Джон ячменное зерно. Рассказы разных лет - Лондон Джек (читать книги регистрация txt) 📗
Люди, стоявшие у хижины, услышали стук его топора и усмехнулись. Гринвич вернулся с разведки с донесением, что все они попали в ловушку, из которой невозможно выбраться, и думать нечего о том, чтобы как-нибудь перебраться на ту сторону канала, — и тогда слепец из Минука затянул песню, которую мигом поддержали все остальные:
Это правда? Это правда?
Что ты думаешь о ней?
Мне же кажется — он лжет.
Но почем я знаю?
— Да ведь это просто грешно! — заявил со вздохом Дэви, глядя на то, как все стали танцевать в косых лучах заходящего солнца. — Ах, какая досада, что пропадут такие замечательные дрова!
В ответ на его жалобу донесся припев:
Но почем я знаю?
Внезапно грохот, доносившийся с реки, прекратился. Великое и странное молчание разлилось вокруг. Лед вырвался из береговых тисков и вздулся над поверхностью реки, которая в свою очередь поднялась очень высоко. Медленно и тихо вода вздыбилась на двадцать футов и продолжала подниматься до тех пор, пока громадные льдины не начали мягко толкаться о берег. Конец острова, как более низменный, уже был залит, и белый поток без какого-либо усилия стал подниматься вверх по склону. Вместе с напором воды стал расти и шум, и в самом скором времени весь остров затрясся и завизжал от ударов страшных льдин. Под все увеличивающимся давлением могучие ледяные горы весом в сотни тонн взлетали в воздух с легкостью горошин. Полярный хаос разрастался с каждым мгновением, и для того, чтобы услышать друг друга, люди должны были наклоняться к самым устам говорившего. Время от времени треск льда в канале возвышался над общим грохотом. Вдруг весь остров судорожно задрожал от рухнувшей на его конец грандиозной льдины, которая вырвала десятка два сосен вместе с корнями, плотно окружила их, понеслась дальше, подняла мутный ил со дна реки и, бросив его на хижину, срезала ее и окружавшие ее деревья словно гигантским ножом. В первую минуту могло показаться, что она едва-едва коснулась основания хижины, но мигом стоймя, точно спички, поднялись балки, и вся постройка рухнула, как жалкий игрушечный домик.
— Целые месяцы работы пропали ни за что! Целые месяцы работы! А как же теперь будет с нашим возвращением домой?
Дэви выл до тех пор, пока Малыш с помощью полисмена не оттащил его подальше от дров.
— Хватит у вас еще времени думать о том, как вернуться домой! — сказал полисмен, дав ему хороший подзатыльник и толкнув на более безопасное место.
Доналд с верхушки своей сосны видел, как разрушительная льдина снесла все дрова и исчезла вниз по течению. Словно удовлетворившись нанесенными разрушениями, ледяной поток на время вернулся в свои берега и застыл. Одновременно уменьшился и шум, и стоявшие внизу могли услышать голос Доналда, который предлагал им взглянуть на реку. Как и предсказывал Малыш, главный затор образовался на самом повороте реки, где лед создал громадный барьер, залегший от одного берега до другого. Река замерла, и вода, не находя естественного выхода, начала снова подниматься, причем уровень ее через пару минут оказался уже так высоко, что покрыл людей по колени, а собак заставил с беспомощным видом плавать вокруг хижины. И вдруг подъем воды остановился, не выражая тенденции ни подниматься, ни падать.
Малыш из Монтаны покачал головой.
— Наверху образовался затор, вот почему воды сейчас не прибавляется.
— Сейчас весь вопрос в том, какой затор двинется первый! — прибавил Сэзерлэнд.
— Совершенно верно! — подтвердил Малыш. — Если раньше двинется верхний затор, то нам не будет никакого спасения. Тогда нам не устоять!
Люди из Минука молча повернулись от берега и запели «Rumsky Но», вслед за которым в спокойном воздухе зазвучал: «The Black and The Orange».
Хор певцов немного раздался и включил в свой состав Малыша и полисмена, которые живо усвоили мотив и стали петь вместе со всеми остальными.
— О Доналд, неужели же ты так и бросишь меня на произвол судьбы? — завыл Дэви, подойдя к дереву, на верхушке которого продолжал сидеть его товарищ. — Доналд, Доналд, помоги же мне! — Он взвыл, как малый ребенок, тщетно стараясь охватить окровавленными руками скользкий ствол дерева.
Но Доналд не отрывал взора от реки, и вдруг послышался его голос, полный невыразимого отчаяния и ужаса:
— Господь всемогущий! Идет… идет… на нас идет!
Стоя по-прежнему по колени в воде, люди из Минука, Малыш из Монтаны и полисмен воздали руки к небу и звучнее прежнего запели страшный «Боевой Гимн Республики», но голоса их скоро потонули в надвинувшемся на них грохоте.
И тут Доналд стал свидетелем того, чего не может видеть человек — и остаться затем в живых. Великая белая стена поднялась в воздух и всей своей тяжестью упала на остров. Деревья, собаки, люди были снесены так, словно рука Господа Бога вытерла пыль с чистого лица земли. Это Доналд еще успел увидеть, а через мгновение он покачнулся на своем воздушном насесте и провалился в ледяной ад.
КОММЕНТАРИИ
Джон Ячменное Зерно
Порой заглавие литературного произведения может многое объяснить. Джон Ячменное Зерно у древних британцев (шотландцев и ирландцев) — фольклорный персонаж, не брезгующий спиртными возлияниями. А поскольку пиво приготавливалось из ячменного солода, его имя стало своеобразной персонификацией всякого алкоголизма. У поэта Р. Бёрнса есть даже поэма с одноименным названием. Более того, «Джон Ячменное Зерно» стал синонимом алкогольного опьянения, вроде нашего Зеленого Змия.
Повесть Лондона автобиографична, по жанру похожа на исповедь, как сам он в этом признавался. Одновременно она ставит перед обществом и жгучую социальную проблему — вреда едва ли не всеобщего мужского (тогда еще это было привилегией сильного пола) пьянства. И вместо того, чтобы читать скучную мораль, Джек Лондон, который никогда не писал книг в мрачной тональности, в достаточно живой и увлекательной форме рассказывает о себе, о своих встречах и взаимоотношениях с Ячменным Зерном, едва не стоивших ему жизни, а может, и побудивших покинуть этот мир. Это впечатляет и воспитывает больше и сильнее, чем любые антиалкогольные проповеди.
Автор на уровне повествования прибегает к феномену двойничества. Это еще и выигрышный литературный прием. Джон Ячменное Зерно — некая ипостась раздвоенной личности, практически — психопатология и признак всякого настоящего алкоголика. В данном случае автор-рассказчик как бы воссоздает свой собственный раздвоенный и представленный двумя взаимодействующими друг с другом сознаниями и персонажами художественный мир. А поскольку у них сюжет как бы общий, то каждый из этих литературных образов пытается его повернуть в свою сторону, повлиять на ход событий, представить свою логику ожидаемых действий и состояний и убедить человека поступать в соответствии с нею… Здесь советы и рассуждения Джона Ячменного Зерна именуются Белой Логикой, порожденной белой горячкой и ведущей к гибели общего действующего лица.
Сквозь призму отравленного алкоголем сознания читателю предлагается рассмотреть практически все жизненные ценности человека — любовь, общественную деятельность, выборы, демократию, положение женщины и семьи, литературное творчество, здоровье человека и т. д.
Ведь население стран заметно стало убывать после того, как разрешили самогоноварение и «производство» «палёной» водки — похлеще суррогатного вина. Проблема Джона и Зеленого Змия остается по сей день неразрешенной.
notes
1
Имбирный напиток вроде кваса (Здесь и далее примеч. перев.).
2
