый невыносимый слуга на свете…

– Сударь, это не очень приятно слушать!

– Я понимаю, тебе не хочется в «том сознаться!

– Да, сударь, но…

– Ни слова больше! Уходи, оставь меня, исчезни!»

Я тотчас же начал натягивать сапоги, чтобы ускользнуть от крестного: его навязчивость стала выводить меня из терпения. «Нет, – говорил я себе, – пока этот человек заботится о моем счастье, у меня не будет ни одной счастливой минуты! Какое ужасное рабство! Какою тяжелой ценой достается наследство! Мне хотелось спокойно посидеть дома, так нет же: я должен сам себя выгнать!»

Тут от моего сапога оторвалось ушко, и я в сердцах послал крестного ко всем чертям…

«Что угодно, сударь?

– Пришей ушко! Живо!

– Дело в том… ваш крестный отец здесь!

– Глупец! Готов спорить, ты нарочно впустил его, чтобы меня разозлить! Ну так вот: меня нет дома! Ты слышал?»