Север и Юг - Гаскелл Элизабет (чтение книг txt) 📗
? Ради вашей матери я подумала, что имею право предостеречь вас от совершения опрометчивых поступков. Они компрометируют вас, даже если на самом деле они не причинят вам никакого вреда.
? Ради моей матери, ? ответила Маргарет, готовая расплакаться, ? я много вынесу. Но я не могу стерпеть все. Я уверена, она никогда не предполагала, что меня подвергнут такому оскорблению.
? Оскорблению, мисс Хейл?!
? Да, сударыня, ? ответила Маргарет спокойнее, ? это оскорбление. Что вы знаете обо мне такого, что заставило вас меня подозревать?…О! ? сказала она, потеряв самообладание и закрыв лицо руками, ? я поняла, мистер Торнтон рассказал вам…
? Нет, мисс Хейл, ? ответила миссис Торнтон, порядочность заставила ее удержать Маргарет от признания, хотя любопытство было задето. ? Постойте. Мистер Торнтон ничего мне не рассказал. Вы не знаете моего сына. Вы не достойны узнать его. Он сказал следующее. Послушайте, молодая леди, чтобы вы могли понять, если сможете, какого человека вы отвергли. Этот милтонский промышленник, чье огромное, любящее сердце вы отвергли, попросил меня только вчера вечером: «Пойди к ней. У меня есть причины предполагать, что она находится в затруднительном положении, возникшем из-за какой-то преданности. Ей нужен совет женщины». Полагаю, это были его точные слова. Помимо этого ? кроме признания того факта, что вы были на станции Аутвуд с джентльменом вечером двадцать шестого, ? он ничего не сказал ? ни слова против вас. Если он знает что-то, что заставляет вас так рыдать, он никому об этом не расскажет.
Маргарет все еще прятала лицо в ладонях, ее пальцы были мокрыми от слез. Миссис Торнтон немного смягчилась.
? Успокойтесь, мисс Хейл. Я допускаю, что если вы объясните все обстоятельства, ваше поведение не будет казаться непристойным.
Ответа не последовало. Маргарет раздумывала, что ей ответить. Ей хотелось остаться с миссис Торнтон в хороших отношениях. И все же она не могла, не смела дать объяснение. Миссис Торнтон не выдержала.
? Мне жаль прерывать наше знакомство, но ради Фанни… как я сказала сыну, если бы Фанни совершила какой-нибудь бесстыдный поступок… или Фанни могла бы увлечься…
? Я не могу дать вам объяснений, ? тихо сказала Маргарет. ? Я не сделала ничего постыдного, ничего из того, о чем вы думаете или знаете. Я думаю, мистер Торнтон судит меня более милосердно, чем вы, ? она с трудом сдерживала всхлипы, ? но я верю, сударыня, у вас были добрые намерения.
? Благодарю, ? сказала миссис Торнтон, выпрямляясь. ? Я не знала, что в моих намерениях сомневаются. Это последний раз, когда я вмешиваюсь. Я вовсе не хотела соглашаться на просьбу вашей матери. Я не одобрила привязанность моего сына к вам, когда только ее заподозрила. Я не считаю, что вы достойны его. Но когда вы скомпрометировали себя во время бунта, сделав себя предметом обсуждения служанок и рабочих, я поняла, что не имею права противиться желанию сына сделать вам предложение, — желанию, которое он, между прочим, не высказывал до того дня, ? Маргарет вздрогнула и глубоко вздохнула, на что, тем не менее, миссис Торнтон не обратила внимание. ? Он пришел к вам. Вы, очевидно, изменили свое намерение. Я вчера сказала сыну, что подумала, возможно, за столь короткое время вы могли получить письмо или узнать что-то об этом другом возлюбленном…
? Почему вы должны так думать обо мне, сударыня? ? спросила Маргарет, с гордым презрением откинув голову назад, как лебедь изгибает свою шею. ? Вы больше ничего не можете мне сказать, миссис Торнтон. Я отклоняю любую вашу попытку судить меня за что-то. Вы должны позволить мне уйти.
И она вышла из комнаты с бесшумной грацией обиженной принцессы. Миссис Торнтон обладала достаточной долей природного юмора, чтобы почувствовать нелепость положения, в котором она сейчас оказалась. Ей ничего не оставалось, как уйти. Поведение Маргарет не особенно расстроило ее. Маргарет приняла все возражения миссис Торнтон близко к сердцу, как она и ожидала. Слезы девушки успокоили гостью намного больше, нежели это сделали бы молчание и сдержанность. Возмущение мисс Хейл показало, какой эффект произвели на нее слова миссис Торнтон.»Моя молодая леди», ? подумала миссис Торнтон про себя, ? «у вас в самом деле крутой характер. Если бы вы с Джоном поладили, ему бы пришлось держать вас твердой рукой, чтобы вы знали свое место. Но не думаю, что вы снова охотно пойдете гулять со своим кавалером в такой поздний час. У вас достаточно гордости и ума для этого. Мне нравятся девушки, вспыхивающие при одном упоминании, что о них говорят. Это показывает, что они не легкомысленны по натуре. А что до этой девушки, она может быть сдержанной, но никогда не будет легкомысленной. Я отдам ей должное. Фанни может быть легкомысленной, но не смелой. В ней, бедняжке, совсем нет смелости».
Утро мистера Торнтона выдалось не таким удачным, как у его матери. Она, во всяком случае, выполнила поставленную перед собой цель. Он же пытался понять, в каком он теперь положении: какой ущерб принесла ему забастовка. Большая часть его капитала была вложена в новые и дорогие станки. Он также закупил много хлопка, чтобы выполнить крупные заказы. Но из-за забастовки он ужасно запаздывал с их выполнением. Даже с теми рабочими, которые давно у него трудились и были достаточно опытны, он не был уверен, что справится в срок. Неопытность ирландцев, которым еще приходилось учиться, когда нужно было работать, беспокоила мистера Торнтона.
Хиггинс пришел со своей просьбой в неподходящее время. Но он обещал Маргарет сделать это во что бы то ни стало. Поэтому он стоял, прислонившись к стене, час за часом, переминаясь с ноги на ногу, хотя его гордость была ущемлена, недовольство росло с каждой минутой, а сам он становился все более угрюмым. Наконец засов резко поднялся, и из ворот вышел мистер Торнтон.
? Я бы хотел переговорить с вами, сэр.
? Я сейчас не могу, приятель. Я и так опаздываю.
? Тогда, сэр, полагаю, я дождусь, когда вы вернетесь.
Мистер Торнтон уже был далеко. Хиггинс вздохнул. По крайней мере, не зря. Перехватить его на улице ? это единственный шанс увидеть «хозяина». Если бы Хиггинс позвонил в звонок сторожки или даже поднялся в дом и спросил мистера Торнтона, его могли бы попросту направить к надсмотрщику. Поэтому он по-прежнему стоял у ворот, не удостаивая никого ответом и лишь коротко кивая нескольким рабочим, которые узнали его и заговорили с ним, когда толпа хлынула с фабричного двора во время обеденного перерыва, и бросая сердитый взгляд на ирландских «штрейкбрехеров». Наконец вернулся мистер Торнтон.
? Как! Вы все еще здесь?!
? Да, сэр. Мне нужно поговорить с вами.
? Тогда пойдемте. Постойте, мы пройдем через двор. Рабочие еще не вернулись, поэтому мы сможем спокойно поговорить. Эти умельцы, как я понял, еще на обеде, ? сказал он, закрывая дверь сторожки.
Он остановился поговорить с надсмотрщиком. Последний тихо заметил:
? Я полагаю, вы знаете, сэр, что этот человек ? Хиггинс, один из лидеров Союза рабочих. Он произнес ту речь в Херстфилде.
? Нет, я не знал, ? ответил мистер Торнтон, быстро оглянувшись на своего спутника.
Он знал Хиггинса только по имени, но слышал, что он большой смутьян.
? Пройдемте, ? сказал он, его тон стал грубее, чем раньше. «Такие люди, как он, ? подумал Торнтон, ? мешают торговле и вредят тому городу, где живут. Они просто демагоги, любители власти любой ценой».
? Ну, сэр! Что вы хотите от меня? ? спросил мистер Торнтон, повернувшись к Хиггинсу, как только они оказались в конторе фабрики.
? Меня зовут Хиггинс…
? Я знаю это, ? прервал его мистер Торнтон. ? Что вы хотите, мистер Хиггинс? Вот вопрос.
? Я хочу работать.
? Работать! Значит, ты ? славный парень, и пришел ко мне просить работу? И ты не страдаешь от избытка наглости, это очевидно.
? У меня есть враги и клеветники. Но я никогда не слышал, чтобы кто-либо из них называл меня чересчур скромным, ? ответил Хиггинс. Его больше разозлил тон мистера Торнтона, чем его слова.
